Синопсис: это о любви – много розовых соплей, ништяков и жёсткий 18+. Но если вдруг вам захочется вместе с героями немного отдохнуть от реальностей внешнего мира и с головой окунуться в рай интроверта и любовь – добро пожаловать.
К этой работе отношусь с трепетом. Если готовы – приятного чтения
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ДОМОСЕДЫ. УТРО
Однажды мы проведем наше время в милом доме на краю леса. Наш дом будет настолько «на краю», что дорога к нему исчезнет среди столетних дубов и раскидистых ив, и путнику может показаться, что она ведет в никуда, в то будущее, которого нет…
Я опять проснулась одна в нашей большой постели. За окном пасмурный рассвет, готовый вот-вот раствориться в лучах светло-желтого осеннего солнца. Мне кажется, что я чувствую даже тонкие иголочки холода, царящего за окном нашего теплого дома. Протягиваю руку на подушку, туда, где лежала твоя голова. Холодно. Опускаю руки под одеяло и едва-едва чувствую тепло от твоего тела. Спасибо тебе, одеялко, что сохранило для меня эти теплые воспоминания!
Судя по звукам, ты сейчас где-то в районе кухни. Принюхиваюсь: судя по запаху – меня ждёт кофе в постель. Ты заходишь в серых спортивных джоггерах и драной футболке, в руках – поднос с двумя чашками и синим цветком сентябринок. Догадываюсь, что цветочек взят из букета, что в вазе в зале. Но, боже мой, это так мило! Кофе в постель сам по себе – уже приятно. Но ты же мастер впечатлений, ты не можешь просто так. Твоё яркое воображение идёт дальше, и завтрак украшается маленьким, но приятным акцентом.
– Я принёс тебе кофе и себя! – ты садишься на край кровати.
Я сладко потягиваюсь:
– Доброе утро!
«Доброе! Наидобрейшее! Самое лучшее осеннее утро!» – всё это можно прочитать в глазах, увидеть в моей улыбке. Возможно, даже мои волосы начинают немного светиться от счастья там, где у святых нимб.
– Допьёшь кофе, одевайся! Я покажу тебе кое-что! – ты, как заговорщик, шевелишь бровями.
– Что?
– Одевайся теплее! Нужно будет выйти на улицу. Увидишь. – Не сдаешься ты. Еще один загадочный взмах бровями.
Есть ли смысл пытать тебя дальше? Похоже, произошло что-то удивительно-чудесное. Милая, хватит болтать, просто насладись этим осенним впечатлением.
В разговоре за чашкой кофе в постели время летит незаметно. Сегодняшний день кажется мне кофейно-молочным – цветом моего утра. И листва светло-желтая, и небо в легкой дымке, и ощущение тепла и уюта – такое же, как кофе с молоком. За разговорами и кофе, сладко потягиваясь, я просыпаюсь окончательно. Здесь, в нашей спальне и на нашей кровати мы не устаем целоваться и обсуждать предстоящий осенний день.
Я выхожу на крыльцо одетая в серые спортивные джоггеры, белый свитер и самое главное в моем наряде – огромный клетчатый шарф. Ты смеешься, говоришь, что «шарф хорошо впитывает сопли». А я просто люблю его за теплоту и мягкость. Люблю каждую его клеточку. И да, если заболею и стану чихать, а носового платочка не окажется, то, пока никто не видит… Смешно, но правда.
Главное, что он идеален для меня в такую погоду.
Осень тронула холодом самую стойкую листву в округе. Листочки, покрытые мелкими каплями утренней росы, дрожат на ветру, готовые вот-вот оторваться и улететь в своё последнее путешествие. Воздух прозрачен и свеж. Редкие лесные птахи заливаются кто громче. Звук их пения кажется мне особенно высоким и звенящим на холоде.
– Смотри, что я хотел тебе показать! – ты присаживаешься на корточки и показываешь на дорожку следов на нашем крыльце – большая подушечка в обрамлении маленьких точек. – Ночью к нашему дому приходил кот.
Доски блестят от измороси, переливаясь под нежарким солнцем, и следы можно заметить только под определенным углом. Вот они на ступеньках, а вот еле видны на песочной россыпи справа от крыльца.
