Синопсис: это о любви – много розовых соплей, ништяков и жёсткий 18+. Но если вдруг вам захочется вместе с героями немного отдохнуть от реальностей внешнего мира и с головой окунуться в рай интроверта и любовь – добро пожаловать.
К этой работе отношусь с трепетом. Если готовы – приятного чтения
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ЭПАТАЖ. УТРО
Однажды мы проведем наше время в милом доме на краю леса. Наш дом будет настолько «на краю», что дорога к нему исчезнет среди столетних дубов и раскидистых ив, и путнику может показаться, что она ведет в никуда, в то будущее, которого нет…
После дождя небо сияет неземной чистотой, и даже солнцу тучи, разбежавшись, позволили посветить в окно нашего затерявшегося в лесу дома. Пусть не надолго, всего на несколько часов до полудня. Здесь, в глуши леса, время не замечается. То ли оттого, что не надо никуда спешить, то ли от острого ощущения счастья быть оторванными ото всех. Мы только вдвоём. Единственные наши соседи – облака. В это прекрасно утро к нам в спальню заглянули два заблудших. Небесные наблюдатели, я вас запомнила!
Это утро вообще оказалось чрезвычайно запоминающимся.
Я проснулась не от назойливого солнечного луча, как бывает чаще всего. Мой сон в какую-то долю секунды преобразовался, и пришло осознание, что всё, что я ощущаю – это уже явь.
Неуловимая тонкая грань между сном и бодрствованием, между миром фантазий и реальностью в это утро так и осталась неуловимой.
Я не помню, что снилось, но помню облака в окне и твоё горячее дыхание под одеялом.
Никаких скольжений по телу в прелюдиях, твои пальцы нежно и настойчиво проходятся по ягодицам, сминая каждую в ладонях, и спускаются ниже, туда, где жарче жаркого. Тёплое, еще не проснувшееся лоно – как запретный плод. Возбуждение инстинктивно заставляет меня пододвинуться ближе к тебе. Глаза закрыты, на щеках утренний румянец. Я представляю твою улыбку: «Она проснулась, отзывается, любимая, моя, но еще не моя». Твои пальцы проникают внутрь меня и ласкают каждый миллиметр. Ласка снаружи, ласка внутри. Когда ты трогаешь меня, я не могу сдержать стон удовольствия. Я так не хочу выходить из этого сладострастного состояния, не хочу открывать глаза. Прошу, продли эту ласку!
Словно читая мои мысли, ты с головой ныряешь под одеяло, одновременно переворачивая меня на спину. Мне остается только упереться руками в спинку кровати и выдохнуть такое короткое, но многозначное «Да!». Ты ждал его.
Я открыта тебе.
Твои пальцы сжимаются на моих проснувшихся сосках, вкручивая в них утреннюю нежность. Две руки одновременно захватывают две груди, а язык неистово порхает вокруг самой сладкой точки, проникает ниже и лепестком колышется внутри. Три точки треугольника наслаждения возносят меня на пик блаженства. Я теку соком, когда ты играешься со мной. Внутри в маленький тайфун начинают собираться бабочки, а в голове проносится умоляющее «еще», «еще», «еще» до тех пор, пока не взрывается фейерверк.
Боже, как же хорошо!
Выгибаясь в экстазе, я со стоном затихаю, но все еще не могу отдышаться. Наконец можно отпустить спинку кровати и впиться пальцами в твои волосы, перебирать, гладить, ерошить их. Ты всё еще внизу и следишь за моей реакцией на твои ласки. Теперь они успокаивающие.
Ах, облака! Только что я была к вам так близко!
– Я люблю тебя!
– А я тебя люблю!
Ты смотришь мне в глаза, поднимая голову, и…
– О боже! Что это?
Всё лицо и даже нос у тебя красного цвета. Это кровь. Похоже, у меня начался красный день календаря. Ты выглядишь как в старом анекдоте, когда думал, что «убил и съел», а оказалось – просто месячные. Мне жутко неловко и стыдно. Надо же так опозориться! Однако ты ни капли не смущен. Облизываешь ярко-красные губы и с улыбкой маньяка замечаешь:
– То-то, я думаю, вкус какой-то не такой… Мммм… Это что-то новенькое. Всегда мечтал попробовать.
– Ты – псих! Мне нужно в ванную!
Мои жалкие трепыхания в попытке хотя бы закрыться не приносят успеха. Ты локтями упираешься в мои бедра, и перехватываешь запястья обеими руками. Наши силы совсем не равны.
