Синопсис: это о любви – много розовых соплей, ништяков и жёсткий 18+. Но если вдруг вам захочется вместе с героями немного отдохнуть от реальностей внешнего мира и с головой окунуться в рай интроверта и любовь – добро пожаловать.
К этой работе отношусь с трепетом. Если готовы – приятного чтения
ОДНАЖДЫ МЫ ПРОВЕДЕМ НАШЕ ВРЕМЯ. ЭТОТ ДОРОГОЙ МАЙ
Однажды мы проведем наше время в милом доме на краю леса. Наш дом будет настолько «на краю», что дорога к нему исчезнет среди столетних дубов и раскидистых ив, и путнику может показаться, что она ведет в никуда, в то будущее, которого нет…
«Танцевать перед зеркалом – это особое удовольствие, когда наедине с самим собой ты начинаешь кривляться телом, строить рожи, представлять из себя … не себя. Я обожаю танцевать перед зеркалом. Танцую как ребенок – непосредственно, не стесняясь. И в эти моменты я абсолютно счастлива. Идеально танцевать в трусах и бюстике. Сегодня на мне фиалкового цвета Sielei от Milavitsa. Когда ты застаешь меня танцующей в таком виде – на твоем лице появляется очаровательная улыбка. Весь твой вид говорит: «Дура!» и тут же добавляет: «Но ты – моя дура! Боже, как же я люблю её!»
Ты присоединяешься к моему странному танцу, и наши телодвижения становятся еще страннее и нелепей. Мы-то дружим с танцами, а они с нами – нет. Новенькая колонка взрывается стареньким «It’s my life» Bon Jovi и мы подхватываем во всё горло:
«It’s my life
It’s now or never
I ain’t gonna live forever
I just want to live while I’m alive
It’s my life.
My heart is like an open highway
Like Frankie said
I did it my way
I just wanna live while I’m alive
It’s my life»
Бедные наши соседи! Хотя, и нам достается от мелкого, живущего наверху. Так что 1:1 (Кстати, скоро мы подарим ему барабан)).
– Собирайся! У меня есть сюрприз для тебя. – говоришь ты с загадочным видом.
Обожаю сюрпризы, но как бы я ни старалась угадать, ты непреклонен, как Дуэйн Скала Джонсон. За это тебя и люблю.
– Ты мне хотя бы скажешь, что надеть в то место, куда мы пойдем? А то я ведь могу пойти и так, в чём танцевала.
Ты обнимаешь меня, заваливая на кровать, целуешь, и я понимаю, что скоро на мне не останется ничего. Кроме тебя…
Через пятнадцать минут мы мчимся из города на старом мотоцикле твоего отца Yamaha Virago. Я чувствую скорость. Я чувствую ветер. Я чувствую тебя – твою спину, твою уверенность и силу. Ты чувствуешь мощь мотора, дорогу и мои руки, обхватившие тебя сзади. Я могла бы держаться за ремень за твоим сиденьем, но мне гораздо приятнее и надежнее обнимать тебя за живот. Шлем не дает поцеловать тебя, и я еду, уткнувшись в твою спину, прикрывающую меня от встречного ветра. Всё, что нам остается – это объятия. Между нами нет дистанции, мы движемся в одном направлении. Сейчас, за город, и по жизни.
Грудь – к спине, бедра – к бедрам, колени – под колени. Иногда мы засыпаем в такой же позе – на боку, повернувшись в одну сторону и чуть подогнув колени. Мы как две ложки в наборе столовых приборов, аккуратно уложенные, идеально подходящие по своим линиям. Совместимость сонных поз – именно, так это называется. Мы совместимы на 99%. Что бы между нами ни было – мы засыпаем в одной постели. Границы одеяла сокращают дистанцию, а прикосновения генерируют тепло. Ночной диалог наших тел может быть тихим шепотом, а может разрывать на клочки простыни и выбивать из подушек пух. Главное, не молчать, не оставлять недосказанности в ответах или действиях, чтобы потом не было сомнений – именно с этим человеком я хочу засыпать и просыпаться каждое утро. Видеть его непричесанным, неумытым, беззащитным, видеть его сонные глаза, «возвращающиеся» в реальность, шептать «С добрым утром, я люблю тебя!»
Мы стараемся быть совместимыми и во сне, и наяву.
Съехав с трассы, мы некоторое время едем сквозь дубовый лесок и наконец, оставляем мотоцикл у подножия небольшого холма.
– Нам наверх? Спасибо, что предупредил, и я надела кроссы! – Какой сюрприз ждет меня там, наверху?
