Жил был вождь. Ничего себе такой вождь. Умный, заботливый, любящий озадачивать других ненужными делами. В общем нормальный первобытный вождь. И было у него племя, тоже первобытное.
И вот озадачился вождь, чтобы соседние конкурирующие племена всех мамонтов не выловили. Можно самим втихаря ночью мамонтов за раз выловить, но это накладно, да и людей маловато. Думал, думал и придумал. Надо их, соседей, напугать, они сами и разбегутся. Дешево и сердито, самое то, что надо.
Вызвал он своего главного академика, разъяснил задачу, напомнил, что местные крокодилы давно не кормлены, и отпустил на трудовые подвиги.
Вернулся академик к себе в шалаш, т.е. лабораторию, созвал научный совет, зажарили они свежего мамонта и стали решать: сразу самим к крокодилам отправиться или сначала попробовать что-нибудь придумать. Решили сначала подумать, а уж потом к крокодилам.
Первым на повестке дня встал вопрос: чем пугать? И серьезно так встал, ни обойти, ни объехать. Без решения этого вопроса вообще непонятно, что делать и в каком направлении вести дальнейшее научное исследование.
Сначала хотели громом и молнией пугать, но натолкнулись на недостаток финансирования. Явление новое, не изученное, оборудования нет (его еще придумать надо), в неопределенность никто вкладываться не хочет.
Тогда решили дрессированную саранчу напустить. Но и этот вариант не прошел: это ж сколько лет и дрессировщиков понадобиться, чтобы саранчу до такого состояния довести?
Тогда самый старый и самый мудрый, в набедренной повязке до подмышек, предложил: а зачем что-то изобретать? Возьмем самого страшного зверя и напустим на соседей. Зверья навалом, а расходы только поиски самого страшного.
Все академики обрадовались. Вот оно решение вопроса! Только заминка вышла. Из всех зверей академики знали только мамонтов – они их ели – и пришлось срочно изобретать новую науку – зоологию. Но эту проблему решили быстро: поймали проходившего мимо лаборатории охотника, отняли у него копье, назначили главным зоологом и отправили в лес отлавливать и сажать в клетки ни в чем не повинных зверей, чтобы найти среди них самого страшного.
Делать нечего, когда на тебя давит хоть и престарелый, но весьма весомый научный авторитет – академики отсутствием аппетита не страдали! Пришлось новоявленному зоологу по лесу бродить, в норы заглядывать, чтобы выполнение работы соответствовало техзаданию и научной программе. Но нашел-таки он самого страшного и противного зверя. Назвал он этого зверя чупакаброй, взял его одной рукой за шкирку, другой рукой свои глаза прикрыл, чтобы самому не так страшно было, и поволок на биостанцию для изучения.
Все академики остались довольны работой зоолога. Зверюга страшный, просто жуть, самое то, что надо. Одно плохо – маленький. Решили доработать его генетическими методами. Конкретно – надуть, чтобы побольше стал. Надувать вождя не решились: опасное это дело начальство обманывать, так могут совсем финансирование урезать, причем вместе с головой. Но тут вылезла одна, чисто научная, проблема. Зверь-то страшный, а шкурка у него нежная. Чуть надуют чупакабру – он тут же лопается. Пока научные эксперименты проводили, как назло, чупакабры в лесу кончились. Все полопались. Хотели было новую научную программу начать, так финансирование уже истрачено и искать новое страшилище не на что. Идти выпрашивать еще денег у вождя – уж лучше сразу к крокодилам. Думали, думали и решили сделать искусственного чупакабру, а чтобы результаты предыдущих исследований не пропали, решили сделать его надувным.
Вот только из чего делать нового чупакабру? Сначала хотели снова зоолога в лес послать, подобрать еще одного зверя, только с подходящей шкурой, но зоолог наотрез отказался. Вплоть до отказа от академических льгот и всех научных заслуг. Ему еще в прошлый раз звери половину рук и ног поотгрызли, а что вернется от него из новой экспедиции – один бог знает. Тогда решили пойти другим путем и синтезировать искусственный материал, заменяющий шкуру. Быстренько изобрели химию и назначили химиком местного ростовщика, поскольку он все равно постоянно с бивнями мамонтов химичил. А чтобы своей химией все племя не провонял, и его отправили экспериментировать в лес с заданием изобрести искусственную шкуру.
