Чтение словаря Брокгауза на берегу реки под ивами
-…Куда!?
Да я это, к колодцу… с мужиками, за “жисть” поболтать…
– Назад!
– Да ты что из себя возомнила? Забыла, кто я, а кто ты! Да я тебя в бараний…
– У тебя, Сема, все рёбра целы?
Вкрадчивый, тихий голос быстро отрезвил того, кого назвали Сёмой.
Он как бы даже заробел и начал бормотать что-то невразумительное…
– А ну – ка, отвечай четко, как в армии.
– Так точно, целы!…Но хоть покурить-то отпусти…
– Ладно уж, иди, в сенях подыми. И сразу же назад!
Вышел Семен в сени, закурил. Сидит на мешке с углем и грустит, скупую мужскую слезу на пол роняет.
Смотрит с тоской на сизые завитушки дыма, а воспоминания сами собой в голову лезут…
…Так уж случилось, но судя по последней переписи населения в деревне Левые Голенища самым рассудительным и тверезым из всех мужиков, возрастом от пяти до шестидесяти пяти лет, оказался Семен Семенович Семенов, бывший счетовод, а ныне сторож при бахче, которого никто иначе как Три семерки и не называл. Из зависти должно быть. Всем был хорош, Семен Семенович: и валенные сапоги мог свалять, и баню под крышу одним топором без единого гвоздя выгнать, и «Лунную сонату» ни разу не сфальшивив, на ложках отстучать….
Но, что самое главное, чего односельчане уж никак понять не могли, каким образом Семен Семенович умудрялся семьсот граммовую бутылку беленькой на несколько дней растянуть? Вот что значит сила воли! Казалось бы, при таких-то положительных качествах Семенова, вся женская, покамест не окольцованная половина населения вышеупомянутых Левых голенищ, включая престарелых тещ да свекровей, просто обязана вздыхать и чахнуть, в тщетных мечтаниях заполучить его руку и сердце.
Ан нет. Не чахли и не вздыхали…
А все оттого, что занудой он был, -еще какой занудой! Все не так, да все не эдак для него. Утром встает Семен Семенович, по обычаю не в духе, так и начинает: бу-бу-бу да бу-бу-бу…Петухи мол, орут как оглашенные, полы скрипят, из соседского дома свежее выгнанным самогоном несет, арбузы и те, сволочи, ну никак не желают расти квадратно-гнездовым способом. Одним словом все вокруг, мягко говоря, хреново. Только к ночи успокаивается, да и то лишь от того, что язык от беспрестанного использования опухает и с трудом во рту умещается. Да и со слушателями, вольными или невольными явный дефицит образовывается. Так что ни одна из девиц так и не рискнула с Семеновым семейную жизнь испробовать. Впрочем, похоже, он этого так и не заметил, а если и заметил, то особо и не огорчился. Больно надо! На старости лет купил себе козу двухлетку, и нате вам, вроде бы даже успокоился. Хотя чему удивляться: более благодарного слушателя и придумать было нельзя. В каком бы настроении не находился Семен Семенович, о чем бы ему не захотелось поговорить, побрюзжать в настоящий момент, а собеседник, вернее сказать слушательница, вот она. Стоит, рогами трясет, хвостом куцым передергивает. Красота, да и только. Опять же и огороду полезно: орешки козьи мужик вместо мульчи стал использовать. Органика!
Ну а выгуливать, вернее, сказать выпасать ее, Семен Семенович приспособился в низине, возле речки, где среди ив кучерявых, былье аж по пояс родится: зеленое да шелковистое. Бывало, вобьет он в землю колышек, привяжет к нему козочку за веревку бельевую, а сам рядышком, в тенечке , на стульчике дюралевом присядет. Коза пасется, да зубами крепкими траву пережевывает, а он ей, козе, о смысле жизни толкует. И ей хорошо, и ему славно.
Но как-то раз, под самый яблочный Спас (уж помнится роса первая, вечерняя выпала), вдруг зашумело все вокруг: трава волнами заходила, а по речной поверхности рябь побежала, словно перед грозой. И на полянке, чуть правее колышка с козой привязанной, летающая тарелка приземлилась. Серебристая такая, с окошками кругленькими. Размером и не большая, но и не маленькая – побольше Запорожца ушастого.
Откинулась дверца, и по ней, словно по мостику, спустились марсианцы в количестве трех штук. А может это лунатики были: кто ж их разберет, головастиков этих, светло голубых.
Один из них (тот, что повыше) с мятым жестяным ведром к речке побежал: за водой должно быть. А двое остальных к Семен Семеновичу направились. Подкрутили они у себя на головах какие-то болтики (там, где у людей обычно уши торчат), и вдруг старик услышал вполне человеческую скрипучую речь.
– Привет тебе, разумная особь. Надеюсь, наше появление не помешало твоему общению с этим существом с весьма низким IQ?
