Рассказ №12 Роковое сообщение

Григорий вытащил телефон из кармана джинсов и снова вчитался в короткое сообщение: “Сегодня ровно в полночь на площади”. Такое тебе не твитнет начальник. Такой месседж ты не прочтешь в WhatsApp’е от Никитоса. С Никитой можно покуролесить на Невском, обсуждая последние новости за чашечкой кофе в кафе. Никита писал редко, чаще отправлял голосовые сообщения, позитивный чистый парнишка, с таким хоть на край света, и в огонь и в воду. Но это не он. Это короткая фраза манила, влекла и… приказывала. Григорий послал бы в пешее сексуальное даже Никиту, взбреди тому в голову позвать на приключения среди рабочей недели в столь поздний час. Вставать в шесть утра, чашечка кофе натощак, контрастный душ и снова лошадка в рабочую упряжку!
Это было сообщение от нее, от той самой, что занимала все его мысли последнее время. Он еще помнил ее жаркие поцелуи и прикосновения, кожу словно бархат, не говоря уже обо всем остальном! Они познакомились в субботу и устроили безумие в мужском туалете, безусловно, перепили оба, но вот что было потом.… Потом все закончилось так же быстро, как и началось. Бенгальский огонь горит ярко, но и гаснет быстро. Так и здесь. Яркий праздник страсти закончился унылым серым продолжением рабочей недели, а девушка, что вскружила голову парню, так и не написала, несмотря на то, что они обменялись номерами и Гриша ей еще пытался позвонить. Но рассеянное “А? Что? Прости, да-да, было весело, извини, я занята сейчас. Мне неудобно говорить”, поставили точку на все, о чем планировал дальше Григорий. Он писал ей еще пару раз, но сообщения не открывались. Значит не судьба, значит, не срослось, успокаивал себя парень. Ну что ж, поднялись, отряхнулись и двигаемся дальше.
И он почти вернулся в обычное рутинное русло повседневной серости, как его телефон привычно завибрировал в левом кармане джинсов, ознаменовывая об очередной смске или еще какой напоминалке. И мир перевернулся вновь, а перед мысленным взором закружился калейдоскоп ярких красок и образов.
“Ровно в полночь”, – в его голове она с жаром прошептала припухлыми ярко-алыми губами, почти касаясь мочки уха. Словно боясь спугнуть навалившееся счастье, Григорий ответил коротко и без возражений или уточнений: “Понял, буду”.
В груди сердце застучало, в голову лезли бессвязные мысли и идеи, алой нитью связанных сообщением. Григорий не находил себе места, с нетерпением ждал окончания смены, все валилось из рук, он был рассеян и часто переспрашивал, а порой зависал на мгновение, терялся в ответах и вел себя так, словно…
– Ты словно нашел на дороге кошелек с бабками, но при этом вот-вот пропоносишься. И стоишь такой и не знаешь, и наклониться взять хочется и нельзя – обосрешься! Чего завис, парень?
Это Вован, добродушный толстяк-балагур с работы, который не мог не подшутить над Григорием. Смеялись, как говорится, всем цехом, но Грише было не до них. Начальство посмеялось чуть позже, произошел аврал, полетело оборудование и неполадку пришлось исправлять по злому случаю Григорию и Владимиру. Благо задержали ненадолго, но осадочек, как говорится, остался.
“Ровно в полночь”
Эта мысль преследовала его весь день, он напевал какую-то дурацкую попсовую песню, слышанную им в маршрутке, и ненароком посматривал на часы, удивляясь медленному течению времени. Ему казалось, что смене нет конца, а после тихо матерился про себя, когда маршрутка попала в пробку. Секундная стрелка ползла на циферблате дряхлой черепахой, которой перебили ноги, про минутную и речи быть не могло – Григорий нервозно барабанил себя по колену, рассеянно глядя то на часы, то в пыльное окно пазика. Выскочив на своей остановке, забежал в магазин – закупился конфетами и презервативами, все-таки он собирался на свидание, лишним не будет. На автомате влетел в свою парадную, чуть не сбил с ног замешкавшуюся консьержку, занятую подметанием дорожки. Буркнул невнятное “Здрасти-простите”, и быстро добежал до лифта. Все шло не так, даже лифт, судя по электронному табло, находился на 13 этаже. Чертова дюжина. Словно что-то его пыталось отговорить и оттянуть. Задержали на смене, пробка, чуть не сбил пожилую женщину, теперь вот это. Посмотрел на время – стрелка застряла на 19:30, время предостаточно, чтобы принять душ, привести себя в порядок, даже поужинать без спешки и купить необходимое для грядущего свидания.
