В Древней Гречнии жил великий герой Дерзей. Всем встречным он так и представлялся:
– Великий герой Дерзей. Очень приятно!
Такой уж он был честный и прямолинейный.
Как и положено великому герою, слыл он самым сильным, самым умным, а уж красивее его не найти было во всей Гречнии, от Татики до Калонии. Огромная медная палица героя, всегда начищенная до блеска, так сверкала на солнце, что впечатлительные гречанки (и даже некоторые гречане) падали в обморок стройными фалангами.
Как утверждают историки, Дерзей был женат дважды, и оба раза неудачно. Первую жену он убил, чтобы жениться на второй, а вторую любил так сильно, что она с горя повесилась. Всё это полная историческая чушь. Я вам потом расскажу, как было дело.
С родителями Дерзею очень повезло – у него было два отца. Причём не по очереди, как жёны, а сразу. Не случайно Древняя Гречния считалась весьма либеральной страной.
Один папа по имени Эгегей царствовал в Ахинах. Второй нигде не царствовал, но зато был морским богом, от скуки гонял русалок и звался Посейдень.
Заделав возлюбленной сына, удовлетворённые отцы, как и положено, свалили в закат. Посейдень нырнул к заждавшимся русалкам. Эгегей проблеял что-то про нелёгкую царскую долю, чмокнул маму Дерзея в щёчку и прыгнул в рейсовый караван до Ахин. Уходя, предусмотрительный папаша завалил тропинку здоровенным камнем и спрятал под ним сандалии сына. Наверняка надеялся, что босиком тот до Ахин не доберётся.
К шестнадцати годам малец вымахал настолько, что смог отодвинуть камень и обзавестись обувкой. Тут он попрощался с мамой и отправился в Ахины к отцу номер один, простодушно рассчитывая на отцовскую любовь и алименты.
По дороге в Ахины славный Дерзей совершил немало великих подвигов. Выстирал носки грязнули Шкурона, не вынимая их них владельца. Помог раззявам-мегерцам поймать сбежавшую Кроммионскую свинью. И наконец, укротил трактирщика Прохвоста, который взял моду селить постояльцев в номере на двоих вместо полулюкса.
Завистливые современники писали потом, что Дерзей Прохвоста не укротил, а укоротил, причём на целую голову. Вот вам пример того, как легко оклеветать хорошего человека при помощи всего одной буквы.
Увидев подросшего сынулю, Эгегей очень обрадовался и сходу попытался его отравить. Когда же отрава не подействовала, Эгегей предложил Дерзею стать его наследником, а пока поработать пастухом.
– Зарплату дашь? – спросил обрадованный Дерзей.
– Зачем тебе зарплата? – удивился Эгегей. – Эти же наши коровы.
Несмотря на высокую должность и преклонные годы, Эгегей был изрядным прохиндеем. Как-то в молодости он крепко подставил трикского царевича, а от жаждавших возмездия трикян откупился данью с Ахин. Ахиняне не очень-то понимали, почему они должны оплачивать криминальные развлечения непутёвого царя и периодически бунтовали.
Герой, не знакомый с причудами папаши, очень обрадовался и принял сомнительное предложение.
Спустя неделю после того, как обнадёженный Дерзей занялся дрессировкой царских коров, в Ахины прибыло трикское посольство за обещанной данью.
Эти самые трикяне были нескучными ребятами. У себя на острове они выстроили огромный лабиринт и завели в нём чудовище, которое назвали Мимогавром. Мимогавра этого никто (кроме трикян) не видел, потому что он безвылазно сидел в лабиринте и требовал (по уверениям всё тех же трикян) еды, вина и молодёжи всех полов для сексуальных утех. Провизию и молодёжь поставляли несчастные Ахины по вине проходимца Эгегея.
Увидев посольство, Эгегей сообразил, что это прекрасный шанс избавиться от любимого сына.
– Дерзей, – вкрадчиво сказал он, – ты же у меня герой.
Дерзей щёлкнул кнутом по древнегречневым лопухам, покраснел от удовольствия и кивнул.
– Так поезжай на Трик и убей Мимогавра.
– На хрена?
– Потому что ты великий герой! – раздосадованно воскликнул Эгегей, топнул ногой, и дело решилось.