– Я еще не закончил!
Припадая к моим раздвинутым ногам, ты несколько раз проводишь языком снизу вверх, проникая в заветную впадинку.
Мне не вырваться. Не сбежать. Но хочу ли я сбежать? Мысли в голове путаются за секунду. Почему опять я издаю нежный стон?
– Глупышка, не надо стесняться. Ты такая вкусная! Вот теперь всё.
С невероятной нежностью, оставляя угасающий красный цвет, твои поцелуи метят низ моего живота: «Моя! Моя! Ты – моя!»
Это любовь?
Это страсть?
Это извращение?
Я иду в спасительную ванную.
Боже, боже, боже! (В это утро я упоминала имя бога не менее десяти раз). Стыдно, но … так хорошо! Похоже, мы стали еще ближе друг другу. По крайней мере, если случится такая ситуация, я уже не буду столь стыдлива. В конце концов: «и в болезни, и во здравии».
Мы даже не женаты!
Да, не женаты, но нам так хорошо вместе! Это любовь! Любовь с первого взгляда! Или ты принимаешь человека, таким, каков он есть, или нет. Или вкусно с первого глотка, или нет. Инстинкты не обманешь. Мы вызываем друг у друга стойкую зависимость моментально и физически. Мой любимый псих!
– Милый, пойдем на кухню!
Десерт уже был, очередь за утренним кофе.
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ЭПАТАЖ. ДЕНЬ
Что делать, если идёт дождь? Можно заниматься домашними делами, не обращая внимания на непогоду за окном. Можно сидеть у окна и слушать барабанный перестук капель, ища просвет в небесной пелене или искать вдохновения. Мы выбираем третий вариант – странный, безумный, адреналиновый – мы идём гулять под дождем. Плевать, что небо застлано серыми кучами плачущих облаков, плевать, что ветер пронизывает со всех сторон, постоянно меняя направления, холодно, промозгло, но у нас есть эта сумасшедшая маленькая мечта, которую нужно осуществить. Мы никогда не гуляли по осеннему лесу вдвоём под дождём.
Вдвоём чтобы никого вокруг. Чтобы потеряться среди стволов, держаться за руки и не слышать ничего кроме шума дождя, собственного дыхания и биения сердца.
Мы надеваем куртки и ботинки (надо бы купить резиновые сапоги), я повязываю любимый клетчатый шарф. Не забыть набросить капюшон, чтобы он как можно дольше сохранял сухими волосы и лицо.
Мы выходим на темное мокрое дерево крыльца. На земле не осталось сухого места. Лес уже смирился с участью стать в этот день зеленым морем, сонно колыхающемся на ветру. Избитая колкими каплями редкая листва беспробудно спит. Жирная черная земля не в силах впитать столько воды, поэтому то тут, то там, во дворе в ямках и углублениях видны лужицы. Свинцовое небо безапелляционно накрывает нас гладкой сталью.
Ты с вызовом и одновременно с заботой глядишь на меня из-под капюшона. В твоих глазах полно решимости, в моих – страх неизвестности. Мне почему-то кажется, что ты гулял под дождем не только в городе, что во время ливня ты много-много раз продирался сквозь чащу, петлял среди стволов, задевая упругие ветки, и они обрушивали на тебя душ ледяных капель. Ты представляешься мне егерем, знающим лес, и потому не можешь в нем заблудиться; но если вдруг такое случится – без усилий найдешь дорогу. Даже среди дождя.
Твоя протянутая вверх ладонью рука приглашает меня в маленькое путешествие. Рука – теплая, путешествие – холодное, я запомню его на многие десятки лет, я опишу его в книгах:
– Готова? На счет три. Раз… Два… Три.
Выдохнув, я смело вручаю свою ладошку и свою пугливую городскую душу тебе и делаю шаг с крыльца.
А дальше? Дальше – лес! Мокрый, хлещущий по плечам и щекам, скользкий, пропитанный влагой и запахами земли и листвы. Я стараюсь идти след в след за тобой, и поначалу смотрю только себе под ноги. Листва под ногами создает для воды барьер, поэтому иногда кажется, что мы идем по ручью или разлившейся речке. Лишь спустя какое-то время начинаю выглядывать из-под капюшона и открывать для себя дивный лес во время осеннего ливня. Он другой – яркий, словно переливающийся, он соткан струями-спицами, он продырявлен пиратской картечью дождя. Лес словно море волнуется и шумит на ветру.