Мелодичная короткая “трень” оповестила о приезде кабины лифта, и вывела Григория из легкого транса. А в момент, когда двери лифта распахнулись, случилось странное. Григорию переступил порог и в этот момент почувствовал, как что-то трется о штанину. Опустил голову и слегка опешил – средних размеров гладкошерстый черный кот, выгнув спинку, вертелся у ног, как-то утробно не по-кошачьи урчал. А стоило парню зайти в кабину лифта, как животное черной тенью шмыгнула следом.
– Вот же чёрт блохастый, – проворчал парень, легонько отпихнув кота в сторону.
Зверек зашипел и вперил глаза блюдца, не мигая, выгнув спинку и вздыбив короткую шерсть. Один глаз у кота был замутнен катарактой, и от этого молодой человек испытал очередную порцию дискомфорта. Смотрел кот долго, вплоть до открытия дверей лифта, тогда котяра пулей выскочил и убежал в сторону лоджии во мрак, вдали от квартиры Григория.
– Ну и ладушки-оладушки, – с облегчением одними губами сказал парень, подходя к железной двери. В коридоре на лестничной площадке мерцала лампа, предвещая свою недолгую жизнь. Было тихо. Дома пусто и одиноко. Затворив дверь, Григорий привычным движением сбросил рюкзак с инструментами и прочим хламом на пол и щелкнул рычажок выключателя. Скромное жилище холостяка предстало в своем стыдливом бардаке в мертвом свете светильника энергосберегающей лампы. Пол немыт, на стареньком советском диванчике наброшены в кучу домашние вещи, а если пройти на кухню, то в раковине можно было найти засаленную грязную кастрюлю, кричащую всем своим видом, что ее стоит отдраить чистящим средством.
– Прости, дружище, не в этот раз, – обронил с легкой ухмылкой Григорий, проходя мимо кастрюльки в сторону холодильника.
И так, что тут у нас? Палка колбасы, два десятка яиц, тарелка гречи, накрытая крышкой и пара апельсинов. Не густо, но чем богаты, то и едим.
Гриша включил плиту, на сковороду налил подсолнечного масла, разбил пару яиц и порезал колбаску – есть не сказать, чтобы хотелось, но надо было. Не хватало, чтобы живот свело в самый ответственный момент. За окном кипела жизнь вечернего Питера, по серому руслу автодороги проносились кажущимися из окна такими игрушечными машины, по тротуару сновали тенями люди, все куда-то спешили. Город жил своей обыденной жизнью. Бывало, Григорий часами просиживал на подоконнике после работы с баночкой холодного пива и вглядывался в окно. Он любил Питер и любил смотреть сверху на муравейник большого города, хоть и был из далекой недружелюбной Сибири. Он был родом из небольшого поселка, где жизнь после десяти замирала и засыпала без всякого комендантского часа. Питер жил всегда, а ночью жил по-особому, в лучах неона город преображался и расцветал. А еще Григорий любил Питер за его необыкновенный пьянящий воздух, вразрез отличающийся от тяжелого сухого воздуха у себя на малой родине.
После ужина, парень принял контрастный душ, вместе с водой уходила не только пыль с потом, что тащились за ним из цеха, но и всю ту усталость, что накопилась за рабочий день. Под струями то горячей, то холодной воды, он совсем позабыл и про раздражительность и про странное чувство паники. Даже недавнего кота он совсем не вспомнил. Надо было идти, но почему-то уже не хотелось. После еды и душа навалилась лень, захотелось поваляться на диванчике, полистать ленту новостей ВК, позалипать в дурацкую убивалку времени на телефоне.
К слову о смартфоне. Тот остался лежать в коридоре в левом кармане джинсов. Интересно, что там написала ему его барышня? Но и эта мысль всплыла как-то нехотя, как-то даже с легким сожалением и нежеланием.
Григорий вышел из душа и посмотрелся в зеркало. На него смотрел молодой парень двадцати пяти лет, крепкий и симпатичный, вот только трехдневная щетина никуда не годилась. Ну что же это надо исправлять, и Григорий принялся за бритье. Взяв пену для бритья, напенил низ лица, в руке бритва и снова посмотрелся в свое изображение. Вот только был он в нем не один, на миг показалось, что за его спиной стоит нечто высокое, тонкое и черное.
Парень резко обернулся, не отдавая себе отчета в том, что сжимает так крепко бритву, что побелели костяшки.
