Рассказ №3 Блудный сын династии Калачовых

Шипение воздушных фильтров то и дело прерывалось чьим-нибудь покашливанием. В арендованный пиарщиком зал набилось с тысячу человек. Немного по нынешним меркам, однако для динозавров вроде Юрия — более чем. Когда-то у него была миллионная аудитория, но работать приходилось перед камерой, а общение со зрителями сводилось к модерации комментов.
“Династия Калачовых, или Сто лет в их лапках” — придуманное маркетологами название каждый раз заставляло автора краснеть. Он старался не замечать огромный макет обложки, стоящий справа от стола и башню из новеньких книг слева. Смотрел по центру, на зрителей.
Сегодня публика подобралась тяжелая. Это встречи с читателями проходят легко и даже интересно, а тут рядовая промоакция. Еле дослушали ознакомительную речь. Лица равнодушные, глаза пустые.
— Сколько тебе лет? — с плексигласового стула поднялся щуплый парень с модной стрижкой.
Типичный случай: даже не знает, на встречу с кем пришел. Самому сколько? Не больше полтинника, хотя по лицу не разберешь, а душой все нынче молоды. Дома ведь не сидится им, а рестораны-клубы-концерты надоели. Может, хоть книжки читать начнет.
— Мне восемьдесят, — Юрий улыбнулся.
Лица стали еще кислее. Старость больше не принято уважать. Да и как уважать то, чего нет?
— Хорошо выглядишь, — зритель сел на место.
Соврал, конечно. Новая этика. Калачову было пятьдесят, когда произошла Вторая Научная Революция. В программу остановки возраста он не попал, но выглядел вполне достойно. Медицина все-таки творит чудеса, да и за здоровьем он привык следить, как все сердечники.
Встала другая зрительница. Девушка. Или женщина. Лицо без морщин, волосы взъерошенные какие-то. Взгляд колючий. Наверняка из экорадикалов; от таких хорошего не жди.
— Значит, твоя семья сто лет мучала кошек. Сколько их было? Тысячи?
— Тысячи? — Юрий поднял брови. — Мы их дрессировали, а не ели.
Девица чуть не задохнулась от возмущения. Неужели еще и веганка? Нескольких зрителей шутка развеселила, но остальные недобро переглядывались. Очень тяжелая публика.
— Ты хоть помнишь, как эту зовут? — девчонка ткнула пальцем в сторону макета.
Калачов хотел разместить на обложке фото прадеда, основателя династии, первого, кто решился дрессировать кошек и доказал, что это возможно. Но издатели настояли, чтобы там был его портрет. С артисткой на руках.
— Конечно, это Муся. Звезда труппы, замечательная кошка.
— И приятно тебе было замечательных кошек в клетках держать?
— Их никто не держал в клетках… то есть в цирке — конечно, приходилось, но жили они всегда у нас дома. А Муся была на арене всего один раз… в две тысячи сорок пятом году.
— Вас, конечно, освистали? — прищурилась зрительница.
— Что ты… Все были счастливы снять маски, куда-то пойти, — Калачов скользнул взглядом по густой зелени многоэтажек за окнами. — Цирки закрыли только через несколько лет. Права животных тогда еще особо не обсуждались, время было другое. Мы выросли с этим, как… как вы — со смартфонами.
Сравнение было неудачным — промахнулся на полвека минимум. В подтверждение его мыслям девица презрительно ухмыльнулась. Глаза пустые — аж жуть. Она вообще не представляет, как жили раньше, через что пришлось пройти старому поколению, чтобы сегодня можно было вот так встать с открытым лицом и перед тысячей незнакомцев высказать свое мнение…
Чему их в школах учат?
Спустя полчаса окончательно стало ясно, что акция провалилась. Нетронутая башня из книг возвышалась кучей макулатуры. Под кондиционерами шелестели никому уже не интересные страницы.