С вершины открывается потрясающий вид на город. Кусты боярышника, барбариса и шиповника спускаются бело-розовыми каскадами до самой дороги. Теплое лето чуть тронуло своей благодатной рукой деревья и кустарники, провело по спящей земле – и всё внезапно из всех оттенков зеленого преобразилось в разноцветье, расцвело пестрыми акварельными красками. Даже небо видится по-особенному синим. Насыщенное, с таким густым воздухом, что, кажется, вдохнёшь, и тут же опьянеешь от смеси ветров и купажа первоцветов.
Просто молчи, вдыхай и держи меня за руку!
Буковые деревья вперемешку с раскидистыми дубами у подножия сливаются в один большой лес, качающийся на зеленом море из сочных молодых трав. Небольшие полянки фиолетовых и белых клеверов добавляют красок этому зеленому морю. Ковер под нашими ногами волнуется, колышется с каждым дуновением ветра. Аааххх! И пошла волна, словно лето теплой ладонью гладит послушные травы по их остроконечным верхушкам, заставляя тянуться выше к солнцу. Желтый дрок выбивает вверх свои крепкие стебли, усыпанные мелкими цветками. Скромный донник прячется под раскидистыми кустами розовоцветущей жимолости и словно ждет солнечных деньков погорячее. Трудолюбивая пчела никак не приземлится на лилово-фиолетовые венчики вереска. Жалко, что одуванчики уже отцвели, я бы сплела венок.
Город внизу уже живёт своей жизнью, но отсюда, с вершины, он кажется маленьким островком в величественном море природного буйства, и ни в коей мере не нарушает гармонию пейзажа, как и расчерченные поля, и деревеньки у самого горизонта. Мы любим свой город и совершенно не допускаем мысли хоть когда-нибудь его покинуть.
– Когда я был маленьким, мы с родителями ездили сюда на пикники или просто погулять и собрать осенью шиповник и боярышник.
– Ну почему ты мне сразу не сказал? – возмущаюсь я. – Мы бы тоже устроили пикник.
Ты улыбаешься и молча открываешь рюкзак. Огромный бумажный пакет выглядит многообещающе. Масляный подтек на нем будто говорит: «Открывай быстрее! Внутри гамбургеры и картошка, и стрипсы, и соус, и они хотят быть съеденными!». Но я абсолютно не хочу есть. Я хочу обнимать тебя и прыгать от счастья, потому что ты сделал нечто большее, чем просто сюрприз. Ты сделал… с ч а с т ь е! Для меня, для нас двоих! Ты привез меня сюда, поделился воспоминаниями, показал заботу. Как же я тебя люблю! Мои радостные крики пугают стайку пичужек, притаившихся в сиреневых зарослях. Они выпархивают из своих укрытий и уносятся за кроны букового леса.
В термосе очередной сюрприз – смородиновый чай. Ты разливаешь его по термокружкам (на моей – россыпь лаванды с надписями, на твоей – милый мультяшный О из расы бувов), и мы, наслаждаясь ароматом и магией единения с природой, продолжаем смотреть на город сверху и небо снизу. Ты обнимаешь меня за плечи. Я обхватываю тебя за талию, цепляюсь большим пальцем за ремень. Мы пьём и молчим. Просто пьём, молчим и смотрим вниз, словно боясь спугнуть неосторожным словом всю красоту момента. Начало лета кажется нежно фиолетовым. Нам не хватает только голенького толстопопого амурчика с лирой, кружащего над нашими головами и слагающего песнопения в честь нашей любви.
– Дай руку! – внезапно говоришь ты. Я протягиваю ладошкой вверх. – Подожди, подержи-ка! – Ты вручаешь мне свою термокружку. Мои руки заняты.
«Сюрпризы еще не закончились» – мелькает у меня в голове.
Ты достаешь из кармана джинсов два браслета. На черную кожаную полоску двумя клепками приделана блестящая металлическая пластина с гравировкой:
ДАВАЙ НАВСЕГДА.
∞ символ бесконечности ∞
Любовь. Уважение. Верность
Браслеты парные. Одинаковые кожаные ремешки. Одинаковые надписи.
– Я знаю, что у нас с тобой будет (!) по-разному. Но я хочу, чтобы ты знала, я всегда рядом. И я люблю тебя!
Ты застёгиваешь кнопку браслета на моём запястье и забираешь у меня кружки, давая возможность и мне прикоснуться к подарку.
Мои щеки горят пунцовым.
Все слова, которые я хотела и хочу сказать тебе, застряли где-то в горле. Где же ты, моё глупое светло-лиловое «спасибо»? Ты потерялось в нахлынувших чувствах и осознании несказанного, когда был сделан этот подарок. Один на двоих. Эти браслеты дороже любых золотых колец, эта поездка дороже последнего воспоминания о прогулках, ты – мне дороже всех на свете.