Как у всякой заботливой женщины, у меня включается инстинкт накормить и обогреть неведомого лесного жителя:
– Давай насыплем ему корм? Не зря же мы вчера его купили!
– Не зря! – смеешься ты.
Мы оставляем тарелочку с сухим кормом возле крыльца в надежде, что ночной гость еще раз посетит наш скромный затерянный в лесу дом. Очень хотелось бы его увидеть.
На всякий случай мы выходим на прогулку в просыпающийся лес с призывным «Кис-кис-кис!». Но в ответ, естественно, тишина.
Лес так и манит остаться в нём. Он тих и игрив – солнечные лучи скользят в светотени среди оголившихся крон деревьев.
Недолгая прогулка заряжает нас утренним румянцем и великолепным настроением на весь день. Сделать предстоит многое. В первую очередь продолжим разбирать, расставлять, расфасовывать всё купленное вчера. В конце концов, я еще не мерила свои офигительные резиновые сапоги!
После бодрящего лесного воздуха тепло дома предательски обволакивает и заставляет лениться. Как бы ни так! Скидываю теплый свитер и штаны и из недр шкафа выуживаю твою белую майку. Кому майка, а кому – платье! Из волос сооружаю тугие «рожки» и выпускаю несколько прядок. Так я намерена ходить весь день! А ты смотри и любуйся!
Модные резиновые сапоги я надеваю прямо на босые ноги. Ну что скажешь? Мне самой очень нравится! Они стильные и очень удобные. Сверху на мне твоя белая майка. Обожаю её! Она старая, рваная с левого бока, растянута вдоль и поперек, десятки раз стираная, но сохранившая свой белый цвет и мягкость. К тому же она идет мне, как легкое летнее платье. Если выглядеть нелепо, так пусть это будет смешно! С идеальным размером груди мне не нужен никакой бюстик. В каком-то клипе певица так и ходила по городу, сражая всех своими торчащими сквозь майку сосками. Я не хуже! А где-то даже и круче!
Включаю на полную трек «You Never Can Tell», под который танцевал Джон Траволта с Умой Турман в «Криминальном чтиве» и иду в отрыв! Быть собой и ни о чем не думать! Кривляться, танцевать так, как умеешь и как не умеешь, изображать кучу эмоций за одну минуту – от претенциозных до откровенно глупых – в этом и кайф. Наедине с тобой я не боюсь сама себя. И ты поддерживаешь эту игру. Мы как герои фильма Тарантино танцуем друг для друга, смешим и нам нравится быть смешными. Под следующий саунд из того же фильма «Girl, You’ll Be a Woman» ты падаешь на кровать и глядишь, как я танцую: как выстукивают ритм мои ножки в резиновых сапогах, как пружинят прядки моих растрёпанных волос, как привлекательно задирается рваная майка-платье, когда я двигаю бёдрами, и как бьётся на моей груди кулон в виде сойки-пересмешницы. Как только ты увидел его в витрине, то живо представил себе этот кулон у меня на шее, да и сама птичка, как символ, имела для тебя некое значение. Теперь я всегда ношу этот кулон. Пусть он не драгоценный, но самый дорогой и самый памятный для меня.
– Девочка моя, в красивом платье! Иди ко мне! – похлопываешь ты по кровати, и я нелепым па из танца, запыхавшаяся и счастливая, плавно плюхаюсь рядом с тобой на незаправленную постель.
– Я не хочу разбирать все эти пакеты! Я хочу быть маленькой девочкой в красивом платье и танцевать!
– Будь! Будь маленькой девочкой! Будь моей маленькой девочкой! Отдохни от ответственности. Нырни в свои желания и позволь себе быть эгоисткой. Пока ты со мной.
Ты впиваешься в мои губы горячим поцелуем. А мне больше ничего и не надо! Я счастлива.
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ДОМОСЕДЫ. ДЕНЬ
Поддерживать чистоту в частном доме – достаточно кропотливое занятие. Можно, конечно же, следовать правилу «не мусори – и не нужно будет убираться», но мы же люди творческие, и художественный беспорядок для нас – это состояние души, частичка быта, заряжающая наше вдохновение. Сегодняшний беспорядок особенный: мы поздно вернулись из города и были совершенно не в состоянии сразу убрать все пакеты. Разборка всего накупленного – первоочередное; пыль и протирание полов – потом.