В центре громадного лабиринта на острове Трик сидел Мимогавр и разговаривал с ручным крысом. Других друзей у Мимогавра не было.
– Лентяй ты бессовестный, а не чудовище! – пыхтел крыс. – Сам себе еды принести не можешь, меня заставляешь караваи таскать.
– Нельзя мне наверх, – сказал Мимогавр, стыдливо отводя глаза и с наслаждением вгрызаясь в горбушку. – У меня агорафобия. Да ещё пленники эти по коридорам шастают, орут. Я их боюсь.
– Они тебя бояться должны! Ты – Мимогавр! Подземное чудовище, злобное и безжалостное! Ужас лабиринта! Юношей – съесть! Девиц – того!
– Чего «того»? – заинтересовался Мимогавр.
– А ты схвати хоть одну девицу, тогда и узнаешь, – поддразнил крыс.
Но мысль о хватании незнакомых девиц совершенно не прельстила Мимогавра. Он торопливо доел горбушку и захлюпал водой из подземного озерца.
– Вина бы сейчас.
– Нет уж, дудки! Амфору я не поволоку, и не надейся. Я ведь всё-таки крыс, а не Хренакл.
– А кто это – Хренакл?
– Кто-кто… Терминатор в львином пальто! Вот явится, тогда узнаешь. И трикян твоих расхренаклит, и тебя заодно с ними.
Мимогавр испуганно поёжился.
Услышав, что Дерзей собирается убить Мимогавра, обрадованные ахиняне тут же снарядили для героя самый лучший корабль. На корабле подняли чёрные паруса и флаг с черепом и костями в знак траура. Мертвецки пьяную молодёжь, предназначенную Мимогавру, с почестями погрузили в трюм. Сам Дерзей, покачиваясь, стоял на корме в одних парадных сандалиях и разглядывал молодых ахинянок. Ахинянки, в свою очередь, разглядывали здоровенную палицу героя.
– Дерзей! – заорал с берега довольный Эгегей. – Я там белые паруса положил. Если случайно не погибнешь – возвращайся под ними. Я тебя торжественно встречу.
– Будь спокоен, батя! – завопил в ответ Дерзей. – За коровами присмотри. I’ll be back!
Трикское посольство неодобрительно перешёптывалось. Никогда ещё еда Мимогавра не выглядела настолько самоуверенной.
– Если он Мимогавра хлопнет – не видать нам больше дани, – вполголоса сказал послу секретарь и заискивающе ухмыльнулся.
– Сплюнь, проклятый! – хмуро отозвался посол.
По пути на Трик Дерзей играл с пассажирами в карты на щелбаны, пока однажды не выиграл, соревновался с матросами в мытье палубы и донимал капитана расспросами о том, как управлять кораблём.
Однажды ночью крепко озабоченные судьбой Мимогавра трикяне сговорились и выкинули спящего героя за борт. Ошарашенный Дерзей, суча ногами и пуская пузыри, погрузился в морскую пучину.
Тут его заметили шаловливые наяды и приволокли к Посейденю, который немедленно опознал родного сына по мускулатуре и непосредственному интересу к русалкам.
В знак отцовской любви Посейдень вручил герою золотую рогатую шапку с разбитого ассирийского корабля, а затем отправил на поверхность таким мощным пинком, что Дерзей вылетел из воды, словно брачующийся дельфин, и запрыгнул обратно на корабль.
Капитан, увидев утопленника в золотом колпаке, поперхнулся поминальной речью. Матросы немедленно выпили за спасение героя, и поминки превратились в праздник.
Наконец, на горизонте показался Трик. Юнга обезьяной повис на верёвке и взмахнул чёрным флагом. С берега отсалютовали катапульты, причём одно из ядер перебило мачту и зашибло двух гребцов. Дерзей начистил палицу и зашнуровал сандалии. Пора было приниматься за работу.
– Допрыгался! – издевался крыс. – Дождался! Сам великий герой Дерзей тебя убивать приехал!
Мимогавр метался по подземелью.
– Что делать? Что делать-то теперь? – восклицал он, примеряя таким образом лавры Чернышевского.
– Сражайся, как настоящее чудовище, и прими смерть от руки героя! – злорадствовал единственный друг несчастного Мимогавра.
– О Зевс! Я ещё так молод! Я не хочу умирать! – стенал Мимогавр. От социального романа он перешёл к жанру высокой трагедии.