Но химик, на то и химик, чтобы химичить. Недолго думая, он решил: выделенные финансы спрячу под набедренную повязку, а этим олухам подберу какую-нибудь дрянь в лесу, а скажу, что сам изобрел. Бродил, бродил по лесу, ничего не нашел, только заблудился. Решил на дерево залезть, посмотреть в какой стороне деревня. Выбрал дерево побольше, обхватил его покрепче, полез. Но до верхушки не долез. Застрял посередине. Дерево в смоле оказалось, он и прилип. Ни вверх, ни вниз. Под деревом уже тигры саблезубые на ужин собираться стали. Пришлось на весь лес орать, чтобы научная общественность из беды выручала. Научная общественность-то годами умудренная и на ухо туга, так что пришлось ему до вечера на дереве висеть и орать до хрипоты. Но выручили. Оторвали его от дерева вместе с корой и смолой и в деревню принесли. Еще и отмывать его пришлось. Да только отмывать оказалось непросто. Сунули его в воду – смола не отмывается. Потерли золой – все равно не отмывается. Решили в кипятке отмачивать. А в кипятке совсем чудеса начались. Ростовщик-химик орет благим матом, а смола только крепче и тягучей становится. Когда химик стал похож на вареного рака, смола совсем стала на кожу похожа, только цвета другого. Главный академик как это увидел, сразу сообразил, что к чему. Назвал смолу каучуком, кожу из нее – резиной, приказал химика от резины отделить, а саму резину отправить в лабораторию на изучение.
В лаборатории на резине попрыгали, в разные стороны порастягивали, и сделали экспертное заключение – то, что надо. Будет резиновый чупакабра не хуже настоящего. Только покрасить его надо будет и для пущего устрашающего эффекта предложили сделать его пупырчатым. Главный академик свое одобрям дал, дактилоскопическую печать большого пальца приложил и резолюцию наложил: вы придумали, вы и делайте.
Покрутились экспериментаторы, да делать нечего. Пришлось выполнять задание.
Сначала пришлось изобрести технологию добычи каучука. Если каждый раз макать в смолу химика, а потом варить его – химиков не наберешься, да и производительность маловата. К тому же оптимальный температурный режим варки химика и каучука сильно различаются: либо химик переваривается, либо каучук недоваривается. Пришлось изобрести ведро, а попутно кружки, кастрюли, сковородки и прочую дребедень. Зато резина стала вариться на славу и в нужных количествах. И химики целы остались.
Но кое с чем все же вышла проблема. В естественных условиях резина не хочет пупыриться, а штампы и литьевые приспособления еще не изобрели. Уж они и так, и эдак, то водой польют, то шамана пригласят – не пупырится и все тут! Число опытов уже на тысячи пошло, уж совсем почти отчаялись, а тут раз и получилось! Пупырышек к пупырышку – без содрогания не взглянешь. Прям по заказу. Уж хотели бежать докладывать об успешном завершении эксперимента, но решили еще одну, контрольную, варку сделать. И хорошо, что сделали, иначе обед крокодилам был бы обеспечен. Исчезли пупырышки и больше не появляются, хоть тресни! Проверили все контрольные записи, а все равно не получается. Наконец один сообразил от отчаянья: давайте посмотрим видеозаписи, что происходило в контрольной зоне во время успешного эксперимента. Может какой метеорит в чан с каучуком угодил или шаман не ту песню пел. И точно! Хоть метеориты и шаманы тут не причем оказались, зато причем оказался дядя Вася – самый младший академик. Настолько младший, что ему позволили открыть одну единственную тему для исследований: изучение механического взаимодействия веника с пылью на полу. И несмотря на явные успехи дяди Васи в развитии своей темы и значительный вынос мусора из науки, новую тему ему упорно не давали. Это огорчало дядю Васю, поскольку отсутствие повышенной интеллектуальной нагрузки сохраняло усиленный волосяной покров на его голове и теле по сравнению с другими академиками, что в свою очередь приводило к повышенным расходам на принадлежности для бритья. Во время удачного эксперимента с резиной дядя Вася в лабораторию заглянул, постоял, покачался, посмотрел, что варится, и ушел.
Но и теперь все оказалось не так просто. Даже в присутствии дяди Васи резина иногда пупырилась, а иногда нет. Да и нельзя же было оставлять дядю Васю частью технологического процесса. А если его какой-нибудь пещерный медведь сожрет, что тогда делать? Прекращать производство резины? Нет, такие ненаучные методы науке не подходят! Необходимо найти, что же такого в дяде Васе особенного и влияющего на производственный процесс. Пришлось дядю Васю изучать.
Сначала его, конечно, хотели изучить самыми передовыми научными методами – распилить на кусочки и посмотреть, что у него внутри. Но пионерам в науке всегда ставят препоны. Мало того, что сам дядя Вася наотрез отказался сменить должность академика на должность подопытного кролика, но еще и один умник спросил: а что если мы его распилим и так ничего и не найдем? Над научным советом явственно щелкнули крокодильи челюсти. Пришлось действовать по-старинке: расспрашивать, осматривать, обнюхивать и т.п. Но это не дало никаких результатов. На вопросы дядя Вася не отвечал потому, что постоянно находился в творческом поиске, т.е. либо был пьян, либо с похмелья, и на мирские вопросы типа «Как тебя зовут?» никак не реагировал, а осматривание и обнюхивание тоже ничего не дало – он был грязен и вонюч точно также, как и все остальные первобытные академики. Пришлось прерваться на обед (подавали мамонта на вертеле), чтобы восстановить потраченные силы. И тут произошло чудо! Когда с мамонтом было покончено и все перешли к напиткам, один из мудрых академиков истошно завопил:
– Смотрите, вот чем он отличается от всех остальных! Он вместо коньяка пьет самогон!