Для тебя не составляет труда помыть посуду или пройтись по дому с тряпкой. Ты не из тех мужчин, которые говорят «только со мной ты будешь счастлива», «я достану тебе все, что захочешь, и сделаю тебя счастливой», а потом эти слова так и остаются словами. Ты – мой мужчина, доказывающий свою любовь делами. В ответ на моё «помоги!» за твоим скромным «угу» всегда следуют поступки. И это заставляет меня улыбаться и чувствовать себя счастливой по-настоящему. Так действуют настоящие мужчины.
Я навожу порядок в кладовке и на кухне, ты – у меня на подхвате.
– Милый, поставь музычку для настроения!
– Какую хочешь?
– Любую, но чтобы было хорошо.
– Хорошо – так хорошо, – ты углубляешься в свой плей-лист, и вот под самую разнообразную подборку начинается «Великий порядок» в нашем доме.
Самые скоропортящиеся продукты мы убрали ещё вечером. Пару раз спотыкаюсь о пакеты, не разобранные со вчера, поэтому разделаться с ними надо в первую очередь. Я поручаю тебе ответственное занятие – пересыпать крупы по банкам, а специи – по баночкам. Пока ты сидишь на месте и скрупулёзно заполняешь банки, я ношусь вокруг – то бегу в ванную, чтобы заставить её новыми «рыльно-мыльными» принадлежностями, то в кладовке расставляю наш алкогольный запас, то залезаю на табуретку, чтобы убрать на верхнюю полку старые чашки. Новенькие чашки для супа и стаканчики, в том числе и с рыжим лисенком – довольные красуются на полке с посудой.
– Сегодня в обед будем кушать из новых супниц! – торжественно объявляю я, поднимая вверх ложку из набора с лисёнком.
Ты улыбаешься, вспоминая челлендж «Покупаю всё, до чего дотронется моя девушка» и своевременно спрашиваешь:
– Что у нас на обед?
Внезапно приходит озарение, что мясо у нас лежит в морозильнике и, чтобы его разморозить, потребуется время. До обеда я явно не успею. Идея приходит в голову сама собой:
– Сегодня у нас будет блюдо корейской кухни.
– Хм. – Я тебя явно заинтриговала. – Ты хочешь сказать – японской? Хочешь, чтобы курьер привёз в нашу глушь суши и роллы?
– Ну, уж нет! Не хочу видеть тут никого постороннего! Я приготовлю сама. Это будет замечательный корейский супчик чан-рамён.
– Что туда входит?
– Доширак!
– Да ладно! Мы дошик вчера ели!
– Дошик – да не дошик. Такого ты точно не ел. Я приготовлю так, что ты пальчики оближешь! – словно в доказательство своих слов, я облизываю ложку и закатываю глаза.
– Сделай так ещё раз!
– Как?
– Оближи ложку!
Я улыбаюсь и, держа тебя взглядом, исполняю «на бис» это нехитрое действие. Ты уже закончил со своей работой и приближаешься ко мне, не отводя взгляда.
– Говоришь, приготовишь так, что я пальчики оближу?
– Угу.
– Твои пальчики?
– Можешь и мои…
… Прикосновения твоего языка к моим пальцам заставляют мысли путаться. Ну почему ты так красиво целуешь мои пальцы? Свожу и развожу их, чуть вытаскиваю и снова продвигаю. Дай мне свою руку, я тоже хочу… Я словно задыхаюсь, в голове стучит «впейся в мои губы!». Твоё сильное тело прижимается ко мне, и я чувствую каждую клеточку тебя, откликающуюся на мои самые лёгкие прикосновения. Ты оставляешь жаркую цепочку поцелуев-укусов от моей шеи вниз; она продолжается на бёдрах и поднимается выше. Мои пальцы взлохмачивают твою прическу. Почему мы всё ещё одеты? Свободной рукой ты сдвигаешь с кухонного стола всё, что на нем лежит, и сажаешь меня на столешницу. Совершенно не нужное белье летит в сторону. Белое рваное платье-майка, как последний бастион, чуть прикрывающий моё возбуждённое тело. Ни секунды не задумываясь, ты разрываешь его дальше и разводишь в стороны разорванную ткань. Я развожу ноги.
