Четвёртый

– Живанов, вставай, твоя очередь идти в караул, – лейтенант Нестеров потрепал Егора по плечу.

Егор вскочил с кровати ничего не понимающий. Одуревший от жара печки и глубокого сна, воспалёнными глазами он впился в рябое лицо лейтенанта.

– Живанов, ты меня слышишь? Очнись. Обязательно проверь заряд фонаря. Возьми пару дополнительных батарей.

Егор не двинулся с места, застыв словно статуя. К языку его прилип и никак не мог отклеится вопрос.

– Максименко, вернулся? – наконец, сдавленно спросил Егор.

– Нет, – спокойно ответил лейтенант, поправив ремень автомата, поддавливающий плечо. Взгляд уводя в сторону печки, где вразнобой плясали задорный танец языки пламени.

“Нет”, сказанное лейтенантом, обрушилось на Егора тяжёлой бетонной плитой. До Максименко все ребята возвращались с объекта. Антонов, Бур, а Максименко не вернулся. И теперь очередь Егора и вернётся ли он – вопрос. Что с Максименко там случилось на объекте? Почему он не вернулся из караула? Все эти вопросы загнанным зверем носились в голове и конечно отражались на его мальчишеском лице. Нестеров прочитал эти вопросы в глазах Егора и не дожидаясь пока он их задаст, сам ответил ему:

– Я не знаю, что случилось с Максименко. Его просто не было на посту, когда за ним пришла машина. Возможно случилось именно то, о чём нас предупреждали.

Егор одел бушлат, повесил на плечо автомат. Внимательно проверил все подсумки, лишь бы ещё чуть-чуть потянуть время. Может забежит сейчас в дом кто-нибудь и скажет, что Максименко вернулся и с ним всё в порядке. Но никто не вбежал. Максименко не вернулся – его больше не было. Егор сунул в карман бушлата дополнительные батареи к фонарю.

– Что ты возишься Живанов? Давай скорее. Страшно?

– Да, нет, – неуверенно ответил Егор.

– Егор, – лейтенант положил ему руку на плечо, – главное, держись инструкций и всё будет хорошо. Будь внимателен. Смотри во все стороны. Фонарь ни в коем случае не гаси. Автомат постоянно должен быть на взводе. Если кто появится до рассвета – стреляй на поражение, даже не задумываясь. Кто бы это ни был. На объекте в это время никого кроме тебя быть не должно. Ты понял меня, Живанов?

– Так точно, товарищ лейтенант. Разрешите вопрос?

– Давай, спрашивай и поехали.

– Максименко стрелял?

– Стреляных гильз на месте объекта не обнаружено.

Дорога петляла вглубь леса трясясь на ухабах и чавкая грязью. День за окном медленно гас и когда армейский уазик остановился на небольшом пригорке, было вокруг темно хоть глаз выколи. Всю дорогу Нестеров сосредоточенно молчал, всматриваясь в муть лобового стекла.

 

– Помни Егор, выполняй инструкции и всё будет в порядке! – вновь повторил лейтенант.

В ответ, в место уставных – так точно или служу отечеству, голова Егора качнулась наполненная тяжёлыми мыслями. Ну почему этот Максименко не пропал перед Антоновым или Буром, почему именно передо мной? – думал Егор.

– Смотри, Живанов, – продолжил Нестеров. – Включай фонарь, снимай с предохранителя автомат, подсумок с запасным рожком оставь открытым иди по тропинке через этот перелесок до небольшой лужайки – это и будет твоим постом. До рассвета никуда за пределы лужайки не выходи и помни самое главное – стреляй в любого, кто появится у тебя на посту, даже если это буду я.

Страх тяжёлым комом подступил к горлу, как только Егор вошёл в тёмный перелесок. Напряжённый и сконцентрированный до предела мозг реагировал на каждый шорох, на каждый хруст. Когда слева от Живанова что-то щёлкнуло он еле удержался, чтобы не выпустить очередь в безмолвную тьму.

Наконец, преодолев коридор из наваливающихся с обоих сторон деревьев Егор вышел на идеально круглую поляну, очерченную словно циркулем. Над кругом поляны, в небе, сквозь матовые облака пробивалось неясное свечение.

Сначала Егор воспринимал данную командировку на охрану неизвестного объекта, как удачу, возможность вырваться из закостенелого армейского быта, пропахшего кислым запахом портянок, но теперь он это воспринимал скорее, как злой рок.

Уж лучше бы я попал на войну и там пал смертью храбрых, – думал Егор. – А здесь пропаду на этой поляне, как и Максименко и никто обо мне слова не скажет, был вроде такой, да сгинул. Родителям пришлют пустой жестяной ящик без окошка и казённое письмо о моём верном служении отечеству, будь оно не ладно.

Поляна была не больше цирковой арены и в белёсом свечении трава казалась сероватой. И что здесь охранять? Нет, главное не думать об этом. Надо просто достоять до рассвета и всё, потом обратно в часть, а может вообще возьмут и демобилизуют. Было бы классно, – подумал Егор и представил удивлённое лицо Лерки, когда он заявиться на район весь при параде, а она будет с другим парнем. Егору непременно хотелось, чтобы Лерка была с другим парнем. Чтобы он мог отоварить у неё на глазах её нового незадачливого кавалера, обязательно какого-нибудь соплижуя с гражданки, который и не нюхал пресного казарменного духа. Затем заставив публично покаяться Лерку, он, гордо развернулся бы и ушёл.