Мы идем всё дальше и дальше. Я обхожу вслед за тобой деревья и раскидистые кустарники, отвожу ветки. Твоя черная куртка – мой ориентир в желто-зеленых красках омытого дождем леса.
Минут через пятнадцать ты сбавляешь темп, и я понимаю, что мы целенаправленно затерялись. Нас поглотило дождливое море леса. Наверное, чтобы успокоить себя, я начинаю без остановки говорить:
– Знаешь, я вспоминаю сейчас одну книгу. Там герои – мальчики-близнецы – устраивали себе испытания духа и тела. Они называли это упражнениями. Упражнения в голоде, упражнения в глухоте и слепоте, упражнения на то, чтобы не чувствовать боли; физической боли. Мальчишки доводили себя до такого состояния, чтобы организм не чувствовал боли. Конечно, в первую очередь надо принять эту боль, осознать, что она не так страшна, как кажется на первый взгляд. Тогда все синяки от удара палкой или ремнём воспринимаются намного легче. Братья жили во времена войны, и способность быть глухими к физической боли стала для них необходимостью в выживании. Упражнения по принятию этого – голода, глухоты, чтобы не боятся авиаударов, физической боли – очень им помогали. Хотела бы я быть такой сильной! Сейчас мы с тобой идем под дождем. Вокруг всё мокрое, мне холодно, у меня руки замерзли…
– Агота Кристоф.
– Что?… Что ты делаешь?
Мои глаза от удивления округляются. Не ослышалась ли я, сквозь шум дождя услышав имя писательницы, сочинившей трилогию про мальчишек-близнецов? Редко кто её читал.
Но больше всего меня поражает другое – ты внезапно останавливаешься и начинаешь раздеваться. Решительно и с вызывающей улыбкой на лице снимаешь всё, включая носки и нижнее бельё. Лицо и волосы мгновенно становятся мокрыми, и вот уже дождь обливает твои голые плечи. Ты стоишь босой на желтой подложке листвы, подняв голову к небу и раскинув руки, подобно статуе Иисуса Христа в Рио-де-Жанейро, и улыбаешься. Что ты делаешь? Ты – мой любимый псих!
Чётко и ясно звучит повтор и мне, и одновременно дождю:
– Агота Кристоф.
– Я знаю! Ты зачем разделся?
– Я упражняюсь!
– Ты заболеешь!
– Нет.
Я начинаю хохотать. Твой поступок – для меня эпатаж высшей степени. Как всякая заботливая девушка, я желаю тебе здоровья, но не могу, препятствовать твоим упражнениям, какими бы сумасшедшими они ни были. Возможно, ты и прав. Если солнце дает всем силу света и тепла, то дождь тоже может придать сил. Дождь отвлекает от дурных тяжёлых мыслей, смывает все, что переживается, наполняет живительной влагой, закаляет силой струй, заставляет забыть и заставляет улыбаться.
Ты улыбаешься дождю, кружась на месте, подставляешь ему каждый сантиметр своего тела, пьёшь дождь, отдаешься ему и наслаждаешься им.
Я как сентябрьская зайчиха прячусь под дрожащей осиной, прижимая к груди комок твоих вещей, чтобы хоть какие-то из них оставались сухими. Повторить твой подвиг я пока не смогу. Просто не готова. Но когда-нибудь я это сделаю. Обещаю.
Дождь, мне кажется, усиливается. По крайней мере, прекращаться точно не собирается. Серая громада нависла над нашими головами. Там, выше облаков, можно увидеть и обойти стороной облако-наковальню – мать беспощадного ливня. Но мы здесь, внизу, мокрые, как и всё на несколько километров вокруг.
Твоё упражнение в испытании тела я считаю состоявшимся и очень успешным и взываю к твоему разуму:
– Пойдем уже домой, иначе через несколько минут ты будешь учиться плавать.
Прежде, чем одеться, ты заключаешь меня в самые мокрые в мире объятия и нежно и долго целуешь. Капюшон спадает с моей головы и капли дождя сразу же заставляют меня закрыть глаза. Невероятные ощущения! Ты, я и дождь! Мы почти слились с ним, и поэтому счастливы каждой его капле. Твой поцелуй со вкусом дождя особенно сладкий. В нем смешались вкусы яблочного цвета, свежесть воды и сладость мёда. Твои объятия наполняют меня силой…
На крыльцо нашего дома, мы всходим не спеша. Словно нам хочется еще на несколько секунд подольше задержаться в этом дивном осеннем море леса.