– Ты так красива, моя девочка…
Платье держится только на плечиках и тонкой окантовке горловины.
С дрожью в разведённых ногах я запрокидываю голову и отдаюсь твоим голодным ласкам.
Как хочется почувствовать тебя в себе! Ты поднимаешься и впиваешься в мои губы. Спектр кисло-сладкого взрывает в мозгу ещё больше желания и страсти.
Стол выдерживает весь наш ритм и все наши удары. Я хочу продолжать смотреть, как ты двигаешься между моих разведённых ног. Бесстыдно. Порочно. Наше сближение и отдаление. Звуки нашей страсти. Наши жаркие тела. Твои поцелуи-укусы. Твоё «Я сейчас…» Мои всхлипы…
Наша безумная страсть длится недолго. Но она такая же жгучая, как острые перцы и сводит с ума, как ложка коньяка в брауни…
Мы были такие голодные!
Ты проводишь рукой по моему лицу, я задерживаю её и целую с засосом твой указательный палец.
Прекрасное начало обеда!
Осень за окном сыплет золотом. Солнечные лучи скользят по кухне и словно выманивают нас в лес. Не сегодня, теплые мои, не сегодня! Мы всё еще не насладились нашим кофейно-молочным уединением.
Никто не накормит нас кроме нас самих. Может, я уже начну приобщение к великой корейской кухне?
Для приготовления непревзойдённого и вкуснейшего супа чан-рамён мне понадобится два «бомж-пакета» доширака, пара яиц, перья зеленого лука, сыр и грибочки.
– Давай, действуй, моя тяночка! – ты усмехаешься и для настроения ставишь эндемичную музыку какой-то азиатской группы. Мельком гляжу клип – на фоне бескрайних степей контрабасы и электрогитары терзают несколько басовитых бруталов в национальных одеждах восточных кочевников: расшитые золотом халаты, длинные пряди волос и косы, раскосые глаза. Да и напевы у них соответствующие – с явным восточным колоритом, приправленным нотками рока.
– Ох, не знаю, что получится, – пытаюсь протестовать я. Но ты смеёшься, ты же знаешь, что готовлю я всегда вкусно. Исключений нет. Музыка только может добавить свои острые нотки в моё блюдо.
Два белых прямоугольника лапши начинают вариться в кастрюле на медленном огне.
– Знаешь, у нас в классе была одна девочка по кличке «Доширак» – у неё были шикарные кудрявые волосы!
– Она не обижалась?
– Что ты, ей было очень приятно. Согласись, это же в сто раз лучше, чем её называли бы «Одуванчик» или «Барашка». Доширак – модно и стильно.
– Самое главное, чтобы для неё не было обидно.
– Это да. Спасибо, что сопереживаешь. Мы с ней виделись пару лет назад. Она призналась, что помимо «доширака» её все равно обзывали, и она плакала. Мама успокаивала, говорила: «Глупая, вырастишь, и все девчонки будут завидовать твоим кудрявым волосам». Самое смешное, что так и случилось. Она всегда с шикарной прической, даже когда просыпается утром, даже в лесу или в воде. Девчонки завидуют, а мальчишки глаз не могут оторвать и сыплют комплиментами.
Про одноклассницу я рассказываю с таким жаром, что ты улыбаешься звёздам в моих глазах:
– Знаешь, а я в школе был красавчиком. За мной бегали все девчонки в школе, даже те, что из старших классов. Одноклассники жутко ревновали.
Я нисколько не удивлена:
– Это же очевидно. За тобой в школе, небось, не только девчонки бегали, но и учительницы, а потом – преподавательницы в институте. Ты у меня самый красивый и самый харизматичный!
– Это ты у меня самая красивая. Я просто обожаю твои волосы! Ты – мой доширак! Моя вкусняшка, которой я не могу наесться никогда!
– Я тоже тебя люблю!
– Как доширак?
– Еще сильнее!
До чего же голодные наши поцелуи!..
Я отправляю тебя во двор сорвать пару перьев почти замерзшего зеленого лука. Удивительное растение – растет с холодов до холодов, неприхотливое и очень целеустремленное. По весне оформим его в грядку: и ему хорошо, и нам на пользу.