– Значит, надо валить, – рассудил крыс.
– Куда?
– Наверх! Nach oben! Up!
– Валить! – радостно завопил Мимогавр. Страх встречи с Дерзеем пересилил боязнь открытого пространства.
Монстр моментально подхватил сокровища – две заплесневелые буханки и неоднократно облизанную душистую сырную корочку.
– В путь!
– A caminho! – поддержал приятеля крыс-полиглот.
Сияя золотыми рогами, Дерзей ступил на берег Трика. Толпа встречающих завопила «ура», музыканты грянули плясовую на кифарах, трикский царь Маис насупил брови, а царская дочь Айдаладна покрылась нежным румянцем.
– Видал, какой шлем у него? – шепнул начальник дворцовой охраны министру финансов. – Откуда только эти ахиняне деньги берут?
– Волатильность и консигнация, – скривился министр финансов. После вчерашнего собрания акционеров у него побаливала печень.
Пока остальные ахиняне получали тычки от конвоиров, Айдаладна прорвалась к герою.
– Женишься на мне? – спросила она с прямотой, присущей трикским девушкам под тридцать.
– Хоть сейчас! – обрадовался Дерзей и учтиво приподнял палицу.
– Прими же залог моей любви! – Айдаладна протянула Дерзею клубок. – Привяжи нитку к дверной ручке, чтобы не заблудиться в лабиринте.
«Навигатор-то надёжнее» – подумал Дерзей, но клубок взял.
У входа в подземелье он отодвинул за спину прочих пленников, помахал озадаченному Маису и показал средний палец капитану корабля. Затем бодро шагнул в темноту.
Царь Маис сидел на троне и точил кинжал. Перед ним переминался с ноги на ногу бледный как весенняя редиска посол. Начальник дворцовой охраны равнодушно курил виноградную самокрутку, деликатно пуская дым в незастеклённое окошко тронного зала.
– Ты кого мне привёз? – зловещим голосом спросил Маис посла. – Ты, козья какашка, понимаешь, что вся экономика этого долбаного острова держится на ужасном Мимогавре, которого мы из последних сил уговариваем пощадить Ойкумену?
Маис поглядел в глупые глаза посла и пояснил:
– Ойкумена – это, по-простому, окрестности. А если наше трикское чудовище, дай ему Зевс здоровья, откинет копыта – мы вместо заслуженной и щедрой дани будем клянчить гуманитарную помощь. Встанем на мировом перекрёстке с протянутой рукой!
Царь провёл пальцем по острию кинжала, достал из-под трона банку с ядом и неожиданно рявкнул:
– Кому продался, шкура? Отвечай!
Посол рухнул на колени.
– Эгегей попутал! Сундук золота обещал, если мы от Дерзея избавимся!
Маис отложил кинжал.
– Сундук золота, говоришь? Сундук золота – это хорошо.
Начальник охраны забычковал самокрутку, откашлялся и предположил:
– А может, Мимогавр Дерзея убьёт? Тогда и волноваться не о чем.
– Дурак ты, а не начальник охраны! Посла – в тюрьму. А мне троих стражников пришли, порасторопнее! Сам в лабиринт пойду – вспомню молодость.
Маис сплюнул и принялся намазывать кинжал ядом.
Испуганный Мимогавр вжался в дальний угол тупика. С потолка на его косматую голову падали холодные капли. За поворотом коридора слышалось весёлое пение. Крыс, ушедший искать дорогу, как назло, задерживался.
– С завязанными глазами проведу! – бормотал Мимогавр. – Сусанин пещерный!
Песня приближалась. Сейчас неведомый певец минует поворот и увидит Мимогавра. Нервы чудовища не выдержали.
– Мамочка, помоги! – жалобно завопил Мимогавр, зажмурился и рванул навстречу судьбе.
Дерзей смело спускался вглубь лабиринта. Спутники остались у входа, где обнаружили запасы еды и вина.
– Погнали вместе, – предложил было пленникам герой, но ахиняне грубо ответили, что им и тут хорошо, а Мимогавру на ужин вполне хватит одного Дерзея.
– Ты же герой? Вот и шагай, геройствуй, пока по шлему не настучали!