Никого.
Григорий фыркнул. А как иначе? Он же был совсем один. Видимо резко повернулся к зеркалу, и что-то померещилось, такое бывает. Пора завязывать с холостяцкой жизнью, да и само свое существование наполнить смыслами, базовыми и без мишуры – семьей, детьми. А то так и кукушкой можно поехать.
Вот только тягучая тревога сплела в груди гнездо сомнений, которые вот-вот вылупятся в пищащих птенцов тревог, а корм для них был, как известно, страх. Что-то было неправильное и противоестественное в том, что померещилось ему в зеркале. Вроде бы и человек, но какой-то ломкий, тонкий с вытянутыми чертами. Человек был в шляпе, закрывающей верхнюю часть лица, и, до конца Григорий не был уверен, ведь мелькнул тот на долю секунд. Человек в шляпе улыбался неестественно широкой улыбкой.
Григорий выглянул из ванной, может, кто притаился? Да нет, никого, джинсы скомкано лежат на стуле, из кармана выглядывает черный край смартфона. Давненько он не заглядывал в светящий экран, девушка с яркими губами могла и переиграть их встречу, на другой день. Полночь не самое удачное время, в этом Григорий даже и не сомневался.
Он смотрел на джинсы, на телефон и пытался вспомнить, когда ему пришло сообщение от девушки, что вскружила ему голову. Это было ранним утром, он ехал стоя в метро, держась за металлический поручень, не обращая какого-либо внимания на временных попутчиках. Коронавирус диктовал свои правила, и сейчас было относительно безлюдно, что кардинально отличалось от привычного до пандемии и этих “ограничений” времени. Несколько человек сидело, еще меньше стояло – вот и все на весь вагон. И все в масках. Молодой парнишка в капюшоне клевал носом – глубоко спал, видимо всю ночь отрывался. Но в основном рабочий люд, спешащий на работу. Сам Григорий в такую рань заезжал к Никите и теперь торопился домой, рабочий день никто не отменял. В свободное время халтурили внутренней отделкой и ремонтом и Гриша по обыкновению забрал инструменты у Никиты. Вечером планировал пойти на дополнительные заработки. Сейчас он ехал, находясь в пограничном состоянии полудремы, отключив мозг, ожидая объявления своей станции. В наушниках играл лирический рок неизвестной ему группы, убаюкивая Гришу.
И вот тогда его толкнул высокий мужчина в долгополой шляпе, надвинутой на глаза. Грубо и резко, моментально выбив Григория из состояния рыхлого сна. Встрепенувшись, Григорий повернулся было в сторону нарушителя спокойствия, но тот, не обращая ни на кого внимания, спешно вышел на станции. Гриша покачал головой – торопится человек, бывает, мудак, конечно, но не повод для агрессии и злобы. И вот тогда написала она…
“Ровно в полночь” – как мантру повторил Григорий, даже не заметив, что сказал вслух сухим и скрипучим, словно и не своим вовсе голосом. Он схватил джинсы, выудил черный прямоугольник смартфона, и проверил WhatsApp. От нее было новое сообщение.
“Все в силе, или испугался?” – издевательски вопрошало оно, заканчиваясь смеющимся сквозь слезы смайликом.
На часах было 22:45. Стоило поторопиться.
“Не из пугливых, буду. А ты?”
“Ровно в полночь, зайка, не опаздывай”
Григория начал раздражать тон девушки. Да как она смеет с ним так разговаривать? Словно издевается и приказывает ему. Словно это проверка на прочность, а не свидание. “Пусть даже и так”, – он сжал кулаки. – “Я не намерен отступать, трусом не был никогда и сейчас не дам заднюю!”
Выйдя из квартиры, Григорий на ходу вставлял наушники в уши и доставал ключи, как вдруг тихое мяуканье заставило его остолбенеть. Напротив дверей лифта сидел черный кот и немигающим взором смотрел именно на него. Что блохастый тут забыл? Может голодный, в холодильнике еще оставалась колбаса. От этого кота Григорию было не по себе. Но сделать ничего он не успел.
Хлопок! В лифтовом холле лопнула мерцающая лампа, и все погрузилось во мрак. В темноте зло горел желтый кругляш, разделенный надвое зрачком.
– Твою мать, – самообладание стремительно покидало Григория, уступая место панике. Все что сегодня с ним происходило, было каким-то неправильным.