В маленьком ковшике почти готовы яйца для моего коронного корейского блюда. Но мне они нужны не вкрутую, а консистенции «пашот» – с жидкой серединкой. Убираю ковшик с плиты под холодную воду. Дело за скворчащими на сковородке резаными шампиньонами. Они придадут чан-рамёну пикантный оттенок. Параллельно я помешиваю лапшу и приподнимаю её вилкой из кастрюли. Согласно инструкции, свежий воздух идет ей на пользу – она не разваривается и насыщается кислородом.
Ты возвращаешься и торжественно, словно букет, вручаешь мне пучок зеленого лука:
– Любимка-тян, твой Джон Сноу совершил набег на зеленые земли и вернулся с трофеем. Прими эту волшебную траву в знак моей вечной любви к тебе!
Наконец-то, пачки корейской лапши превратились в наивкуснейшее блюдо. Я беру две новенькие чашки для супа: накладываю горячей лапши пополам с бульоном. Аромат идет такой, что закачаешься. Добавляю ложку обжареных грибочков, половинку яйца-пашот, желток из которого тут же растекается, щепотку сыра и украшаю мелко резаным зеленым лучком. Столько радости в одной тарелке!
Руки прочь! Еще не порезаны хлеб и помидоры! Ты берешься за «самурайский» нож, я иду к холодильнику за ягодой любви.
Мы расправляемся с обедом гораздо быстрее, чем обычно. Странно, куда спешить? Можно же не спеша, причмокивать, втягивать длинные завитки доширака, накручивать его на вилку и поднимать над тарелкой, можно есть палочками, поедать одну кудрявую лапшу с разных концов, пока наши губы не встретятся.
Знаешь, я всегда мечтала о том, чтобы мы были вдвоем в нашем доме, скрытом в лесу. Здесь я была бы маленькой хозяйкой своей кухни. Готовила бы тебе, пекла хлеб, варила бы кофе. Что взамен? Твоя сила открывать консервные банки, твои объятия сзади, когда я готовлю, твои прикрытые в наслаждении глаза, когда ты вдыхаешь приятные ароматы приготовленной мной еды. Твоя благодарность, читаемая в глазах.
Суровое мужское «спасибо», рыком звучащее из твоего довольно урчащего живота, возвращает меня в реальность. Ты более чем доволен и гладишь себя по натянувшейся футболке:
– А что? В Монголии и Китае, это знак того, что ты наелся и очень-очень благодарен.
– И тебе спасибо! Жалко, что нет добавки. Но мы всегда сможем повторить, готовить-то я умею.
Ах, да! На мне не было ничего, кроме фартука.
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ДОМОСЕДЫ. ВЕЧЕР
Солнце светит в окно целый день, а у нас, как ни странно, нет никакого желания выходить из дома. Прости нас, лес, но вряд ли мы сегодня увидимся. Ты же можешь заглядывать в окна, наклоняя деревья, можешь напоминать о себе запахами древесной коры и хвои, доносимыми вместе с ветром в приоткрытое окно, и шуршать листьями.
Сегодня мы – домоседы. Утренняя прогулка – не в счет. Наше уединение опять принадлежит только нам.
Ты занимаешься работой на компьютере, я продолжаю разбирать вещи.
Мне предстоит основательно ознакомиться с содержимым большой картонной коробки, которую мы обнаружили на чердаке в первую неделю переезда сюда.
Я с удовольствием рассматриваю журналы. Не понимаю, по какому принципу они собраны в подборку: есть предновогодний журнал про гороскоп, журналы про звезд кино и музыки, журналы про обустройство дома, пара глянцевых журналов, живущих за счет рекламы местных компаний. Похоже, их просто засунули в коробку в последний момент. Их вместе со студенческими тетрадями-конспектами и прочую макулатуру мы отнесем в сарай – пригодится на растопку. Основную тяжесть коробке придают журналы-альбомы про художников. Я решаю выставить эту коллекцию на комод и почитать при случае. В нашем доме становится на одну картину больше – рисунок на корешках этих журналов-альбомов складывается в одну из «Танцовщиц» известного художника Дега.
Кукла Тильда в сиреневом платье и с копной пышных волос, переходящих в две толстые косы, и лошадка, сделанная из вафельного отреза, раскрашенные вручную, вызывают у меня умиление. Их место на полке над камином, ну уж никак не в коробке на чердаке.