Шаг – и вот мы уже в сухом доме, в нашем доме, затерявшимся среди дубов и сосен, среди серого осеннего дождя, испытывающего на прочность наши тела и души.
Сегодняшнее испытание дождем я занесу в «Толстую тетрадь» – так, создавая аллюзию на Аготу Кристоф, я назвала свой блокнот с девятью кактусами на обложке. В нем хранятся мои черновики и наброски к стихам и миниатюркам, интересные наблюдения и зарисовки, а на последнем форзаце на скотч прикреплен кусочек сиреневого пазла.
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ЭПАТАЖ. ВЕЧЕР
За окном успокаивается непогода, а наш дом в лесу наполнен теплом и уютом. Мы сами создали эту атмосферу в стремлении найти гармонию в окружающем мире и в себе. Я читаю, ты рисуешь. Мы сидим друг напротив друга под фон волшебного голоса Lana Del Rey. Сменяя друг друга, песни почти сливаются в одну мелодию, такую же успокаивающую, как редкий перестук капель дождя за окном.
Читать книги, рисовать, слушать хорошую музыку и дождь за окном, быть любимой и любить. Что еще нужно для счастья?
Что бы я там себе не надумала, ты улыбаешься в ответ на мою улыбку.
– Не надоело читать?
– Смеешься? Я почти закончила.
Я откладываю книгу Лианы Мориарти. Пожалуй, на сегодня хватит погружения в чужие жизни. Надо пожить своей. Я потягиваюсь, разминая мышцы. На столике меня ждёт блокнот с черновиками и телефон.
– Теперь надо будет посмотреть фильм.
– Экранизацию?
– Да. Кстати, главную саунд-тему к фильму от Michael Kiwanuka я уже слышала и она очень даже ничего. Теперь фильм надо сравнить с книгой.
– Много ли экранизаций ты видела?
Я начинаю вспоминать книги, которые прочитала, и их киновоплощения. Мультфильмы по сказкам не в счет. На ум приходит только поразивший не одну меня «Парфюмер».
– Не много.
– Я, например, не видел «Пятьдесят оттенков серого».
– Как так-то?
О кино мы можем общаться много, долго и даже иногда выставляем свои отзывы на киносайты, отмечаем книги, которые рекомендовали бы к прочтению. Здорово, когда есть человек, с которым ты можешь разделить своё увлечение. С тобой я не устаю общаться. Интернет? Зачем, если у тебя есть человек, интереснее интернета? Не хочу упустить ни одного мгновения, когда я с тобой.
Все наши моменты хранятся не только в памяти, но и на наших фотографиях.
Моё увлечение скрапбукингом – искусством создавать авторские фотоальбомы – один из способов не только заработать, но и скоротать долгие вечера, когда не хочется выходить из дома. Уютно устроившись на диване с блокнотом для эскизов и телефоном, я делаю наброски, где будет располагаться фотография и какие материалы мне нужны для украшения. Мне хочется создать самый лучший альбом, который мы с тобой не устанем пересматривать никогда. Я наполню его нашими воспоминаниями и милыми сердцу мелочами. Из галереи в телефоне я выбираю подходящие снимки.
– Когда поедем в город, надо будет зайти в фотосалон и напечатать снимки для нового скрап-альбома.
– Ты задумала новый альбом? Заказной?
– Да, задумала, но это не заказ. Буду делать для себя. Для нас с тобой.
– О чем?
– Он будет в осеннем стиле. Эта осень – наша первая. Мне хочется запечатлеть ее. Хочется сделать альбом таким, чтобы потом, когда будем пересматривать, мы вспомнили самые яркие моменты нашей осени.
– Здорово! Делай! Ты та еще рукодельница.
– О да! Только вязать не умею.
Ты, улыбаешься, вспоминая наш недавний диалог насчет вязания, и подбадриваешь:
– Научишься. И я тоже. Ведь я обещал. Это вопрос времени и терпения.
– Мне и для альбома нужно время.
– Сколько?
– Надеюсь, к Новому году будет готов.
– Не забудь занести в список покупок всё, что тебе нужно.
– Спааасибочки, что напомнил, – я нарочно растягиваю слова. Если бы не твоя щепетильность, я, скорее всего, много чего забыла бы записать.
На холодильнике у нас лежит тетрадь, куда мы заносим всё, в чем нуждаемся, и что нужно будет купить в очередную поездку в город. По пути на кухню, я останавливаюсь возле тебя.