Выхватив телефон, он включил фонарик – тусклый луч запрыгал по потолку, стенам, тени уродливо искажали пространство вокруг. Вот арка лифта, кнопка вызова, выставив вперед руку, Григорий двинулся вперед. В нос ударил тошнотворный запах серы, а в глубине мрака утробно заурчало. Григорий направил луч фонарика в сторону, где должен был сидеть кот – света была недостаточно, чтобы сказать наверняка, но то был уже не кот. Но на том месте, где сидел маленький комок ненависти – на четырех мощных лапах стояла огромная лохматая тварь, ее единственный глаз качался из стороны в сторону на уровне головы Григория, с кинжаловидных клыков капала зеленоватая слюна.
Парень в страхе попятился. Это все было неправильно, такого не должно было быть и уж тем более не с ним. Демон замогильно захохотал искаженным человеческим голосом. Григорий рванул, телефон в его руке фонариком очертил световую дугу, зверь, рыкнув, заслонил собой проем лифта.
Григорий на уровне инстинкта понимал, что мешкать нельзя, поэтому нырнул в сторону и в бок, физически ощущая, как в темноте огромная лапа со смертоносными когтями пропарывает воздух в том месте, где только что стоял парень. Что это была за тварь, и куда подевался кот, его волновало меньше всего. Насколько мог быстро, Григорий побежал в сторону лоджии, что открывала выход на лестницу, речи о лифте уже быть не могло. Толкнув дверь плечом, мужчина выскочил наружу, демон взревел и размашистым ударом дотянулся до лодыжки Григория. Охнув от жгучей боли, парень упал на четвереньки, сжался, ожидая завершения.
Но его не последовало. Зверь, довольно рыча, скрылся во мраке, оставляя Григория одного.
Мужчину трясло, холодный пот заливал глаза, он сжимал руками рану, а в голове творился хаос. Время шло и ничего не менялось. Никто из соседей не выскакивал на шум, зверь словно исчез, ни криков, ни грохота, ничего. В кромешной тьме застыла зыбкая тишина. Лоджия была узкой и соединялась дверью с лестничным пролетом. Этаж был пятый, паршиво, что придется спускаться пешком, но возвращаться назад у Григория желания никакого не было. Опираясь руками о стены, подволакивая вывернутую лодыжку, парень осторожно, стараясь не шуметь, начал спускаться вниз. Было тяжело, нога взрывалась брызгами боли, в кроссовке набухла кровь, стоило бы перевязать, но первородный страх правил балом в эту ночь. Его качало из стороны в сторону, несколько раз он останавливался, сжимал зубы, чтобы не закричать, и шел дальше. В глазах двоилось, силы с каждым пролетом покидали его все сильнее и сильнее. Где-то на третьем этаж завибрировал левый карман. Трясущейся рукой, Григорий достал телефон, рука была в крови и аппарат чуть не выпал, но парень помог себе второй рукой. Привалившись спиной к кирпичу стены, мужчина открыл WhatsApp:
“Динь-динь, опаздываем, молодой человек” Облачко заканчивалось разгневанным красным смайликом. Время на часах 23:44
Григорий не то заплакал, не то засмеялся.
Прохлада ночного Питера встретила мужчину ближе к полуночи. Дверь с домофоном поддалась не с первого раза, словно ее подпирал кто-то с другой стороны. Чуть не вывалившись, Григорий, наконец, оказался на улице. Лил сильный дождь, было прохладно, почти холодно. За жаркими летними ночами в Питер не ездят. Многоквартирный дом равнодушной громадой нависал над Григорием. В некоторых окнах горел свет, в одной из квартир, он видел, молодая пара сидела за столом – что-то обсуждали за чашечкой чая.
Он звонил в скорую, но трубку никто не брал, каждый длинный долгий гудок уменьшал шансы, что приедет машина с красным крестом и увезет его, спасет. Отчаявшись, Григорий повесил трубку. Из парадной вышел человек, запахнув ворот пальто и раскрыв зонт, мужчина уверенными торопливыми шагами прошел мимо. Григорий пытался его окрикнуть, остановить, но тот его словно и не замечал вовсе.
Так, будто и не существовало никакого Григория двадцати пяти лет.
Завибрировал телефон. Точно! Он же мог написать этой девушке, чтобы она вызвала скорую!
“Полночь!”
“Слушай, ты меня прости, тут такое дело, ты можешь вызвать скорую по моему адресу. Адрес я тебе скину, я попал в переделку и истекаю кровью”
Дверь с домофоном запиликала, кто-то решил прогуляться на ночь глядя. Григорий обернулся – дверь открылась, на улицу выскочил тот самый одноглазый черный кот. Парень опешил, не было никого, кто бы открыл зверьку дверь. Вжавшись, Григорий выронил телефон и замахал руками:
– Нет-нет-нет, прошу, не надо, да за что мне все это?!
