Чкалов

Хобби моим, в то время, было восстановление развенчанных героев социалистической эпохи. То есть, я шёл от обратного. Например, в каком-нибудь журнале выходила обличительная статья про недавнего советского героя, выставляющая его в неприглядном свете, мол, никакой он на самом деле не герой, а орудие пропаганды, а я пытался, как мог, восстановить его моральный и патриотический облик. Многие из вас, наверняка, помнят страшные постперестроечные лозунги, вроде: не было никакого Сашки Матросова и не накрывал девятнадцатилетний пацан своей грудью дзот. Мол, так, шёл пьяный и поскользнулся. Ведомые западной пропагандой, отечественные печатные органы не могли представить себе красноармейца, иначе, как, разгуливающим хорошо поддатым по линии фронта. Как бы по-другому советские войска могли взять Берлин?! Естественно, только с похмелья или пьяные.

Страшное время было. Так вот, я и занимался тем, что восстанавливал попранный облик советских людей, которые не щадили своей жизни на благо Отечества. Конечно я делал это чисто для себя. Никакой речи, тогда, о публикациях моих работ, естественно и не шло.

В поисках очередной идеи я пролистывал военные журналы. В журнале “Звезда” мне попалась статья c кричащим заголовком “Гибель Чкалова – преднамеренное убийство”. В ней, её автор – Вадим Никонов, излагал истинную суть дела гибели легендарного лётчика. Хоть эта статья и не отвечала критериям моего поиска, я начал её читать и не заметил, как втянулся.

По мнению Никонова, Валерия Чкалова, устранили по приказу Лаврентия Берии, который видел лётчика своим соперником за пост наркома внутренних дел. Именно по приказу Берии подстроили авиакатастрофу на аэродроме имени Фрунзе, во время испытательного полёта одномоторного истребителя-моноплана И-180, в результате которой, погиб Валерий Чкалов. Далее, Никонов, подробно описывал технические характеристики самолета, на котором совершил свой роковой полёт Чкалов. Согласно выпускным актам завода Поликарпова, испытательный вариант И-180 имел на выпуске порядком ста девяноста дефектов. Знал ли о них Чкалов перед полётом? Этим вопросом задавался в своей статье Никонов. К слову сказать, на подобной модели самолёта в сентябре тридцать девятого года погиб лётчик Томас Сузи. По основной версии из-за отказа маслорадиатора. По замыслу Поликарпова, главного конструктора завода, Чкалов, должен был произвести первый и самый дорогой, по оплате, полёт. Далее самолёт переходил к лётчику Супруну, который погибнет при невыясненных обстоятельствах в июле сорок первого года.

После гибели Чкалова была создана комиссия по расследованию обстоятельств катастрофы. Которая постановила, что машина, пилотируемая лётчиком, потеряла управление в результате переохлаждения двигателя. В тот день, пятнадцатого декабря, температура воздуха была минус двадцать четыре градуса. По некоторым данным Поликарпов, из-за погодных условий, лично отговаривал Чкалова не совершать испытательный полёт, за что и был отстранён от испытаний, но по-прежнему, наравне с Чкаловым, оставался ответственным за испытания самолёта. Ещё одним важным моментом, по мнению Никонова, было то, что на самолёте отсутствовали жалюзи, которые были на проектных макетах.

Чкалов до последнего момента управлял неисправным самолётом и сумел избежать падения на жилые бараки в близи аэродрома. Совершив аварийную посадку в районе современной Магистральной улицы. Самолёт задел провода, что помешало плавной посадке. В результате чего Чкалова выкинуло из кабины и он, ударившись о моток электрокабеля, получил травмы не совместимые с жизнью. Скончался лётчик в Боткинской больнице, спустя два часа после катастрофы. По некоторым свидетельствам, последними его словами были: в случившимся прошу никого не винить. Сам виноват…

В результате расследования гибели Чкалова начались массовые аресты в авиапроме. Начальник главка авиапромышленности Беляйкин был осужден на пятнадцать лет, но вышел через пять и на следующий же день был убит в своей квартире при невыясненных обстоятельствах. Так же, сроки получили заместитель Поликарпова, Томашевич; директор завода номер сто пятьдесят шесть, Усачёв и начальник Лётно-испытательной станции полковник Порай. Очень странной выглядела гибель инженера Лазарева, который непосредственно отвечал за испытания. После ареста его отпустили и в тот же день он погиб под колёсами электрички. Вообще, без каких-либо следов, исчез бортмеханик Кулагин. Именно Лазарева и Кулагина, Никонов, считал исполнителями воли Лаврентия Павловича.