Действительно, дяде Васе, как самому младшему академику, не полагалась академическая надбавка в виде послеобеденного коньяка, поэтому он возмещал ее самогоном тети Маши. Экспериментаторы были на вершине счастья. Найдено недостающее звено! У дяди Васи выпытали, где он берет самогон, пообещав ему перевод из самых младших академиков в младшие, и выкинули на улицу, а сами отправились к тете Маше за опытными образцами.
Работа с самогоном тети Маши тоже оказалась делом не из простых. Во-первых, взятые образцы таинственным образом быстро усыхали, что привело к появлению гипотез о черных дырах и параллельных мирах. А во-вторых, никак не удавалось найти, чем же ее самогон отличается от коньяка. Самые тщательные исследования показывали, что и тот и другой разлиты из одной бочки и спирт в них одинаково несъедобный, а краска, которую добавляли в коньяк, никак не влияла на пупыркование резины. Однако стоило поднести стакан самогона к варящейся резине, как та моментально покрывалась пупырышками. Эксперименты грозили затянуться на неопределенный срок, но выручила соседка тети Маши. Из мести за то, что тетин Машин самогон продается лучше, чем ее собственный, она потихоньку нашептала академикам, что тетя Маша добавляет в самогон ослиную мочу для крепости и экономии. Надоив необходимое количество ослов и смешав состав со спиртом, экспериментаторы, наконец, нашли необходимые ингредиенты для пупыркования резины. Они даже смогли определить причину возникновения процесса. Действительно, кто не поморщится, когда рядом с ним поставят такую адскую смесь? Ну, разве что дядя Вася…
Результаты успешных исследований были представлены вождю. Вождь успешно использовал по прямому назначению бумагу, испещренную многочисленными формулами, таблицами и графиками и грозно спросил:
– Какого хрена? Где чупакабра?
Академики срочно удалились на совещание. Требовалось исправлять упущения, причем быстро. Крокодилы уже достали кетчуп и чесночок, а белые салфетки на их шеях смотрелись даже изящно.
А упущения состояли в чрезмерном увлечении теоретической стороной дела. Академики исследовали все необходимое для создания искусственного чупакабры, но забыли сделать его самого. Из практической области было выполнено только создание резины. Пришлось срочно изобрести инженерию и технологии для создания необходимого оборудования и производственных процессов. И вскоре, распугивая мамонтов и саблезубых тигров, на испытательном полигоне заскакал страшный пупырчатый резиновый чупакабра. Еще через неделю готовыми чупакабрами был забит весь склад. Для приведения в боевую готовность требовалось лишь надуть их через дырку под хвостом и заткнуть дырку пробкой смазанной специальным вечным клеем.
Но последняя фаза операции по запугиванию соседей сорвалась. Все началось после того, как вождя клюнул в зад жаренный петух. Причем клюнул в буквальном смысле. Над кроватью вождя была прибита полка, на которой стояла миска с вышеупомянутым петухом, на случай, если вождю срочно захочется подкрепиться. В результате небольшого землятресе6ния миска свалилась с полки и петушиный клюв вонзился прямо в задницу вождя. Клюнутый вождь временно потерял самообладание и контроль над собой и решил вместо запугивания заключить с соседями мирный договор.
Готовые, но теперь никому не нужные, чупакабры так и остались валяться на складе, а обыватели остались крайне недовольны работой ученых мужей. Они жаловались, что мамонты исчезают, а академики даже не знают, почему это происходит. А академикам пришлось изобрести новые направления в науке – психологию и социологию, – чтобы пудрить людям мозги и отбрыкиваться от нападок.
Но торжественную вечеринку по случаю успешного завершения исследовательских работ, академики не отменили. Наука, наукой, а отдых по расписанию! И вот в разгар вечеринки, когда на сцену уже вышли девушки в укороченных набедренных повязках, один из молодых академиков, еще не научившийся принимать коньяк академическими дозами, возьми да спроси:
– А почему резина тянется, а деревяшка нет? И почему чупакабра, даже резиновый, страшный, а саблезубый тигр, в качестве коврика в шалаше, не страшный? И чего мы будем есть, когда съедим всех мамонтов? И почему завтра утром у всего племени будут болеть головы?
И спираль развития начала свой новый виток, а дядя Вася стал срочно сочинять заявку на выделение ему новой научной темы.
Автор публикации
