Доказательство жизни

 

 

Выйдя из мечети, барон Пауль Буксдорф увидел стоящую на коленях, явно ожидающую его выхода, женщину. Чуть дальше теснилась группа парадно одетых мужчин и женщин, очевидно её родственников.

Владетельный сеньор понял, что его опять обложили со всех сторон; сзади из дверей храма уже выходили знатные граждане города, а вокруг собирались зеваки, вслух обсуждавшие стать молодухи.

Не оборачиваясь, барон сделал рукой жест, как бы подзывая кого-то, стоящего за спиной. Тут же рядом возник молодой парень, по облику бывший омоложенной копией барона, только на голову выше, да и в плечах шире. Налицо последствия экологически чистого питания.

Старший внук барона Вильгельм был рыж, бороды и усов по молодости лет не имел. Он широко и ободряюще улыбался, смутившейся при его выходе, женщине.

«Как есть обложили, — подумал старый барон, — теперь не отвертишься.»

Он внимательно вгляделся в лицо ожидающей приговора женщины.  Волосы цвета весёлой первой ржавчины, что проявляется на простом железе после первого дождя, были собраны по-девичьи в две косички. Голубые глупые глаза, в глубине которых светилось затаённое торжество, и слегка проявившийся круглый животик.

Доказательство жизни. Настоящее сокровище – женщина, хотящая рожать.

«Лет четырнадцать девке, — определил Пауль, — а смотри-ка, уже устроилась. Где только Вилли их находит? Хотя, если бы я сам отыскал эту свежатинку,

то не прошёл бы мимо. Но мне некогда доказывать женщинам, что они живы. Да и не привел бы я её на площадь, взял бы в замок или дал денег родителям. Но серебром, конечно, а сейчас придётся платить золотом. Малыш Вилли точно знает сколько денег лежит в кошельке деда, он сам собирал налог, потому и вывел свою пассию.»

— Как тебя зовут, девочка? — спросил барон, обойдя претендентку кругом.

— Тамим, — бойко ответила девчонка, — старшая дочь Келлы и Юба.

«Боже, — подумал барон, — как быстро течёт время! Казалось бы, только вчера я видел десятилетнего мальчишку Юба и пятилетнюю малышку Келлу предъявленных мне берберскими беженцами из Каталонии и вот уже их дочь несёт дитя от моего внука.»

— Где твои отец и мать? — задал он ритуальный вопрос.

— В Каталонской резервации чистят Барселону, — чётко ответила красавица.

«Значит они стали инквизиторами, — подумал барон.

Великий аятолла Архиепископ Урххельский Ахмед тридцать лет назад вернул из забвения не только древнюю ересь восьмого епископа Урххельского, объединяющую христианство и ислам, не только выпустил фетву или буллу, кому больше нравится, в защиту альбигойской ереси, но и возродил Орден во имя скрытого имама Исмаила, в просторечии инквизицию. Работа у них простая – отделяй живых людей от триппарей да отправляй одних в людские поселения, а других в резервацию.

— А ты что делаешь в Сарагосе?

— Я учусь в колледже информатики в Андорре, сюда меня привезли дедушка с бабушкой.

— Позови их.

Девчонка вскочила на ноги и бросилась в толпу, откуда ей навстречу уже направились два человека. Женщина в красной рубашке с широким рукавом и самодельной вышивкой, в надетом поверх рубашки сарафане с куполообразным подолом, несла на голове копну чёрных волос, завёрнутых в просторную полосу красного шёлка, свёрнутую в тюрбан. На чистом светлом лице проступали национальные татуировки. Мужчина, сухого сложения, одетый в европейский костюм, под пиджаком которого за пояс был заткнут кинжал.

Барон не выдержал, он сделал несколько шагов навстречу и обнял сначала женщину, затем мужчину, потом обоих вместе. Молодая женщина растерянно смотрела на обнимающуюся группу, а потом к ней подошёл Вильгельм и взял её руку в свою.

— Давай деньги, — прошептала на ухо барона женщина.

— Деньги давай, — в резонанс подруге просипел мужчина.

— Да на хер? — растрогано пробурчал барон. — Пусть женится.

— Женится не надо, деньги надо, — членораздельно сообщил мужчина.

Барон выпал из дружеских объятий, демонстративно отвязал от пояса кошель и, размахивая им над головой, направился к молодой паре. При его приближении внучок, с явным облегчением во взоре, покинул девушку. Юная дева вновь опустилась на колени, не отводя своего взгляда, в котором читалось недоумение, от баронета.

Пауль остановился перед, теперь уж точно, молодухой.

— Золото отдашь родителям, — сообщил он будущей матери, — протяни руку.

Как в полусне женщина протянула барону руку и на её ладонь легли пять золотых.

 

Тамим уже оплакала свою прежнюю мечту. Сразу после сцены на площади у церкви её посадили в машину и увезли на виллу барона, которая теперь перешла во владение Ордена Матерей. В тихо шуршащем электромобиле ей как-то не рыдалось, а злилось.