Возле камина – импровизированная мастерская художника – милый уютный уголок, где ты сидишь в своих синих шортах и серой футболке. Старый деревянный мольберт с приколотым листом и несчетное количество карандашей захватили тебя в художественный плен. Я становлюсь сзади и кладу руки тебе на плечи. Любопытно.
– Ого! Наша комната!
– Да. Разминаюсь.
На листе простым карандашом набросок нашего зала. От тебя не ускользнула ни одна деталь – шторы в неровных складках, приоткрытая дверь в коридор, беспорядок на столе. В центре рисунка – пустой диван, на котором минуту назад сидела я. Вернее сказать, диван не пуст, он не прорисован.
– Почему ты нарисовал все, а диван не закончил?
Ты поднимаешь голову ко мне:
– Потому что ты ушла.
– Ты хочешь нарисовать на диване меня?
– Ага.
Я наклоняюсь и дарю тебе сочный поцелуй. Твой нос у моего подбородка. Странные ощущения от такого «поцелуя наоборот».
– Я должна тебе попозировать? – снова поцелуй.
– Конечно! – твои руки зарываются в мои волосы.
– Тогда минуточку, я запишу кое-что и вернусь, – контрольный в нос.
В список для покупок помимо прочего я добавляю – «заехать в фотосалон и «на почту». Скоро у тебя день рождения, но я не хочу каким бы то ни было образом напоминать о дате и тем более светить в списке задуманный подарок. «На почту» – кодовое слово, чтобы не забыть и чтобы ускользнуть от тебя на какое-то время. Сюрприз должен оставаться сюрпризом.
На бумаге опять наброски в серых тонах. Простой карандаш рулит. Обожаю наблюдать, как ты рисуешь! Но меня ты не рисовал ни разу. Почему? Этот вопрос никогда перед нами не стоял. Я не просила. Ты не предлагал. Иногда не было возможности или время и обстоятельства были не те. В общем, проблемы из этого мы не делали. Я никому не позировала, и вообще, больше люблю наблюдать, как из-под твоих карандашей выходит рисунок, который хочется рассматривать и рассматривать.
– Вернулась?
– Да!
– Раздевайся!
– В смысле?
Ты меня шокируешь не меньше, чем сегодня утром, и я резко разворачиваюсь к тебе.
– В смысле: будешь позировать обнаженной.
– А. Как в «Титанике»?
– Точно! Только ты у меня в сотни раз красивее!
– Тогда лаааадно! Надеюсь, только по пояс?
– Ну, я ж всё понимаю. Да, по пояс.
– А камин затопить? Мне же будет холодно.
– Обязательно! Могла бы не уточнять. Я ж не злодей, держать тебя в холоде. Хотя, тогда твои соски будут очень живописно торчать…
– Когда будешь их рисовать, мы их взбодрим.
Ты укладываешь меня на диван, драпируешь пледом и, поцеловав в губы, возвращаешься к незаконченному рисунку.
– Ты же не против, если у меня в руках будет книга?
Тепло камина ласкает мою кожу. Не знаю, насколько мешают тебе отблески огненных всполохов – они, словно солнечные зайцы, бегают по моему обнаженному телу. Я погружаюсь в чужую книжную жизнь. Она представляется мне в сине-голубых тонах, почти как дождь за окном. Кстати, кажется, он стихает. Или это мы уже настолько привыкли к перестуку капель за окном, что не замечаем его? Нам настолько хорошо быть укрытыми за пеленой дождя, что здесь и сейчас мы чувствуем себя по-настоящему счастливыми. Наш дом – наше укрытие. Здесь царят гармония и любовь.