Потенциальные читатели расходились, пряча глаза от автора. Он сидел за столом, рассматривая собственные руки.
— Подпиши, пожалуйста.
Юрий поднял взгляд. Эта женщина принесла свой экземпляр. Затертый.
— Я читала еще первое издание, — пояснила она. — И новое куплю обязательно, когда скидки объявят. Я не очень хорошо зарабатываю. Совсем недавно приехала в Москву.
— Озеленителем работаешь? — спросил Калачов, привычно выводя на форзаце: “На добрую память…” — Как тебя зовут?
— Марина… Да, в Черемушках.
— Высоко?
— Тридцать-сорок.
— Опасное занятие, — качнул он головой.
— Это на первое время. Я в универ приехала поступать… Потом — на Терранову полечу. Феликанов изучать буду.
Так это Ванькина поклонница! Хотя двинутых на ксенобиологии тоже хватает. Юрий украдкой рассмотрел женщину. Симпатичная. Глаза горят. Живые.
Только его непутевого сына одними глазами не возьмешь. Черт знает, что ему вообще надо. Который год на своей Терранове сидит безвылазно. Там разве кого встретишь? Одни феликаны.
Первого ступившего на планету атаковал этот хищник — слава богу, Ванька вовремя выхватил бластер… Участники экспедиции чуть не передрались, обсуждая, как лучше назвать новых чудищ. Формой головы и умильной моськой они напоминали кошек, а вот мускулистое тело было как у английского мастифа. В холке — до середины бедра взрослому человеку.
И тут герой дня Иван Калачов сказал…
Феликан. Felis и Canis.
Русскоязычному научному сообществу название понравилось сразу, остальные смирились. Латынь все-таки.
Каждый сотый человек на Терранове погибает от когтей феликанов. Стараниями экоактивистов отстрел животных запретили сразу… Четверть века колонизации — ни туда, ни сюда. На громадном континенте люди ютятся в крошечных поселках, туда уже лететь не хотят. Боятся.
Юрий прикрыл обложку и вернул женщине книгу.
— Новое издание можешь не покупать. Там пару опечаток исправили, а так — ничего нового.
Неподалеку топтался менеджер от издательства. Нужно было отчитаться по продажам и освободить помещение.
— Закончил? — спросил он, как только поклонница отошла от стола. — В этом зале сегодня еще две презентации, давай не затягивай.
И замер, уставившись в пространство. Чипированный, среди офисного планктона других и не бывает. Данными обмениваются со скоростью мысли, а мыслей-то в голове давно не осталось. Юрий и операцию на сердце откладывал который год, а уж пускать кого-то себе в голову, чтобы сэкономить пару секунд — увольте. Лучше уж по старинке.
Вокруг уже хлопотали рабочие в комбинезонах: забрали рекламный макет “Династии…”, увезли куда-то гору непроданных книг. Юрий встал, чтобы достать из кармана смартфон, и его плексигласовый стул тут же заменили кожаным креслом — какая-то важная птица выступать будет.
Он обозначил на дисплее “0” и нажал отправку. Голова менеджера едва заметно дернулась, рот брезгливо скривился. Что ему не понравилось: старая электроника или полученные данные — поди угадай.
— Мы надеемся, в другой раз будет лучше.
— Очень молодая публика, экорадикалов много…
— Других читателей сейчас нет, — пожал плечами менеджер.
Юрий спустился со сцены и вышел из зала. В просторном куполообразном вестибюле его взгляд тут же наткнулся на макет чужой книги. С обложки профессионально улыбался темноволосый красавец в старомодном фраке и с тюрбаном на голове. Шикарно выглядеть в таком нелепом костюме мог только один человек.
— Серега? — удивленно пробормотал Калачов. — Вон что за птица…
С Сергеем Измайловым, иллюзионистом и в ту пору тоже владельцем видеоканала, они зафрендились много лет назад, не имея на двоих и тысячи подписчиков. Безвозмездно рекламировали друг друга, проводили совместные стримы, вечерами обсуждали новые номера… Единственный раз между ними пробежала черная кошка. Имя ей было — Елена.