Герой на ощупь пробирался мрачными коридорами, проклиная царя Маиса, который не догадался устроить в лабиринте электрическое освещение и эскалаторы.
Чтобы скрасить блуждания, он громко затянул весёлую песню о своих подвигах.
Вдруг из-за поворота с жалобными воплями выскочил Мимогавр и сходу боднул Дерзея в мускулистый живот. Золотой шлем героя, звякая, укатился в темноту подземелья.
Брошенные на съедение чудовищу несчастные пленники лениво допивали третью амфору вина, когда входная дверь распахнулась, и в лабиринт ввалился царь Маис в сопровождении трёх стражников.
– Это что за банкет? – офигел царь и машинально ткнул отравленным кинжалом в бок ближайшего стражника. Охранник захрипел и упал.
– А, чёрт! Всё время про яд забываю. Дерзей где? – обратился Маис к ахинянам.
Пленники осторожно попятились.
– Он это… за Мимогавром пошёл.
Маис зарычал, фокусируя налитые кровью глаза на нитке, кокетливым бантиком привязанной к ручке двери.
– Ага! – торжествующе воскликнул царь.
– Ага! – браво повторили стражники.
– Ага, – на всякий случай подтвердили пленные ахиняне.
– За мной! – завопил Маис и вцепился в путеводную нить, размахивая кинжалом. – Спасём Мимогавра!
Стражники, бросив тело товарища, нырнули вслед за царём в темноту лабиринта.
Ахиняне переглянулись и распечатали четвёртую амфору.
Ткнувшись нечёсаной макушкой в геройский пресс, Мимогавр ойкнул, отскочил и шлёпнулся тощей тыльной частью на каменный пол лабиринта.
– Ты кто? – Дерзей от неожиданности проглотил верхнее «си-бемоль». Рука с палицей напряглась.
Видя, что терять нечего, Мимогавр подпрыгнул, как Джеки Чан в лучшие годы, и заверещал:
– Я – Мимогавр, великий и ужасный! Сражайся со мной и погибни!
Глаза его блестели, как алюминиевые ложки. Ростом Мимогавр едва доставал Дерзею до подмышек.
Дерзей уронил палицу и заржал.
Царь Маис, словно голодный паук, проворно перебирал руками вдоль нити. Охрана следовала за ним.
– Там, у входа, ещё амфоры с вином остались, – шепнул один стражник другому.
– Угу, – отозвался напарник, утирая пот со лба жестяной перчаткой. – А в лабиринте этот… Дерзей с дубиной. Как будто нам одного Мимогавра мало было!
– Может, того?.. – первый стражник притормозил, провожая взглядом жирную спину владыки.
– Валим по-тихому! А Маису потом скажем, что заблудились!
– Родной батя тебя в этот погреб упрятал? – Дерзей сочувственно хлопнул Мимогавра по плечу. Позвоночник монстра хрустнул солевыми отложениями.
– Отчим, – всхлипнул Мимогавр. – Полгода меня обхаживал. Говорил «семейный бизнес, верный гешефт…»
– Вот сука! Не дрейфь, выведу тебя на солнышко. Где тут моя путеводная нить?
Герой нащупал оброненный в пылу знакомства клубок.
– Дёргается, – удивлённо сказал он.
– Velika riba, – с видом знатока добавил вовремя вернувшийся крыс. – Да брось ты этот канат. Я короткую дорогу нашёл.
– Лучше бы ты шапку мою нашёл, – проворчал Дерзей.
– Нафига тебе шапка? – съязвил крыс. – Уши мёрзнут, что ли?
В мозгу царя свербела заманчивая мысль:
«Может, обоих кончить? Прикопать себе тихонько в дальнем тупичке. Нет, с двумя не справлюсь. Выждать надо. Пусть один другого одолеет, а уж там… Пырну победителя в бок ножичком, и вся недолга. И не придётся припасы на ублюдка переводить».
Конец путеводной нити выскользнул из руки. Маис прислушался. Вдалеке слабо раздавались голоса. Царь осторожно шагнул, нащупал ступеньку лестницы, споткнулся и больно треснулся обо что-то мизинцем правой ноги.
Хреновина, здорово похожая на ночной горшок с двумя ручками, загромыхала по ступенькам.
«Шлем! Золотой шлем!» – сообразил Маис, бросил нить и кинулся догонять добычу.