«Дождь снова усиливается. Я старательно к нему прислушиваюсь и вскоре понимаю, что это не дождь, это шум воды из-под крана. Надо встать и посмотреть. В камине еле теплятся огоньки, как будто кто-то из его прожорливого нутра вглядывается в тебя глазами-угольками. Стараясь не смотреть в его мрачную глубину, я быстренько шмыгаю в сторону ванной. Захлопываю дверь и пытаюсь нащупать рукой выключатель. Щелкаю. Света нет. Неужели пропало электричество? Глаза еще не привыкли к темноте. Щелкаю еще и еще раз. Темнота медленно наползает из дальнего угла ванной. Скользяще, неслышно переступает. Я ее скорее ощущаю, нежели слышу. Щелкай! Щелкай! Включайся! Еще немного и до моего лица дотронется чья-то еле теплая… Свет включается в тот момент, когда я уже начинаю чувствовать дыхание темноты у своего лица. Странно, но мне кажется, что ванная изменилась. Как будто не наша. Слишком много кафеля. Глянцевого, чистого. Стерильно, как в … Гони мысли прочь! Как будто кто-то тщательно убрался. Мне нужно умыться, чтобы стереть с себя все страхи – темноты, чужого дыхания, собственной глупости. Холодная вода ободряюще обжигает. Из зеркала на меня смотрит мое же испуганное лицо. Ну, ты чего разнервничалась? Умойся еще! Выпей! Я набираю в рот воды. У нее почему-то странный привкус железа. Выплевываю ее в раковину, которая сразу же окрашивается в алый цвет. Кровь! Откуда? Прополощи еще! На этот раз вместе с кровью в раковину летит зуб. Рот наполняется не перестающей идти кровью, поэтому я ее постоянно сплевываю. Белоснежная раковина, смеситель, зеркало, кафель, мой живот – все вокруг в мелких красных звёздах. Если я буду их стирать, то они превратятся в уродливые кровавые разводы. Боюсь. Мерзко. Пусть лучше остаются так. Я пытаюсь в большом зеркале на стене рассмотреть дырку от зуба, ощупываю её языком. Но крови слишком много. Она большим сгустком выливается на подбородок и грудь, стекает крупными каплями на белоснежный кафельный пол и на ступни. Стою босиком. Почему я босая? Слишком быстро бежала в ванную. От вида и запаха крови начинает кружиться голова. Вода журчит слишком навязчиво. Раковина не успевает пропускать, и она бледно-розовым потоком устремляется на пол. Я поднимаю голову к потолку и вижу, что небо надо мной затянулось черно-красной пеленой. Такое небо бывает только на закате – мрачное, ветреное, исполосованное. Я ясно вижу, как по нему носятся черные хлопья пепла. Пепла слишком много. Он заполняет воздух, залетает в ванную, забивает мои волосы и падает в раковину вместе с очередным кровавым сгустком. Зуб! Он должен быть у меня! Я опускаю руки в красную холодную воду и шарю по раковине. Нашла! Сжимаю в замерзших пальцах зуб, как спасительный артефакт. Чёрно-красные тучи на небе начинают клубиться огненным жаром, приближаясь всё ближе к дому и наконец, зависнув над моей головой, разражаются красным дождём. Нет! Нет!»
Внутри меня бьётся крик «Спаси меня», совсем как «Save me» Evanescence.
– Тише, тише, тише! – ты прижимаешь меня к себе, кутая в теплый плед, покрывая поцелуями все, что тебе попадется – волосы, щеки, лоб, уши, лишь бы я успокоилась.
Уткнувшись тебе в плечо, мне остается только всхлипывать, забывая остатки страшного сна. Это всего лишь сон. Бред воспаленного сознания. Пережиток моих страхов и эмоций. Я проснулась и все страшное, что могло случиться, осталось там, куда в реальности мне не придет в голову добраться. Пусть там и остается. Пусть забудется.
Мои сны всегда красочные и некоторые из них, к сожалению, имеют продолжение или повторяются с непонятной периодичностью. Сегодня был как раз такой.
– Ну ты чего распереживалась? – твой успокаивающий голос звучит тихо и ровно, а объятия вселяют в меня уверенность в защите. – Я рядом. Всё прошло. Опять он снился?
– Да. Зуб и кровь.
– Ты же знаешь, что все зубки у тебя на месте. Красивые ровные зубки.
На всякий случай я провожу языком по зубам. Конечно, все на месте. Я крепче прижимаюсь к тебе. Не хочу отпускать.
– Прости, что не был рядом и не закрыл тебя от этого ужаса.
– Я люблю тебя!
– Пойдем, я тебя уложу в кровать.
Стараясь не отрываться от твоего плеча, в котором, мне кажется, собрана вся твоя защитная сила, я перемещаюсь в спальню. Плед подобно королевскому шлейфу тащится следом. Зачем его приволокла?
Как самый заботливый мужчина на свете, ты подтыкаешь мне одеяло и садишься рядом. Почему «как»? Ты и есть самый заботливый, любящий и любимый. У меня не осталось сил для размышлений. Я знаю, что ты рядом. Наши руки, переплетенные пальцами, крепко держат друг друга. С твоим поцелуем почти сразу же я засыпаю.
Я всё забыла.
Кроме твоих надежных плеч и сильных рук.
+10 баллов к защите.
Автор публикации