Шелковый мешочек с бижутерией и серебристый ключ, не понятно от какой двери, перекочевывают в другую коробку, в кладовке. Я достаточно прохладно отношусь ко всем украшениям. Здесь, в лесу, мне достаточно пары сережек, которых я практически не замечаю, и кулона с птичкой – твоего подарка, который я не собираюсь снимать никогда.
В аромат духов из маленького флакончика с оранжевой крышкой окунуться вот так сразу я не рискую. На такой случай у меня есть ты:
– Понюхай, чем пахнет?
Ты отрываешься от компьютера:
– Тоже мне – нашла специалиста. Я чувствую нотки пачули и арганового масла!
Ты явно насмотрелся рекламы.
– Серьезно!
– Ну, приятный запах. Сладенький.
– Мне тоже нравится, но не будем рисковать. Духи старые, и кто знает, как они себя поведут на теле.
Я без сомнений выбрасываю флакон в мусорное ведро.
Особую ценность для меня представляет большой бумажный пакет с фотографиями. С предвкушением тайны я беру толстую стопку, тяжесть которой приятно чувствуется на руках. Каждая фотография открывает мне новые лица и сюжеты из жизни незнакомых мне людей. Есть фотографии очень старые, есть поновее, среди черно-белых попадаются и цветные. Лица повторяются – взрослые, дети, повзрослевшие дети, постаревшие взрослые. Город, квартира, чья-то работа, дорога, лес, неизвестная дача, наш дом в лесу. У меня в руках архив жизни целой семьи. Почему для этих фотографий не нашлось большого альбома? Может быть, их взяли с собой как самое дорогое напоминание? А, может быть, убрали это напоминание о счастливой жизни с глаз долой на темный чердак? Кто знает, кто знает.
Не менее загадочным мне кажется целлофановый пакет с фигурными детальками пазлов. Разберу его чуть позже.
Мне надо выбрать несколько фотографий, которые украсят стену. Я раскладываю понравившиеся фотографии на полу и почему-то чувствую себя писателем века эдак XVIII, который мог бы точно также раскладывать черновые рукописи своего романа. Ты с любопытством глядишь, как я сортирую, перекладываю фотографии, перешагиваю их, аккуратно, на носочках, чтобы не дай бог не наступить. Свет заходящего солнца, путаясь в моих волосах, перебирается подальше от фотопазла на полу на стену.
– Помоги мне, пожалуйста, определиться с фото!
Совместными усилиями мы выбираем пять фотографий, для которых не нужны никакие рамки. Сами по себе они уже необыкновенно прекрасны. Металлическая кружка, полная лесной малины, с ажурным листиком – яркое вкусное пятно на фоне размытого леса. Огромное красивое перо неизвестной лесной птицы. Веселая девчонка с каре, сидящая с книгой на крыльце нашего дома. Лесная тропа, осыпанная листьями, исчезающая в папоротниках среди высоких стволов. Причудливый закат над неизвестной речкой (цветная фотография передала бы и необычайные краски этого заката). Все фотографии черно-белые. Это очень хорошо, ведь цветные могли и не сохранить свои палитры.
– Интересная нуарная подборка у нас появилась! – ты приобнимаешь меня. В твоем высказывании мне слышится скрытая похвала моему вкусу. Нуар! Черно-белое – вечная классика, утонченность контрастов и какой-то особенный блеск при минимальном выборе цвета. Никогда не ошибешься. Нуар – особое направление в искусстве. Так почему бы не приобщиться к высокому?
Старая картонная коробка сиротливо стоит посреди комнаты, и у меня возникает желание наполнить её чем-то своим – твоим и моим, что смогут внезапно обнаружить на чердаке следующие хозяева дома в лесу. Без тебя мне бы совершенно не хотелось этим заниматься. Время нашей совместной жизни ценно каждым моментом.
Мы с удовольствием и весельем наполняем коробку тем, что нам дорого, но чем мы можем поделиться. Ты кладешь в конверт несколько своих рисунков. Я беру их в руки, и воспоминания накатывают на меня теплой волной. На тетрадном листке в клетку зависла, словно в спокойной морской воде, небольшая медуза с шикарнейшим шлейфом щупалец, выполненных простым карандашом:
– Какая красивая!