Наконец, я могу тебя обнять и поблагодарить сладко-нектариновым поцелуем.
Спасибо»
Спасибо тебе, мой первый читатель и первый критик, мой надёжный бета-ридер! Кому как не тебе доверять результаты своего сумасшедшего сознания и сновидений, романтических грёз и впечатлений, воплотившихся в рассказах, стихах, миниатюрках?
Я обещала почитать тебе на крыше. Своё обещание я выполнила.
Зайти в подъезд любого дома не так сложно, как кажется на первый взгляд. Потертые больше других кнопки домофонов, написанные кем-то заботливым коды на стене – и вот мы уже внутри подъезда. Нам повезло, как в сказке, на третий раз. В третьем подъезде люк оказался открытым и мы без труда вступили в тёмное чердачное царство.
Чердаки – параллельные миры. Здесь всё не так, как в реальности: цвет, свет, звук, запах, жильцы. Здесь днём прячутся тени, а ночью – голуби. Здесь каждый шорох отдается эхом и мурашками по коже. Каждый шаг – это шаг в темноту, в неизвестность. И пока глаза привыкают к темноте и обостряются все мысли и чувства, мы стоим заворожённые этим миром-по-соседству.
Ты находишь полоску света – выход из чердачного окна и, распугивая встревоженно вокрующих голубей, мы выбираемся в светлый майский день.
От свежего ветра и вида начинает кружиться голова.
Город живёт своей, другой жизнью. Высотки перемежаются с частным сектором, пятиэтажки – с невысокими домиками в окружении просыпающихся садов. Можно определить, где школа со стадионом, где собор, а где складской комплекс. Река и мост через неё, железная дорога кажутся ненастоящими. Вообще, сложно поверить в реальность всего происходящего, когда смотришь на мир под ногами с высоты птичьего полёта.
Солнце окрашивает верхушки самых высоких домов в рыжий цвет. Ветер блуждает среди антенн, тарелок и проводов. Люди внизу – всего лишь муравьи, а облака так близко, что кажется, протяни руку и вот уже в ладони лежит кусочек облачной ваты. В такие моменты всегда вспоминается классика: «Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх».
Ветер, наполняющий легкие жизнью, раскинутые руки, ловящие свободу, и легкое головокружение от простора – всё это составляющие эйфории, которую мы поймали на крыше. Хочется крикнуть так, чтобы закачались деревья, испуганные воробьи стайкой слетели с деревьев и ветер унёс задорное эхо за горизонт. Но мы стоим и глупо улыбаемся, не в силах оторвать взгляда от красоты вокруг нас.
– Предлагаю обойти по периметру, а потом найти место, где присядем и перекусим.
– Пойдём.
Мы сидим на крыше многоэтажки почти на краю города. Болтаем ногами и глядим вдаль. Так здорово болтать ногами, когда под тобой целая планета Земля. Я с наслаждением перебираю розовыми пальчиками, скрытыми за фирменными Мартинсами. Пальчики цепкие, словно пытаются ухватить чувство легкости и беззаботности нашего с тобой момента. Именно легкости. Она, а не высота, кружит голову и заставляет улыбаться всему и ничему одновременно. И еще это шевеление пальчиками…
Совсем близко от облаков и так головокружительно далеко от земли. Горизонта не видно. Вместо него – чернильная ломаная полоса, вычерченная острыми и не очень острыми верхушками деревьев.
Завораживает. Можно представить, что мы где-то в будущем.
«Мы в другом мире, где люди летают, не только окрыленные любовью; где с деревьев капает и живительный сок, и губительна черная смола, дающая ощущение онемения и мурашек по внутренностям; где небо загнано под купол с центром в высоком шпиле, уходящем вверх на полтора километра. На самом деле небо, как и кучевые облака, и ветер – это иллюзия»…
Пока я предаюсь мечтам и зависла на якоре будущего фантастического рассказа, ты с наслаждением куришь айкос, выпуская в синее небо густые сладковато-яблочные колечки.
А я уже думаю о вселенной.
Я верю в то, что с ней надо общаться. Она подает знаки, только не каждый можешь их расшифровывать. Этому надо учиться. Учиться расшифровывать – видеть символы в скачущих за тобой воронах, встречать имена в случайных фразах и названиях, видеть сны с картинками и музыкой, верить в приметы и загадывать желания; доверять своей интуиции и предчувствовать вот-вот свершившееся.
– Ты действительно веришь во всё это?