На этом месте полёт мысли Егора оборвался сухим треском приближающихся шагов. Туман в голове моментально рассеялся вместе с круглым, как блюдце, лицом Леры. Сердце бешено заколотилось, за спиной у Живанова кто-то шёл, тяжело шаркая ногами. Крепко сжав автомат, он повернулся. Егору показалось, что поворачивался, он, так долго, что за высоким ельником загорелся оранжевый диск восходящего солнца. Однако повернулся Егор на самом деле моментально, как учили, уперев приклад в плечо он вскинул ствол и дал короткую очередь.

Стало невыносимо страшно, резко закрутило живот и холодный озноб прошёлся по всему телу. Тяжело дыша Живанов пошёл в ту точку куда только что стрелял. Нерешительно ступая на землю, будто под ногами была пропасть, он шёл вперёд, разрезая фонарём ночное пространство, подсвеченное неясным синеватым свечением. Дойдя до кромки поляны, где за деревьями чернела тьма, за которой, как казалось Егору, таиться чудище-зверь и всматриваясь напряжённым взглядом в эту темноту Егор не заметил, как наступил на что-то мягкое и запнувшись, нелепо взмахнув руками Егор завалился на землю. На мгновение он зажмурился и ему показалось что он провалился в ту самую глубокую пропасть, которую он чувствовал под ногами и теперь, когда он лежит на дне этой пропасти его обязательно сожрёт чудище зверь, с телом медведя и головой волка.

Вдыхаемого воздуха отчаянно не хватало и было ощущение, что его лёгкие прохудились и он слышит свист выдуваемого из них воздуха. Егор открыл глаза. В небе над ним по-прежнему что-то светилось, только теперь это свечение приобрело красноватый оттенок и разливало по поляне багряные пятна. В одном таком пятне, широко раскинув руки, лежал Максименко. Он лежал, запрокинув голову, в тёмных разводах крови, казавшейся Егору большими родимыми пятнами. Грудь Максименко, развороченная автоматной очередью, медленно поднималась и опускалась. Именно из его груди вылетал свистящий воздух.

– Максименко, Максименко, ты как?

Однако Максименко уже ничего не мог ему ответить. Из сгустка подсвечивающего неба на землю, прямо в центр поляны, ударил луч зелёного цвета. Егор сидя на коленях заворожённо смотрел на это невиданное действо, оттирая об коленки испачканные в крови руки. Потом так же резко, луч света исчез вместе с непонятным свечением и стало непроглядно темно.

Егор оглянулся и увидел желтоватый свет фонаря, лежащего в стороне от него. Живанов осторожно подошёл и дрожащими руками взял его, рассеивая вокруг себя тьму. Егору было настолько страшно, что он даже не смог выдохнуть, боялся пошевелиться. Когда оторопь немного прошла Живанов попытался найти брошенный им автомат, но так и не смог этого сделать. Тело Максименко с развороченной грудью так же исчезло. Совершенно ничего не соображая от страха, шаря ныряющим впереди себя жёлтым лучом фонаря Егор подполз к центру поляны, куда ещё совсем недавно падал с неба зелёный луч. Там была небольшая воронка, размером с биллиардный шар. Егор сунул в эту воронку руку. Земля внутри неё была тёплой. В этот момент на плечо Егора сзади кто-то положил тяжёлую ладонь. Сердце Живанова замерло и сжалось, как пружина. Егор думал, что закричал, но он просто открыл рот и издал хрипящий, пустой звук. Он закрыл глаза и досчитал до пяти, как учила в детстве мама, когда, он, маленький боялся домового и бубуку, который жил под его кроватью. Когда Егор открыл глаза, тьма рассеялась…

– Живанов, вставай, твоя очередь в караул идти. За тобой машина пришла.

Егор вскочил с кровати ничего не понимающий. Одуревший от сна и жара печки.

– А, Максименко? – вглядывался Егор в рябое лицо лейтенанта.

– Чего, Максименко?

– Что с ним?

– Ничего, после караула отправили его обратно в часть.

– Фу, блин, – провёл рукой по лицу Егор всё ещё не веря, что всё увиденное им было всего лишь дурным сном.

Ладони были перепачканы в чём-то вязком и Живанов, когда протирал лицо растёр эту жижу по щекам и по лбу, а когда он посмотрел на свои руки они были в коричневых пятнах запёкшейся крови. Егор закричал, в этот раз из его горла вырвался полный отчаяния душераздирающий крик загнанного животного.

– Медиков, быстро сюда! – закричал Нестеров, отшатнувшись от Егора и направил на него автомат.

В дом забежало двое солдат и несколько человек в белых халатах.

– Что случилось лейтенант? – спросил, один из медиков.

– Доктор Максименко, исследуемая модель, номер четыре – нестабильна, – ответил Нестеров, по-прежнему целя в кричащего Егора.

Глаза Живанова стали красными, изо рта повалил пар, тело начало биться в конвульсиях.

– Опять, то же самое, что и вчера, – расстроенно, сказал доктор Максименко. – Лейтенант, уничтожить исследуемую модель. Всё, идёмте коллеги.

Лейтенант Нестеров выдохнув опустил автомат и направился вслед за медиками.

– Бур, Антонов, когда уничтожите модель, отнесите её на седьмой склад к остальным. Выполнять! – сказал лейтенант.

– Так точно, товарищ лейтенант! – хором ответили, Бур и Антонов.