Когда я закончил читать статью был уже первый час ночи. За окном стояла непроглядная темень. Статья меня взволновала. Слова из неё мелкой мозаикой осторожно укладывались у меня в голове. Захотелось курить, но оказалось, что я так погрузился в чтение, что выкурил всю пачку. Я залез в шкаф, на кухне, где отец обычно прятал заначку от матери, но и там было пусто. Ничего не оставалось, кроме как, спуститься за куревом в чудо капиталистического прогресса – коммерческий круглосуточный ларёк. Три фонаря стоящие вдоль моего дома на Большевистской улице, исправно светившие при кровавых “коммуняках”, при новой демократической власти, светить принципиально отказывались. Возможно они были готовы освещать дорогу только тем людям, которые шли по Большевистской улице к коммунизму?
Купив сигарет, я возвращался через детскую площадку. В темноте высились: горбатая горка и загадочные силуэты мухоморов. Неожиданно, у меня за спиной скрипнули качели.

– Дружище, выпить не хочешь? А то мне одному уже не лезет, – раздался голос за моей спиной.
Я присмотрелся к сидящему на качелях человеку. Он был довольно молод и, как мне показалось, уже достаточно пьян.

Всё больше живя на свете, я убеждаюсь, что над нашей судьбой есть некая высшая сила, которая направляет её в нужную сторону. Несколько лет спустя, той ночной встречи, весной девяносто пятого, при штурме Гудермеса, та же, высшая центробежная сила направит меня в нужную сторону – в обход дома, а гвардии сержанта Молодцова поведёт прямиком через двор, где он и найдёт свою гибель.

Что-то витало в том душном, ночном воздухе, какая-то энергетика, которую трудно передать словами. Мы выпили и закусили шоколадным батончиком. Это сейчас они в каждом магазине, а тогда они только появлялись, как и многие другие новомодные веяния “загнивающего” Запада.

Новый знакомый представился Кирилловым Вячеславом Андреевичем. Бывшим студентом того же самого факультета истории РГСУ на котором учился и я. Но это было не последним совпадением в наших биографиях.  Сейчас, глядя сквозь муть прожитых лет, я убеждаюсь, что той ночью я видел своё кармическое отражение. Матвей Васенчук, с которым мы под плотным пулемётным огнём, пересекали проспект Победы в столице Ичкерской республики, рассказывал мне, что каждый человек на Земле, создан в нескольких экземплярах и что они рассеяны по свету, но иногда в системе распределения случаются сбои и двойники сходятся лицом к лицу. Так, Матвей утверждал, что при штурме ЖД вокзала он стрелял в самого себя. Васенчук разбился насмерть, сразу после демобилизации, на новенькой семёрке, подаренной ему отцом.
Пил Слава в одиночку, в незнакомом районе, впервые в жизни. Повинуясь некоему импульсу, он, пошёл гулять по городу и забрёл в наш район. Здесь же он решил и выпить, но водка не пошла, и он увидел меня и предложил мне составить ему кампанию. Вячеслава убьёт шальной пулей при штурме “Дома Советов”. По злой иронии и я был там, среди его защитников и может именно моя пуля оборвала жизнь моего кармического двойника.

Уже изрядно захмелев я рассказал Славе про статью из журнала, которую я прочитал. Удивлению моему не было предела, когда он сказал, что именно он и является автором данной статьи и бутылка водки, которую мы распивали была куплена на остатки гонорара за статью. Такое бывает в жизни редко, больше того я скажу, что в моей жизни больше такого не было. Та ночь осталась поистине волшебной. Впрочем, у каждого человека случаются такие ночи, когда некое магическое полотно вплетается тонкой нитью в ткань повседневности.

Слава рассказал мне, что всё так и было, что Чкалова вероятнее всего устранили по приказу Берии, который тогда шёл на верх и видел в Чкалове, которому Сталин предлагал пост наркома НКВД, который позже и займёт Берия. Отчеты о гибели лётчика были фальсифицированы. Испытуемый Чкаловым самолёт И-180 был исправен и все те недостатки о которых говорилось в отчётах комиссии, были устранены. О чём свидетельствовала дневниковая запись сгинувшего в лагере Усачёва, который своей вины так и не признал. Эту записку Славе передал сын Чкалова, Игорь. Откуда она у него взялась, он не знал, но почему-то не сомневался в её подлинности.  В записке Усачёв сообщал главному инженеру Лазареву, что все неполадки, которые возникли при тестировании самолёта устранены и, что немаловажно, на аэродроме в Филях, на территории завода имени Хруничева, пробный полёт совершил младший лейтенант Спиваков. Имя Спивакова по мнению Славы наравне с Лазаревым и Кулагиным, которых он считал исполнителем воли Берии было самым загадочным. Больше в каких-либо лётных испытаниях лейтенант не участвовал. Вероятно, руководство завода решило всё-таки перестраховаться и перед полётом именитого летчика, провела испытание машины неофициально. Сразу после гибели Чкалова, Спиваков был переведён на дальний Восток, где и погиб в авиакатастрофе спустя месяц.