Брюнетка, наделенная нечеловеческой гибкостью и несгибаемой дисциплиной. Ассистентка иллюзиониста. Скромник Юрий, который двух слов с девушками не мог связать, вскружил красавице голову в считанные дни. И увел у друга артистку самым пошлым образом — сразу в декрет.
Но это давно прожито и забыто. В сорок пятом все они вышли на арену в один вечер. Калачов выступал со своими кошками, Измайлов подготовил номер с мечами и девушкой в ящике. Лена снова ассистировала, а пятилетний Ванька смотрел на родителей из-за кулис…
Из задумчивости вывел чувствительный тычок в спину.
— Юрка! Как жизнь молодая?
Сергей был все так же строен, подтянут, даже красив — поговаривали, что он нелегально получил омоложение. Юрий не верил.
— Твоими молитвами, — друзья обнялись. — Все гастролируешь?
— По два представления в день — и практически без реквизита… Вот он, мой реквизит, — иллюзионист шатнул макет обложки носком начищенного ботинка.
— Не бережешь себя.
— Медицина нам поможет, — отмахнулся Сергей. — Сам-то сердцем занялся наконец?
— Обойдется… Как дома засел, почти не беспокоит.
— В молодости не насиделся? Я бы с ума сошел.
— Suum cuique… Я на твоих гастролях тоже сходил помаленьку.
— Но справлялся-то хорошо!.. А ты чего тут? На презентацию ко мне пришел?
— Промоакцию проводил, для переиздания.
— Берут?
— Не особо.
— Раскупят, — уверенно заявил Сергей. — Поговорю со своим менагером, чтобы рекламу тебе дали. Все-таки про меня там тоже немножко есть. Давай, ты в зале посидишь, а после презентации обмозгуем?
Юрий не слишком любил такие встречи.
Корабль под названием “Цирк” пережил двадцать пять лет карантина, но был потоплен экологическими реформами. Дрессировщики остались не у дел, а другие артисты перебивались частными выступлениями. Иллюзионисты пользовались особенным успехом.
Калачов несколько лет прослужил конферансье у Измайлова. Их дороги по жизни много раз пересекались, даже мемуары вышли в одном издательстве. Разумеется, книга Сергея пользовалась бо́льшим успехом: фокусы — это вам не кошек мучить.
— Не стоит, наверное. Да мне и домой надо, пообедать еще хотел…
— Так пообедай тут пока, а потом…
Иллюзионист хлопнул его по плечу: мол, дело решенное — и бодро зашагал в зал. Совсем как когда-то на арену.
Есть не хотелось. И все же Юрий решил дождаться окончания презентации в одном из кафе, мигающих вывесками по периметру вестибюля. Повезло не попасть в час пик, когда на обед спускаются люди из офисов и с жилых этажей. Он выбрал столик поближе к двери и подозвал официантку, разносящую дешевый суррогат кофе.
В сорок пятом — вспомнилось ему — народу в цирке было не больше, чем сейчас в этом кафе. А казалось, полный зал. Ваньку впервые после карантина вывели в люди. Нервничали, конечно, но пора было привыкать к новым реалиям. И потом, пять лет человеку раз в жизни исполняется.
Измайлов, как он признался позже, тоже нервничал: номер с настоящими мечами, первое выступление перед живыми зрителями. И кошки в переносках психовали. Сын их успокаивал, он всегда умел ладить с животными.
Калачов в тот день действительно сорвал овации, хотя сегодня в это трудно поверить. Сразу после его выступления служители выкатили на арену огромный ящик и стол со сверкающими мечами. Тогда у Сергея был серьезный реквизит. И была ассистентка в белоснежном костюме с блестками.