«Почему, почему дедушка не зарезал этого старого козла? Я видела, какими маслеными глазками он смотрел на меня! Почему бабушка не настояла на свадьбе? Ах, как бы я была красива в белом кружевном платье с завышенной талией, в белых туфельках с голубенькими стразами, в старинном серебре и семейных драгоценных камнях! Ну почему бабушка согласилась взять деньги?!

Этот Вилли симпатичный. Наверное, в меня влюбился! Когда узнал о беременности не убежал, даже не спросил кто отец, не то что подлинный отец, удравший в Тулузу. Сразу предложил вместе выйти на площадь. Ну почему старый барон не присудил ему жениться? Я ведь такая красивая. А может быть Вилли меня украдёт?! Мы вместе убежим в далёкую Московию, переживём массу приключений и увидим молодого императора Евразии, сына нашей королевы Бориславы?!!

Злость и мечты боролись между собой до самого приезда на виллу. Там её встретила женщина и проводила в комнату с большим домашним кинотеатром. Она же прикатила столик с медицинским оборудованием, измерила температуру, давление, зачем-то сняла кардиограмму. Спросила, не голодна ли и Тамим тут же поняла, что страшно хочет есть. «Это хорошо.» — сказала медичка и удалилась.  Вместо неё пришла бабушка и, ни слова не говоря, включила телевизор. На экране появился пожилой китайский дядька, начавший, на хорошем русском языке, что-то бубнить про историю болезни со смешным названием «триппер». Тамим попыталась отключиться, как она это делала в лицее на уроках, но бабушка села так, чтобы контролировать внимательность внучки. Приходилось слушать и смотреть.

Из первого фильма будущая мать узнала, что эта болезнь была с человеком всегда и с ней боролись отлучением больного от общества или средствами, несовместимыми с жизнью. В начале двадцатого века были придуманы антибиотики и болезнь стала считаться лёгкой. Но триппер так не считал. На протяжении двадцатого века он мутировал пять раз и домутировался до включения себя родимого в ядро человеческого генома. Попытки с помощью антибиотиков шестого поколения выковырять его оттуда привели к нивелированию разницы между половыми хромосомами Х и Y. Получившееся в результате среднеполовое существо утратило свойства воспроизведения, но обрело непреодолимую жажду совокупления. Новейшая история болезни в двадцать первом веке показала динамику распространения. Первые вспышки триппера с человеческим ДНК возникли в Одессе и Лос-Анджелесе. В первом городе в среде «жриц любви», во втором — среди «жриц искусства» и, если в «вольном городе» его залечивали, убирая симптомы, то в городе Ангелов стали травить новейшим антибиотиком. В результате, одесские проститутки разнесли вирус по всей Европе, в то время, как обуянные похотью актрисы и актёры, привели его в коридоры власти. На рубеже тридцатых годов двадцать первого века количество больных стало существенно влиять на качество общества. У человечества возникло три пути; рожать заведомо больных детей, производить с помощью лекарств похотливых, не способных к производству чего-либо бесполых существ или путём чёткой сегрегации, отделить хороших от негодных. Борьба за определение хороших и дурных заняла десятилетие.

Второй фильм Тамим не досмотрела. В нём рассказывалось о начале Катастрофы. На пятом году всеобщей вакцинации у первых излечившихся снесло крышу. Они перестали интересоваться чем-либо, кроме собственной Жажды.  Летний период в Европе характеризовался сборищами «триппарей» в парках и скверах городов. Ещё звучали голоса правозащитников и власти просто блокировали места сборищ, пропуская не агрессивно настроенных граждан. Когда появились трупы, в следствии садо-мазохистских игр, места скоплений стали окружать войсками. Однако, это привело к тому, что часть военнослужащих, побросав оружие, амуницию и военную форму стала вливаться в созданные сумасшедшими кучи-малы. Базы НАТО в Европе перестали отвечать на звонки.  Спусковым крючком ко всеобщей «групповухе» стал, облетевший интернет ролик, из парка Буэн-Ретиро в Мадриде.

Минуты две Тамим с любопытством смотрела на гору копошащихся обнажённых тел, а потом у неё закатились глаза и стало тошно. Бабушка спокойно залепила внучке пощёчину, вынула из медицинского столика тазик и выключила телевизор.

—Четыре миллиарда человек погибли, не оставив нам своего будущего, — весомо сказала бабуля. — На самом-то деле нам с тобой повезло. Мы женщины, а жизнь женщины не требует доказательств. Дети – доказательство нашей жизни, мы дарим жизнь и этой жизнью доказываем своё существование. Это мужчина придумал зеркало, чтобы доказать себе, что он есть. Он придумал зеркало для себя, но смотреться в него стали мы. Мы перестали искать своё реальное отражение в людях и перенесли свои мысли и чувства в наши зеркальные отражения. Прежний мир погиб из-за того, что наш образ из зеркала стал нами в жизни. Те, кого ты видела на экране, были всего лишь отражениями зеркал.