Я провожу по рисунку большим пальцем, словно прощаясь. Почти нуар. На другом листке – милый паучок. Когда-то мы назвали его Гоша, у него четыре пары глаз и он никогда не сдается.
– До свиданья, Гоша!
Я отдаю коробке один из блокнотов – черновиков моих стихов и рассказов. Не знаю, почему я храню все свои черновики, но они всегда со мной. Возможно, я совсем не современна, ведь текст создается в рукописи, а не сразу на компьютере. Но в этой несовременности есть свое очарование. Люблю шуршать бумагой, переписывать набело и грызть карандаши. Да, я чудик! Все страницы блокнота-черновика исписаны, исчерчены, изрисованы. Хорошо, что мой почерк никто не поймёт. Ты смеешься надо мной, подкалывая, что я дам фору любому врачу. Ничего не поделать, почерк никак не изменить. Между страниц я вкладываю цветок сентябринок – пусть он напомнит о нашем прекрасном времени года. Захлопываю блокнот-черновик навсегда.
Как ни странно, но при наличии достаточно хороших камер в телефонах и цифрового фотоаппарата у нас есть и распечатанные фотографии. Рассматривая их, склонив головы друг к другу, мы погружаемся в воспоминания о прогулке, когда они были сделаны. В этих печатных фото есть даже коллаж из комнаты для быстрой фотографии. Я дополняю наши счастливые рожицы снимками природы, которые не пригодились мне в скрап-букинге. Всё это бережно укладывается в конверт и кладется в коробку с чердака.
Ты внезапно приносишь из коридора наши шляпы-стетсоны. Моя – белая, твоя – серая. Я долго сопротивляюсь, не очень-то хочется их отдавать. Но, в конце концов, сдаюсь: носим мы их крайне редко, а фотографии в них у нас остались навсегда.
Тарелки и чашки, которые мы заменили на новые, тоже находят свое место в коробке. Возможно, попозже мы заполним ее еще чем-то памятным. На сегодня всё. Можешь отнести её наверх.
– Как насчёт чая?
Чай!
«Как много в этом «звуке» для сердца моего слилось, как много в нём отозвалось». Именно сейчас мне хочется заварить травяной чай. Основой будет – тонизирующий черный, который придаст нам с тобой немного бодрости, ведь разбирать вещи достаточно утомительное занятие. Пузатенький «заварник» легко вмещает две порции. Осторожно, чтобы не сломать тугие скрученные листочки, я насыпаю в него ложку черного цейлонского чая, а сверху накидываю целый букет из пряных трав. Грех не надышаться ароматами коробки, где хранится травяной сбор. Вырвавшись на свободу, летучие пленники раскрывают мне свои ароматные загадки. Я погружаюсь в запах чабреца и сафлоры, вижу светло-зеленые листья малины, мяты, душицы, таволги. Здесь есть листья крупные и есть, к сожалению, уже раскрошившиеся. Тонкие стебли, лепестки, цветки, листья – всё заливается кипяточком. Чай не терпит суеты, к каждому его ингредиенту я отношусь с любовью и заботой. Взамен он окружает меня теплым ореолом запахов и дарит бодрое настроение. Через пять минут всё готово, и я медленно наполняю наши новые кружки. Вот чай для твоего лисёнка, вот чай для моего хомяка.
Над кружками поднимается ароматный пар, а я сервирую поднос вкусняшками – ставлю небольшую баночку с мёдом, сахарницу и тарелку с печеньями.
– Чай готов! Прошу к столу!
Журнальный столик с осенним букетом пододвигается к дивану, и мы можем, наконец-то, немного отдохнуть.
Я забираюсь с ногами на диван и протягиваю к тебе мою кружку:
– Чок-чок-чок.
– Пум-пум-пум, – отзываешься ты.
Первые глотки горячие и самые ароматные. Мы любим горячий чай, такой, чтобы почти обжигал. Возможно, в этом есть какой-то мазохизм, но в нашем понимании чай должен быть именно горячим. Послевкусие чая терпкое, пряное, как и травы, из которых он приготовлен. Ложка янтарного мёда придаёт моему чаю приятную сладость. Ты с удовольствием уплетаешь печенья.
– Может, тебе бутерброд с колбасой сделать?
– Сделай! Два!