— Еще кофе будешь? — официантка стояла рядом и смотрела куда-то в потолок.
Прошло два часа. Презентации пора бы закончиться. Он достал смартфон, заставив девушку еще раз закатить глаза. Расплачиваться с мозговым чипом, конечно, удобнее и быстрее, а с этим старьем столько лишних движений. Когда со счета списались кредиты, Юрий с трудом подавил вздох.
Через минуту он вошел в знакомый зал. На сцене вновь хлопотали рабочие, но автор не спешил покидать кресло и спокойно беседовал с менеджером. Тот выглядел куда более заинтересованным, чем пару часов назад: внимательно слушал, кивал, даже смеялся.
— Значит, решено… а вот и он… Юра! — крикнул Сергей, заметив старого друга. — Мы тут обсуждаем идейку насчет твоего продвижения.
Менеджер обернулся и расплылся в профессиональной улыбке.
— Что же ты не сказал, что вы с Измайловым дружили много лет и даже выступали на одной арене? Об этом непременно надо отдельную главу.
— Не надо, — буркнул Юрий.
Сергей нервно поправил галстук. Разговор явно пошел не так, как он планировал.
— Перестань! Хотя бы о славной эпохе видеоблогеров мог подробнее написать.
— Просто не хотел спекулировать на твоем имени.
— Нашел, о чем переживать! — проблеял менеджер. — Ты — отец Ивана Калачова, фамилия и так на слуху. Насчет допечатки не волнуйся, все улажу. Я уже связался с начальством…
— Не надо! Я пойду, извините.
Менеджер остался стоять, уставившись в пространство. То ли с начальством связывался, то ли пытался осмыслить произошедшее. Юрий направился к выходу, а Измайлов вскочил и поспешил за ним.
— Ну чего ты дуришь? Не обязательно же писать всю правду. Но почему не потрепать немного мое имя? Я ведь не против!
— Я против. Не хочу трепать прошлое.
Сергей остановил его, схватив за рукав, и тихо сказал:
— Юр… я ведь помню: сорок пять лет сегодня.
Что касается цифр и дат, он всегда отличался точностью. За единственным исключением. В тот день, в пахнущем краской старом цирке знаменитый иллюзионист допустил одну оплошность. А может быть, ошиблась Лена. На долю секунды.
Но идея использовать для номера настоящие мечи принадлежала Юрию. И он не мог простить друга, потому что в этой истории некого было винить.
— Давай позже, а? Созвонимся. Мне правда пора, еще сына поздравить надо…
— Давай… Ты сам меня набери… и Ваньку от дядьки тоже поздравь с полтосом!.. — крикнул иллюзионист ему вслед.
Тамбур выплюнул Калачова в вязкое пекло московских улиц. Сейчас хоть дышать можно стало — все-таки программа вертикального озеленения работает. И от экологических реформ польза есть, этого не отнять. Высоток, конечно, понастроили — неба не видно. Зато все рядом, и до монорельса рукой подать.
В душном вагоне Юрий минут двадцать мужественно терпел чужие звуки и запахи. К общественному транспорту он так и не привык, а в городе чувствовал себя неуютно. Детство и юность прошли на семейной даче, тогда многие уехали подальше от мегаполисов. Это потом началось обратное движение.
Он сошел на остановке неподалеку от дома и, преодолев сотню метров по раскаленному тротуару, ступил под тень козырька, густо оплетенного вьющимися растениями. Жилая высотка соответствовала всем новейшим нормам по чему бы то ни было. Здесь располагались крошечные квартиры для одиночек: молодые карьеристы, студенты, научники. Никаких семейных, даже обычной группы детского сада на первом этаже не запланировано. Ресторан, прачечная, коворкинг-центр — все что нужно современному человеку для комфортной и продуктивной жизни.
Только держать животных нельзя. Слишком маленькие квартиры. Да и налог он бы не потянул — писатели столько не зарабатывают. А жаль. Вот сейчас бы взять кошку на руки; она замурчит — и сердце успокоится.