Телефон со стуком упал на плитку, стекло треснуло. Но он работал. На его месседж пришел ответ.
Кот деловито, осмотрелся и побежал вперед, минуя трясущегося мужчину. В зубах маленькая бестия что-то держала. Проследив за котом, Григорий не верил своим глазам – посреди улицы стоял высокий худой тип в надвинутой на глаза шляпе. Именно его ранним утром в метро встретил Григорий. Человек в шляпе стоял, раскинув руки, и на его худом лице играла неестественно широкая улыбка. Кот прыгнул к нему на руки. Незнакомец поймал животное, погладил по шерсти и выудил предмет из пасти. А после бросил добычу кота к ногам Григория.
В рябящуюся от дождя лужу плюхнулась тряпичная кукла с глазами пуговками, копной соломенных волос и вышитыми красной нитью улыбающимся ртом. Именно такую подкинул Григорию утром Никита, когда тот собирал рюкзак с инструментами.
– На удачу, – пожав плечами, сконфуженно ответил Никита, а после спешно добавил. – Лизка сшила, ты же знаешь это ее хобби, и она решила тебе подарить через меня. У тебя же день рождения был недавно, ну и вот.
Григорий пожал плечами и закинул на дно рюкзака. Какой-то дерганный был с утра Никита, держал правую руку в кармане, озирался и часто облизывал пересохшие губы. Тогда Григорий не придал этому какого-то значения.
Григорий перевел взгляд с куклы на длинного. Тот сместился, стоял всего в пяти метрах от парня, кот спрыгнул с тонких рук хозяина и поднял усатую морду на мужчину. По мордашке барабанили крупные капли дождя, запутываясь в шерстке, стекали ниже в пустые глазницы. Гриша уже перестал чему-то удивляться. Длинный, раскинув, словно для объятий руки, был на расстоянии вытянутой руки. Григорий не замечал, чтобы тот хоть как-то двигался.
Незнакомец поднял голову, на парня смотрел желтый глаз, перечеркнутый вертикальным зрачком. Второй глаз поддернут бельмом. Улыбка становилась шире, тонкие синеватые губы расползались, обнажая острые звериные клыки.
Григорий смотрел в единственный глаз незнакомца словно завороженный, как лягушка смотрит на язычок гадюки.
Незнакомец пальцем показал вниз в сторону телефона. Григорий повиновался, подняв смартфон, Григорий прочел последнее сообщение от нее через сетку трещин на экране:
“Сожри его!”
А когда Гриша посмотрел на незнакомца, то тот вышиб рукой телефон из ладони своей жертвы, черты лица его смазались, стали удлиняться, растягиваться. Широко раскрыв пасть, незнакомец за один присест откусил голову Григорию, почти не прожевывая, проглотил.
Это история приключилась в самый разгар пандемии коронавируса в конце июля 2020 года в городе Санкт-Петербург. Утром следующего дня Григорий не явился на рабочее место и на звонки не отвечал, никто ни из цеха, где работал парень, ни его близкие друзья, включая Никиту и Владимира, так же не смогли дозвониться ни в этот день, ни в какой-либо другой. Никита так же сообщил, что за день до этого не связывался с другом, а консьержка Клавдия Захаровна видела, как Григорий возвращался к себе на съемную квартиру, был крайне взволнован и спешил, даже не поздоровавшись с пожилой женщиной, быстро прошел, если не сказать пробежал, к лифту. Видела она его в районе 19:30 – 19:45. Более Клавдия Захаровна мужчину не видела, консьержка была мила и крайне доброжелательна, как и положено интеллигентной коренной петербурженке, а в конце диалога с Никитой женщина сняла роговые очки на цепочке и многозначительно сказала:
– Знаете, молодой человек, Санкт-Петербург город тайн. Люди бывает, пропадают, да так, словно и не было их никогда. А Гришенька приехал к нам недавно и город его напросто не принял. Может он съел Гришеньку, и такое может быть, молодой человек.
Уже уходя, Никита обернулся, чтобы переспросить консьержку, но увидев ее взгляд, передумал. Один глаз у женщины был подернут белесой пленкой катаракты, второй же был желтым, с вертикальным кошачьим зрачком. Никита вздрогнул и посмотрел на правую ладонь – чернота, что шла по линии жизни, постепенно рассасывалась. Договор был исполнен.