 

 

— А мы ездили останавливать атомную электростанцию «Сиво» и теперь во Франции, да и по всей Европе, атомной энергии нет, — похвасталась женщина и потянула к себе гроздь винограда. — Были в Париже, надо было проконтролировать состояние резервации, заехали в Андорру к внучке и вместе с ней отправились к тебе. Всё равно нам надо в Египет.

— А там что? — спросил Пауль.

Он принимал старых друзей, сидя в кресле-качалке на открытой веранде второго этажа. Отсюда открывался потрясающий по красоте пейзаж; с одной стороны громоздились горы, а с другой видны были перемежающиеся каналами ухоженные и разноцветные поля Арагона. Период, присущих каждой встрече старых соратников воспоминаний о горячих деньках гибели цивилизации, уже прошёл и начался разговор о перспективах.

— А там, есть идея соединить Асуанский гидроузел с наработками Кадафи по подземным источникам воды и опреснительными сооружениями Алжира и Мавритании. Если получится единая система орошения для всей северной Африки, то ты со своей пшеницей будешь курить в сторонке, — веско произнёс спутник женщины.

— Да я кормлю всю Империю! — захлебнулся дымом сигары барон.

— Кормишь вкусно и от пуза, Император это ценит, но …  Население растёт, нас уже больше трёх миллиардов, остатки триппарей уже не потребляют такого количества ресурса, что уходило в навоз тридцать лет назад. Самое страшное, что мы можем опять стать толстыми и пушистыми. Надо занять людей работой, а то вот видишь, уже моя внучка загляделась в зеркала.

— Как это произошло? — спросил кормилец империи. — У меня здесь за последние полгода пятый случай беременности малолеток.

— На пять миллионов жителей Арагона, Валенсии и Каталонии это, казалось бы, мелочь, — задумчиво сказала берберка, — но … Как говорит императрица Борислава: –  «Короче – Сочи». Так вот, короче. Ересь самолюбования — это теперь официальное название, была обнаружена год назад прямо под носом у властей, в Императорском лицее Наварры. Девчонки двенадцати-четырнадцати лет ночью танцевали голенькими в балетном зале перед зеркалами. Источник ереси — балетная школа в Тулузе. В качестве азбуки веры используется собрание сочинений Голон об Анжелике. Основная тенденция — красивые люди не должны работать. В учебные заведения Лангедока сразу же были направлены комиссары от инквизиции, но это немножко не их работа. Поэтому год назад был создан Орден Матерей Русоаек во имя любимой жены пророка Мухаммеда Аиши бинт Абу Бакр под небесным покровительством святых Петра и Февронии. Научный центр Ордена разрабатывает новую учебную программу для общеобразовательных школ. В группы девочек внедрены эмиссары Ордена.

Наши внуки — это третье поколенье после Катастрофы, они выросли в благополучии, они не останавливали атомных реакторов, не выковыривали из пусковых шахт ракет, они не стояли перед миллионными оргиями триппарей. Им уже хочется своего, иного, они бунтуют.

— А причём тут приказ выдавать пять золотых? — спросил барон. — Это ж какие деньжищи!

— Все должны платить, — ехидно ответила женщина, — особенно за личный недосмотр. Пять случаев за полгода, — вспомнила она, — да ты после первого должен был ломится в двери инквизиции!  Хорошо, что твой внучок внимательно слушает лекции.

— Выходит, это он меня заложил? — нахмурился барон.

— Нет, — строго одёрнула его женщина. — Когда он вывел на площадь первую молодуху, ты что подумал?

— То и подумал, что парень девку обрюхатил, а жениться не хочет. Согласно приказу, дал денег.

— Вот. Это у тебя мозги не перестроились с тогдашних времён. Что тебе было, поговорить с парнем? Он к этим беременностям не имеет отношения. Это третье поколение, Пауль, пока одни безмозгло бунтуют, другие исследуют места своей жизни и пытаются их сохранить. К твоему внуку уже присматривается Комитет имперской безопасности. Мы тоже виноваты, засекретили материалы дела. Именно благодаря твоему непониманию, оперативности твоего внука, беременности моей внучки, я, во время нашей встречи, как глава ордена Русоаек, решила рассекретить общую картину для глав территорий. А золото идёт, как вступительный взнос в Орден. Так что воспринимай это, как налог на деятельность Ордена. Все беременные малолетки автоматически вступают в Орден.

— Почему русоайки?

— А это обидный термин националистов, ещё до катастрофы обозначающий, что в процессе воспитания детей, русская жена любого нерусского мужа обязательно привьёт им любовь к Родине. Борислава предложила. Кстати, известно ли тебе, что термин «триппари» идёт от немецкого простонародного названия гонореи?