Что такое ай кью Семенов не знал, но понял, что разговор зашел о его козе, до сих пор кстати безымянной.
Открыл, было, рот Семен Семенович, чтобы высказать все, что он думает о непрошенных пришельцах, об их летающей тарелке, погубивших не менее трех квадратных метров выпаса, но вместо этого из уст его старческих и отнюдь не сахарных, вдруг полились слова вежливые, можно сказать, культурные.
– Добро пожаловать на нашу левоголинищенскую землю. Я Семен Семенович Семенов, от имени и своих земляков, и в целом землян, хочу приветствовать вас, бесстрашные покорители космического пространства. Хочется верить, что визит ваш послужит началом нового витка дружеских отношений между землянами и вами…
Он говорил еще долго и гладко, с ужасом ощущая, что эти самые пришельцы сотворили в его голове что-то совершенно невозможное, одним чохом изменив не только его характер, но и лексикон.
– Да-да, конечно…- Прервал его один из инопланетян и ткнул длинным, суставчатым пальцем левой руки, в сторону козы, боком своим прижавшейся к старческим коленям Семен Семеновича.
– Ну, так что же мы решим с этим существом?
Пришелец пригнулся и внимательно посмотрел в желтые, янтарные козьи глаза.
Ну, да, точно: Домашняя коза, Capra aegagrus hircus – одомашненный подвид безоарового (бородатого) козла, из семейства полорогих, отряда парнокопытных…
Семенов потупился и, взглянув на инопланетян исподлобья, проговорил чуть слышно:
– А не могли бы вы ее научить разговаривать? По-нашему, по-русски? А то у меня с телевизором проблема, звука нет. Совсем одиноко…
– Да легко! – Марсианин с громким криком – Ииии я!- вдруг врезал железной пяткой козе меж рогов, и устало развел руками.- Ну вот и все…А нам пора…Пора…
Летающая тарелка улетела, а коза осмотрела выжженный круг земли и, задрав рогатую голову, проговорила недовольно: – Небось, с пол куба зеленки попортили, нехристи…Ну ладно, что встал-то? Домой веди…Хозяин…
И с тех пор у нашего уважаемого Семен Семеновича Семенова жизнь началась новая, почти семейная.
Первым делом коза себе имя выбрала и иначе как на Марфа Захаровна и не откликалась. Дальше – больше. Погнала она Семенова в ближайший город, в книжный магазин, за словарем Брокгауза. Теперь старик в тенечке уже как прежде не прохлаждался, язык не чесал, а читал козе по три страницы ежедневно, повышая ее так сказать интеллектуальный уровень. И что интересно, читал четко, с выражением. К концу осени, когда переспевшие арбузы по причине отсутствия рынка сбыта, благополучно гнили, Марфа Захаровна перешла жить к старику в дом. И то сказать, ну как такой образованной особе да в сарае прозябать? Опять же у Семенова, был всего один телевизор, а без просмотра программы «Время», по ее, Марфы Захаровны словам , бессонница и головная боль ей были гарантированны. Аргументы для Семена Семеновича, обновленного после контакта с инопланетянами – железобетонные.
Как-то под вечер, после жиденького чая, старик обмолвился, что навоз, это конечно славно, но домашние козы, ну те, которые из семейства полорогих, между делом еще и молоко дают.
-Да ты что, сутенер плешивый, никак под козла меня подложить решил? Я тебе что, малолетка с панели!? Без любви я на дефлорацию пойти не могу. К тому же практически все они, козлы эти самые, ничтожные и примитивные личности, двух слов связать не могут… Про запах я вообще умолчу. Да и к тому же, после родов фигура обычно портится…
– Да где ж я тебе, Марфа Захаровна, разговорчивого и ароматного козла отыщу?
– Ну, так это ж тебе молока хочется, а не мне…- Коза рассмеялась и, устроившись поудобнее на диване, включила телевизор.
-Кстати, – проговорила она, щелкая пультом.- Хватит дома курить: пассивное курение- прямой путь к раку легких…Иди-ка лучше, картошечки поджарь…Что-то у меня от комбикорма изжога в последнее время…Похоже, западные поставщики нам пересортицу гонят…Суда на них нет, эксплуататоры.
…Вскоре, Марфа Захаровна научилась писать, вышивать гладью и увлеклась астрологией.
Ну а сам Семен Семенович перебрался спать на кухню, на сундучок.
Так бы они и жили до самой старости, Марфа Захаровна и Семен Семенович, но уж больно странные взгляды стала коза бросать на ту самую бельевую веревочку.
…И вот теперь, сидит грустный мужик на мешке с углем, плачет, смотрит с тоской на сизые завитушки дыма, а сам прислушивается….А вдруг снова все вокруг зашумит, и опять прилетят те самые, светло-голубые марсианцы, и снова железной пяткой, да Марфе Захаровне промеж рогов …
Очень уж молока хочется.
Автор публикации