Я иду на кухню и возвращаюсь с этой существенной добавкой для тебя. Хорошо тебе: ешь и не толстеешь, не то, что некоторые. Но от бутерброда с колбасой я тоже ни за что не откажусь!
Что мы чаще всего делаем за ужином? Закатываем от удовольствия глаза. Мы едим медленно, сочно, с удовольствием. Мы наслаждаемся и терпким чаем, и вкусным сочетанием хрустящей горбушки с сырокопчёной колбасой, и таящими во рту крошками печенья. Я облизываю ложку с мёдом.
– Почему ты мёд не ешь?
– Да я так, кипяточек без всего.
– У нас есть медовик.
– Точно! И медовик. Принесёшь?
Чего только не сделаешь ради любимого мужчины. Второй раз я откладываю кружку чая и иду на кухню, чтобы принести тебе на тарелочке жёлтый треугольник сладкого медового счастья. Ты уплетаешь его за обе щеки. Кажется, я слышу, как хрустит за ушами. Что ж сегодня за день такой – прожорливый.
– Может, тебе сделать нормальный полноценный ужин?
– Спасибо. Я уже наелся.
Я приваливаюсь к тебе, сытому и довольному. В моей кружке пока еще остался чай и я растягиваю удовольствие побыть с тобой здесь – с ногами на диване в центре нашего дома.
– Что это за пакет? – спрашиваешь ты.
За вазой с цветами лежит небольшой целлофан с чем-то разноцветным.
– Это пазлы с чердака.
– Давай соберём!
– Неее, я что-то устала. В пазлах надо думать, сосредотачиваться, а я сейчас не в том состоянии. У меня сегодня целая чердачная коробка пазлов была.
Для убедительности своих слов мне даже не нужно делать уставшее выражение всем своим видом. Ты обнимаешь меня:
– И этот человечек вчера развел меня на коробку пазлов на 1200 элементов. Иди ко мне, моя трудяжка!
Я зарываюсь в твое тепло, прижимаюсь и, как по волшебству, становлюсь счастливее.
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ДОМОСЕДЫ. НОЧЬ
Рано или поздно у каждого из нас возникает один и тот же уютный образ тихого семейного счастья. В этой маленькой мечте, таящейся где-то между сердцем и душой, двое влюбленных сидят в обнимку где-то, где никто не может помешать им. Всё счастье, вся любовь, все желания сосредоточены только в этом маленьком мирке для двоих.
Одна моя подруга из прошлой жизни говорила: «Буду жить в доме в лесу. Навалю себе пледов, одеял и подушек и сделаю домик в доме. Обвешу стены картинами. Буду пить вкусный чай, читать книги. Выходить буду изредка, чтобы пугать человеков». Прости родная, но именно эта мечта сбывается в настоящий момент у меня. Я тоже всего этого хотела.
Словно кошка, я устроилась у твоих коленей на диване перед камином. Меня греет остывающая кружка с чаем и твое тепло. У нас особенная тишина. Тишина, когда ты понят и понимаешь, когда ты любишь и любим. И пускай мы зависли в своих телефонах (перфекционные ожидания и реальность всё же отличаются). Но мы рядом. Мы делимся друг с другом интересным, обсуждаем темы сайтов и форумов, друзей и незнакомых комментаторов. Иногда, увлеченные серфингом по просторам интернета, молчим. Ты изредка сильнее прижимаешь меня рукой и целуешь в макушку. Я целую твоё запястье и наслаждаюсь теплом, которым ты укутал меня.
Крепкая крыша над головой и крепкое плечо любимого и любящего мужчины – что еще надо для счастья? Наши особенные Тишина и Любовь.
Я начинаю замечать, что глаза закрываются чаще. Ночь наступает незаметно, как наш загадочный лесной пушистый гость, с первыми звездами неслышно пробравшийся на крыльцо. Уже поздно. Ночь баюкает месяц в ладонях. Совсем поздно.
– Пойдем спать?
Мы откладываем в сторону телефоны, беремся за руки и идем в спальню. Холодные простыни быстро нагреваются. Ты прижимаешься ко мне, зарываешься в мои волосы, укрываешь своими руками и одеялом. Мы засыпаем почти мгновенно. Нам не нужно заниматься любовью. Любовь внутри нас. Любовь требует тишины.
Автор публикации