Ещё он мне рассказывал про встречу с Игорем Валерьевичем, сыном знаменитого авиатора. Оказалось, что в то время, на Чкалова организовывалось до семи покушений. Это сыну рассказал охранник лётчика. Кто-то однозначно пытался убить его. Например, по словам Игоря Валерьевича, незадолго до смерти отца, им домой принесли комплект испорченных патронов для ружья. Патроны были с замедлителем. То есть, если бы Чкалов стрелял, то сначала была бы осечка, а после того, как он раскрыл бы ружье или заглянул в ствол, что конечно мало вероятно, патроны бы сдетанировали. По словам сына, их дядя погиб на охоте, используя именно данный комплект патронов.

Дети Чкалова абсолютно не сомневались в том, что их отца убили. Единственное в чём они расходились – это в заказчиках исполнения. Дочь Ольга считала, что заказал убийство отца, Иосиф Виссарионович, за то, что Чкалов отказался от должности наркома внутренних дел. Но нет ни одного документа, подтверждающего данное предложение и собственно отказ Чкалова. Впрочем, это всё естественно могло быть на устной основе. Однако, Славик сомневался в версии дочери и считал её популистской, так как она появилась в перестройку и была подхвачена её глашатаями. Сын Чкалова высказывал более приземлённую версию, про Берию. Он исключал то, что его отец пал жертвой режима, скорее, по его словам, Чкалов стал жертвой внутрипартийной борьбы. Ещё Славик выдвинул версию, которая не вошла в статью. По этой версии полёт на аэродроме имени Фрунзе был инсценирован, а на самом деле Чкалов погиб на территории заводского аэропорта – там, где сейчас находится улица Филёвский бульвар.

Если целиком восстановить тот день, то можно сказать, что полностью исправный самолет был испорчен перед самым стартом бортмехаником Кулагиным по приказу Лазарева, который действовал по непосредственному указанию Берии. Выходило, что Чкалов не был самоубийцей или самодуром, как это было представлено в отчёте комиссии расследовавшей причин катастрофы. Чкалов был уверен в исправности самолета.

Больше мы со Славой не виделись. О его гибели я узнал совершенно случайно, много лет спустя, когда я вновь занялся историей. Я писал книгу про гибель Валерия Чкалова и мне нужны были заимствования из статьи, написанной им, однако оказалось, что данная статья является большой редкостью. Номеров журнала, в котором я её прочитал не сохранилось. Я навёл справки и вот тогда и обнаружилось, что и самого Славы давно уже нет на свете.

Однако была еще одна вещь, не дававшая мне покоя. Это засекреченная папка, про которую рассказал мне Славик. По его предположению в ней были признания главного инженера Лазарева, которых нет ни в расследовании тридцать восьмого, ни в расследовании пятьдесят шестого годов.

Первая моя книга про гибель известного лётчика прошла довольно успешно, вторая – про биографию, была так же тепло встречена. Я так же встречался с детьми Чкалова и видел те самые патроны с замедлителем и читал всё те же документы, что читал Славик. И точно так же, как и он, я упёрся в засекреченную папку, но поскольку аргументации более чем хватало, я так же, как и он, на данном этапе тогда остановился.

Совсем недавно мне удалось получить доступ к той самой засекреченной папке, по делу авиатора номер один советского союза. История эта долгая и витиеватая. На данный момент человек, предоставивший мне к ней доступ мёртв. И поэтому я никоим образом не нарушаю данные ему обещания. С этим человеком я воевал во вторую чеченскую кампанию и спас ему жизнь, приняв в свой броник миномётные осколки. В секретной папке оказались сведения, совершенно противоречащие нашим со Славой версиям. В папке хранился подлинный протокол испытания и расстрельный лист, подписанный наркомом Ежовым, в которым значилась фамилия лётчика.

Чкалов, действительно, пятнадцатого декабря прибыл на аэродром имени Фрунзе для испытания И-180. Валерий Павлович, согласно протоколу, который вёл Лазарев, приступил к испытанию полностью исправной машины, которую за день до этого тестировал младший лейтенант Спиваков. Чкалов сделал первый круг над аэродромом на высоте 100-150 метров. Второй круг он выполнил на высоте 500-600 метров. После выполнения данного манёвра Валерий Павлович успешно выполнил приземление, что так же зафиксировано в протоколе испытания. Протокол подписан: инженером Лазаревым, бортмехаником Кулагиным и майором НКВД Апрельским.