Калачов выстоял небольшую очередь и сел в лифт, доставивший его на тридцать восьмой этаж. Оказавшись в квартире, он с минуту прислушивался к жужжанию воздушных фильтров. Чистить пора, а то и менять. Опять расходы.
Юрий по старой привычке вымыл руки и приготовил себе в микроволновке полуфабрикат. Домашняя еда была его маленькой блажью. Общепит обходился дешевле, к тому же продукты занимали драгоценное пространство, но хозяин квартиры превыше всего ценил уединение.
После ужина он вышел на увитый зеленью балкон. Через перила глянул вниз. Где-то на этой высоте работает Марина из Черемушек. На соседних домах, на его собственном, докуда глазу видно, копошились крошечные фигурки.
Озеленители. После того, как люди сплотились в мегаполисах и пересмотрели законы об экологии, этой работой занималась половина населения. В основном — бывшие провинциалы. Профессия почетная, но непрестижная. Гибнут каждый день. Вначале об этом сообщали в новостях, потом перестали. Обыденность.
Юрий вернулся в комнату, уселся за рабочий стол, включил старый ноутбук. Звонить сыну не хотелось. Межпланетная видеосвязь ни у кого не вызывала восторга. Десять секунд задержки сигнала в обе стороны — шутка ли? Мало того, что разговор не клеился, еще и каждая пауза напоминала о колоссальном расстоянии. Самые близкие люди напряженно таращились в экраны и не находили слов.
Говорят, у чипированных даже межпланетная связь работает как часы. Но подпускать к себе мозгоправов все равно не хотелось — тут Калачовы были единодушны. Общение отца и сына давно свелось к переписке, а видеозвонки оставались для особых случаев.
Он решился и нажал вызов.
На экране появилась незнакомая комната. Ваня несколько лет назад построил собственный дом в стороне от поселка. Он писал об этом и даже присылал фото, но сейчас Юрий впервые и не без любопытства оглядывал просторное помещение с зашторенным окном, громоздкую мебель из дерева, диван с подушками из мешковины, набитыми сеном.
Вечерние сумерки — и никого. Неужели не застал?
— Ваня? — он представил, как чужой голос нарушает тишину пустого дома.
— Бегу! — раздалось из динамиков, а через секунду на диван перед камерой уселся Иван. — Здорово, пап! Извини, что темно: у нас второй день пасмурно, энергию берегу.
Его лицо и часть комнаты освещала лампочка камеры, все остальное растворялось в сумраке.
— Да не страшно… С днем рождения, сын! Пятьдесят лет раз в жизни исполняется, как говорится. Хочу тебе пожелать…
— Что?
Юрий осекся. Продолжать поздравительную речь или дождаться, пока Иван услышит вступление? Он выбрал последнее.
Сын напряженно глядел с экрана. Он заметно постарел. Омоложение начал в двадцать пять, но сейчас выглядел на тридцать. Перестал делать инъекции?
— Спасибо, — до Ивана наконец дошло поздравление. — Так чего пожелать-то… а, перебил?
И виновато нахмурился. Ну и до поздравлений ли тут?
— Да чего обычно желают… вот всего этого. Лучше сам расскажи, как живешь. Как феликаны твои? Как здоровье?
— Ты лучше расскажи, как живешь? Как твои книги? Как здоровье? Сердце менять не надумал?
— Думаю еще, — Юрий сообразил, что быстрый ответ только усугубит ситуацию, и решил говорить помедленнее. — Книга продается потихоньку. Вот промоакцию сегодня по второму изданию проводил. Твою поклонницу встретил, между прочим…
— Все хорошо у меня. Работа на свежем воздухе и не с людьми… Чего еще желать? — Иван тоже делал долгие паузы между предложениями. — На феликанов не жалуюсь, они на меня — пока тоже. Здоров как бык.