Пленные ахиняне мирно спали вповалку возле самого выхода из лабиринта. Над ними витал аромат перегара.
– Раз, два, три, шесть, – грустно посчитал Дерзей пустые амфоры. – Хоть бы глоток оставили.
– Хлеба с сыром хочешь? – заботливо спросил Мимогавр.
Расстроенный герой легонько пнул бронзовую дверь. Литая створка слетела с петель и загромыхала по камням. В подземелье повеяло свежим ветерком и козьим навозом.
– Выходи, узник совести! Темницы рухнули. Свобода нас примет радостно у входа!
– Попсовато для старины Хомера, – критически заметил крыс.
Мимогавр потрясённо уставился в небо.
– Мать моя, Пасифая! Красиво-то как!
Тусившие возле лабиринта трикяне озадаченно молчали.
Следом за Мимогавром, элегантно помахивая палицей, появился Дерзей. В толпе раздались неуверенные аплодисменты.
– А шлем его где? – спросил у министра финансов начальник дворцовой охраны.
– Девальвация, – туманно ответил министр. – Ты лучше думай, куда Маис запропастился. Нам тут демократии не надо.
Бухали три дня. Пели песни, стреляли из катапульт по пролетающим гарпиям. Спьяну подбили какого-то летучего мужика. Отпоили вином, спросили, как зовут. Мужик молча икал. Так его и прозвали – Икал.
Стража безуспешно искала в лабиринте Маиса. Уходили рано утром, взяв запасы еды и выпивки. Возвращались вечером, еле ворочая языками. От усталости, само собой.
Плюнули и выбрали новым царём Мимогавра. Решили, что если он в лабиринте столько лет просидел, то на троне точно усидит.
Устав от изжоги, Дерзей загнал на корабль хмурых ахинян, погрузил хихикающую Айдаладну, расцеловался с Мимогавром и отплыл в сторону Ахин.
Тут историки снова наврали. По их версии, с похмелья Дерзей тупо забыл поменять паруса на корабле, чем до смерти расстроил любящего отца. Эти историки, если кого невзлюбили, так и будут клепать на него, что попало.
А дело было так. Спровадив сынулю, Эгегей пустился во все тяжкие. На старости лет нашёл себе молоденькую жену и тут же заделал ей бебика. По этому поводу в Ахинах устроили большой праздник. Народ шумно веселился во главе с престарелым молодым отцом, как вдруг вбежал слуга и заорал, что видит на горизонте корабль.
Эгегей, позабыв о радикулите, выскочил на балкон и потребовал подзорную трубу.
В глаза царю бросились белые паруса.
– Выжил, гад! – охнул любящий папаша и неосторожно топнул артритной ножкой по хлипкому мрамору. Приделанный древнегречневыми халтурщиками балкон обвалился и увлёк царя в глубины моря, которое впоследствии незамысловато назвали Эгегейским.
По сей день на берегу этого исторического водоёма сидят продавцы сувениров и, завидев туристов, гортанно кричат:
– Э-ге-гей!
Те из путешественников, кому повезло уберечь деньги от торговцев, доплывают до Трика и спускаются в уютный полумрак лабиринта. Они уважительно косятся на сорванную с петель бронзовую дверь, топчут осколки амфор, шатаются по гулким переходам, лузгают семечки и по складам читают исторические надписи, вроде «Саня Македонский и Таис здесь были».
Говорят, что в дальних коридорах подземелья иногда встречают низенькое упитанное привидение в золотом рогатом шлеме. Оно злобно глядит на туристов, рычит и исчезает в темноте.
Историки утверждают, что это призрак убитого Дерзеем Мимогавра. Врут, как обычно.
Дерзей стал царём Ахин, но и после этого не прекратил искать приключений на мускулистые окорока. Он совершил столько бессмертных подвигов, что в Ахинах до сих пор ходит поговорка: «Не без Дерзея». Что по-нашему означает: «В каждой бочке затычка».
Ах, да! Айдаладна, ну, конечно же! Посреди круиза прекрасная царевна неожиданно свалила с богом вина и веселья Дуранисом (прибалтом, судя по фамилии), и её вполне можно понять. Всё-таки боги куда интереснее даже самых великих героев. Да и палицы у них побольше.
Автор публикации