– Верю! Я попрошу вселенную о том, чтобы она послала нам то, что должно случиться.
– Вот чудачка. Ну, пусть всё будет так, как ты захочешь.
Солнце начинает клониться к закату, а я думаю о том, что такой весны – с американскими горками и сладкой ватой, с экскурсией по городу и интересными историями – такой весны, которая заставила нас вылезти из подвалов собственных комплексов и убеждений, заставила преобразиться и засветила огоньки в глазах, у нас никогда не было и больше не будет.
Айкос переходит ко мне.
Мне до счастья с тобою четыре весны,
Легкий свет маяка и шаги под луною.
Я считаю чудовищ и вещие сны.
Я надеюсь, весной ты случишься со мною.
Сигаретный дым ложится на ветер. Из телефона звучит лирическая Макса Корж:
«М-м-м, в лёгких тает дым.
И над заливом
Запомни ты меня таким,
Таким счастливым».
Я подпеваю ему и я счастлива.
Свободной ты держишь мою ладонь. В капкан. В замок. Никто и никогда не дотрагивается до меня так, как ты. Я хочу освободить руку, но ты ещё крепче сжимаешь ее. Не вырваться, не сбежать. Даже во сне не так просто выскользнуть из твоих объятий. Инстинктивно ты прижимаешь меня к себе, зарываешься в волосы, что-то бормочешь сквозь сон. Только твоя.
Заходящее солнце расстреливает облака. Расстреливает жестоко, безапелляционно, без надежды на помилование и не смотря на все их беззвучные мольбы. Мимо солнечной дробилки не ускользнуть ни одному. Солнце – великий смеющийся убийца. Сквозь открытые раны облаков тянутся к земле его прямые желтые стрелы. Больно ли облакам? За что страдают? Может быть, где-то кто-то лежит на земле, смотрит вверх на небо и страдает так же, как они? Умирает?
Эта смерть – не навсегда. Прах облаков эфемерен и слишком переменчив, потому что есть ветер. У отлетевших дальше раны постепенно затягиваются, возвращая им привычные матовые кучевые очертания. Это своего рода ритуал возрождения, который повторялся до нас и будет повторятся даже, когда мы умрем. Каждый из нас когда-либо испытал «маленькую смерть», после которой было возрождение.
Однажды и я проснулась другим человеком. Проснулась и увидела синий клочок утреннего неба в окне. Это было огромное облачное поле с тучей-пастухом. Ты же знаешь, нельзя взглянуть на одно и то же облачное поле дважды, но можно возродить в себе прекрасное. Ты же знаешь, что впереди у нас целый май – месяц восхитительных гроз, ожидания лета и новых рассказов о любви.
– Запомни меня такой. Такой счастливой!
– Эй, ты что? С крыши прыгать собралась?
– Дурак, что ли? Если бы я захотела самоубиться, то сделала бы это как в книге «Вероника решает умереть» Паоло Коэльо.
– Женский бред?
– Совсем не бред. Там она того… в ванной.
– Слава богу, что все ванные у нас остались в прошлой жизни. Иди ко мне!
Ты крепко-крепко обнимаешь меня:
– Я запрещаю тебя думать об этом! Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Мне тоже. Представляешь, какую боль ты нанесёшь своим глупым поступком человеку, который тебя любит?
– Я знаю, и я не собираюсь ничего делать с собой!
– Вот и хорошо.
Контрольный поцелуй в висок.
– Что в тебе такого? Почему я так боюсь тебя потерять?
Я тону в темноте твоих зрачков
– Не знаю. Я счастлива (вздыхаю). И вообще, это строчка из песни.
– Пофиг. Пора уезжать из города. Он действует мне на нервы.
– Поехали. Я тоже соскучилась по нашему дому. Неделю не буду никуда выходить.
– А поскольку ванны у нас нет, вернёмся домой – я тебя в бочку с водой окуну, чтобы дурацкие мысли не посещали эту умную головушку.
«Боишься за меня, – улыбаюсь своим мыслям и сжимаю переплетенные с твоими пальцы. – С тобой все мои дурные мысли исчезли как ночные кошмары. С тобой я счастлива. Запомни меня такой счастливой!»
Лёгкое белое перо планирует сквозь дым от айкоса и плавно ложиться на крышу.
– Смотри, – показываю я на него, – за нами наблюдают ангелы.
Музыка к главе:
Bon Jovi «It’s my life» https://www.youtube.com/watch?v=II9rdLlj83E
Кипелов – Я свободен https://ru.hitmotop.com/song/47955697
Макс Корж «Тает дым» https://ru.hitmotop.com/song/47828998
Автор публикации