— А выглядишь не очень. Ты инъекции делаешь?
За спиной сына Юрию почудилось какое-то движение. Будто штора колыхнулась. Иван и ухом не повел! Неужели не слышал? Или скрывает что-то? Или кого-то?
— Пока все поклонницы на Земле, мне опасаться нечего.
— Смотри, доостерегаешься. Часики-то тикают.
Юрий вложил в эти слова всю отцовскую суровость. Он был человеком старых правил и не спрашивал сына о личной жизни. Его дело. Однако тут следовало чуть надавить, а то с этим молчуном точно без внуков помрешь.
— Недавно укололся, — неохотно кивнул Иван. — Решил пореже — надоело пацаном выглядеть. Несолидно. Ну и на воздухе постоянно. Ультрафиолет тут мягкий, но кожа все равно стареет.
Торопит время, значит. Это на него похоже. Иван стал кумиром землян и землянок именно потому, что всегда был на шаг впереди других. Может быть, и мода на естественное старение вернется благодаря ему?
Но лучше бы девушку себе нашел, честное слово.
— Не начинай, пап! — поморщился Иван. — Одну планету загадили уже. Доразмножались.
На фоне шторы позади него мелькнула неясная фигура.
— Лучше давай о тебе поговорим… как насчет того, чтобы перебраться на Терранову?
Это была не девушка.
— Переезд я тебе устрою. Но операцию все-таки лучше на Земле сделать. Здесь с кадрами пока не очень…
Это вообще не человек.
— Что скажешь? Дом большой, если надо, еще достроим. Огород у меня с эндемиками — вкуснотища, когда распробуешь. В теплицах земные культуры выращиваем. Воздух свежий — красота, одним словом…
На спинку дивана легли тяжелые лапы, за плечом сына появилась гигантская кошачья морда. Феликана, должно быть, привлек свет лампочки на камере. Желтые глаза глядели прямо в душу.
Грудь будто сдавило в тисках, Юрий почти услышал, как застонали ребра. Он тяжело навалился на стол.
— Приедешь?
Хоть криком кричи — толку не будет: прошло десять секунд. И еще десять в обратную сторону.
В глазах темнело. Пульс аритмично колотился где-то в глотке. Только бы не отключиться! Юрий из последних сил вцепился руками в подлокотники.
Феликан оскалился. Иван безмятежно смотрел в камеру.
Шершавый язык смачно облизал его ухо.
— Черт! — сын с досадой оттолкнул усатую морду. — Пап, это… это Кешка.
Тиски ослабили хватку.
— Я лет пять назад его подобрал, еще котенком. Мать погибла, ну и… Знаешь, они прекрасно приручаются. Ласковые, умные. Он территорию охраняет, другие даже не суются. Только об этом ни слова пока: экологи бучу подымут. Если феликанов нормально одомашнить, решим все проблемы с колонизацией. За этим — будущее, — Иван потрепал зверя по шее. — Вот и я дрессировщиком заделался. Кто бы мог подумать, да?
Мир снова заиграл яркими красками.
— Пап… тебе плохо, что ли?
Сердце вернулось на место.
— Пап, не отключайся только! Щас скорую тебе вызову… Элис! — крикнул сын в смартфон. — Вызвать скорую Москва Земля… Да не морская земля, дура!
Голосовое распознавание со временем не меняется. А сердечный клапан и вправду пора заменить. Юрий медленно выдохнул и расстегнул воротник рубашки.
— Вань… Я приеду.
Кеша перебрался на диван и уселся рядом с хозяином. Иван стучал пальцами по дисплею, набирая текстовый запрос в поисковике. Лишь на секунду поднял голову, взглянул на отца.
— Папа, держись! Приедут за три минуты…
С экрана, вытянув шею, глядел феликан. С усищами. Красивый!
— А ты мурчать умеешь? — шепотом спросил его Юрий.