Как мы видим из протокола, Чкалов успешно выполнил испытательный полёт на И-180, благополучно приземлившись. Значит, никакой авиакатастрофы не было. Она была инсценирована, а факты фальсифицированы, с целью скрыть истинные причины гибели лётчика. Так же мы видим появление в этой таинственной истории нового лица – майора НКВД, что он собственно делал на аэродроме во время испытания нового истребителя? Личность Апрельского, чья фамилия, естественно, являлась партийным псевдонимом мне выяснить не удалось. Из наркомата внутренних дел он был уволен летом тридцать девятого, а в феврале сорокового расстрелян вместе с Ежовым и Фриновским по обвинению в шпионаже и подготовке терактов против Сталина. О событиях, которые произошли после приземления Чкалова, остаётся только гадать. Из протокола ясно одно – Чкалов, по приземлении, был жив и здоров.

Другим документом в секретной папке являлся расстрельный приговор на имя Валерия Павловича, который был подписан лично Ежовым в октябре тридцать восьмого года, незадолго до отставки кровавого наркома. Если учесть тот факт, что майор Апрельский присутствовавший на аэродроме был расстрелян по одному делу вместе с Ежовым, то можно предположить, что он являлся человеком наркома. Если выстроить логическую цепочку, то можно предположить, что Ежов под которым осенью тридцать восьмого уже качалось наркомовское кресло, возможно из какого-то своего источника знал, что Сталин готовит рокировку и как претендента на этот пост, всплывала фамилия Чкалова. Возможно, Ежов каким-то образом пытался устранить вероятного конкурента. Вспомним семь покушений на лётчика и те самые злополучные патроны с замедлителем, которые в дом Чкалова незадолго до гибели принёс какой-то неизвестный человек, возможно Апрельский. Только вот на момент официальной гибели Чкалова, Ежов уже потерял свой пост и был назначен народным комиссаром водного транспорта. Зачем ему нужна была гибель Валерия Павловича, вопрос без ответа. Тем более что на пост наркома внутренних дел был уже назначен пусть ещё не столь влиятельный, но уже многообещающий товарищ из Закавказья, Берия. Возможно всё-таки Ежов никакого отношения к смерти авиатора не имеет и это дело рук Лаврентия Павловича, который так же расчищал себе дорогу к Олимпу и устранял возможных конкурентов. Наверняка, он так же знал о любви Сталина к лётчику и о его предложении Чкалову стать Наркомом.

И всё равно остаётся много вопросов относительно гибели Валерия Павловича. По чьему приказу действовал Апрельский, а то что именно он был исполнителем убийства у меня не вызывает никаких сомнений. Лазарев и Кулагин, как свидетели, в последствии, были устранены. Так кто же в конце концов был инициатором убийства великого лётчика? Кто видел в нём конкурента за вожделенный пост наркома внутренних дел. Берия или реваншистки настроенный, уже опальный, но всё еще могущественный Ежов? На эти вопросы уже никто не ответит. Время давно поглотило и перемололо всех участников данных событий. И все ответы, на заданные вопросы, лишь еле видными вспышками мелькают из тёмной глубины времён.

Публикация данного текста подверглась жесточайшему разносу со стороны военных историков, вплоть до полного отрицания описанных событий и выдвинутых мной версий. Враньё, мол, всё слишком сложно, да и кому нужен был этот Чкалов? Самолёт был не исправен, а он вопреки протестам главного конструктора Поликарпова стал проводить испытания машины. Представитель силовых ведомств выступил с заявлением что архивы по делу Чкалова, в том числе его гибели, давно открыты и нет там никакой секретной папки с расстрельным листом и подлинным протоколом испытания. Некоторые чудаки даже предпринимали попытки угрожать мне. Только вот после двух чеченских кампаний, страх, мне совершенно чужд.

Я прохожу по своему старому району, где до сих пор стоит наш дом и в моём окне горит бледноватый свет энергосберегающих лампочек, но люди, живущие в той квартире мне уже совершенно не знакомы. Стояла на своём месте, и детская площадка на которой мы с моим кармическим двойником пили водку и где я впервые узнал эту историю, которая стала значительной частью моей жизни. Только теперь площадка сменила сталь на китайскую пластмассу. К слову сказать, те самые три фонари так же, как и я, видимо, приняли действительность и смирились с изменениями во внешнем мире и теперь исправно светили людям, которые больше не шли верной дорогой к коммунизму по Большевистской улице. Как и не было больше самой улицы, а был Большой Предтеченский переулок.

Многие грани стёрлись и обтесались могучей рекой времени. Многое стало не важным. Люди сменяют друг друга в бесконечном потоке человеческих судеб, являясь всего лишь песчинками в хаосе бытия. На самом деле не так важно, наверное, как погиб Валерий Чкалов, гораздо важнее, чтобы люди помнили про его героические подвиги, которые он совершал во имя своей Родины, которая, как многим сейчас не было бы противно, тогда, была социалистической.