Кравцов открыл глаза. Высокий потолок, со стен струится мягкий свет. Он возлежал на кушетке, а подле, верхом на стуле, уткнувшись подбородком в спинку, дремал профессор Бельский.
– Доброе утро, – подал голос Кравцов, – я где?
Профессор поднял голову.
– В реабилитационном центре. Ты пребывал в гибернации. Твои физические показатели в порядке. Но, видишь ли, при аварийном сбросе часть твоей памяти могла быть утрачена. Ты потерял чип-таймер.
– Что-то пошло не так?
– Всё пошло не так. Ты Куликовское сражение помнишь?
– Куликовское?
– А что ты вообще помнишь?
– Я был центурионом преторианской гвардии Септимия Севера. Британия. Помню какой-то дольмен.
– А где ты посеял свой шлем? На поле Куликовом, во время сражения. Ведь так?
– Шлем? В Риме у меня имелись шлемы, но я не потерял ни одного. Постойте. Модуль. Какие-то доспехи древнерусские. Потом провал.
– Вот говорил же я, предупреждал, доказывал!
Бельский уставился в одну точку. Длительно занимаясь прикладной физикой, он пришёл к выводу, что не всем до конца понятные постулаты теории относительности возможно применить на практике. Все учёные априори, и в построении любых расчётов привыкли считать время этакой незыблемой константой. Но астрофизикам давно было известно, что в разных уголках вселенной время течёт неоднородно. Где-то оно замедляется, а где-то убегает. Вблизи массивных чёрных дыр оно вовсе обращается вспять. Солнечная система не исключение. Часы, минуты субъективно могут ползти, или пролетать незаметно. Окружающее пространство четырёхмерно. Но человеку с его органами чувств оно видится трёхмерным. Обобщив информацию, полученную из разных источников, Бельский пришёл к выводу о реальной возможности перемещения во времени любой материи. В научных кругах восприняли заявление скептически, полагая, что машина времени суть нечто из области фантастики. Но Бельский приступил к работе и в высшем руководстве дали добро. Пусть поиграется, глядишь, чего полезного хотя бы для военно-промышленного комплекса сгодится.
И вот сейчас он барабанил пальцами по подоконнику, просматривая записи снова и снова.
– Что будем делать? – спросил профессор ассистентку.
– Сбой на уровне программы, – ответила Долгова, – снести, переустановить, и все дела.
– Всё гораздо серьёзнее, – сказал профессор, – произошёл аварийный сброс системы из-за утраты чип-таймера. Даже без оператора он до сих пор непредсказуемо управляет потоком, а шлюзы остаются открытыми. Не думай, что всё в порядке. Дома, как дома за окном. Самолёты вон летают, всё как обычно. Не как обычно. Итак, условие задачи. Это нарушение причинно-следственных связей. Теперь решение. Пока Геннадий был в древнем Риме, всё было нормально. То есть, он заполнил собой стабильную нишу. Что делать? Вернуть странника обратно в Рим. Зеркало-матрица с чип-таймером валяется на поле Куликовом, а оператор восстанавливается в реабилитационном центре. Но чип продолжает работать, и сколько он пробудет в подвешенном состоянии, одному богу известно. Неопределённо долго. По факту около двух лет. Короче, катастрофа. Ворота открыты, поток не контролируется. В наше время прилетит из прошлого всё, что угодно. Если уже не прилетело. Из нашего туда тоже. Отправить Гену на Куликово поле, чтобы хотя бы отключить чип-таймер? Но без него оператора размажет по всей шкале. Путешествовать при создавшихся условиях без зеркала он может только в Рим.
– А что потом?
– Стабилизируем ситуацию, закажем ещё один чип, и через недельку безопасно вернём его обратно. Сделаем так. Синхронизируем отправку Кравцова с начальной отметкой шкалы всей программы. И это будет точка ноль. Откуда мы начали. Всё будет выглядеть так, как будто мы к эксперименту вообще не приступали. Тогда аварийный чип-таймер потеряет связь с потоком, как только оператора не станет в нашем времени. Он превратится в безопасную железку, которая впоследствии сгниёт от ржавчины. Вот распечатка, трижды перепроверил.
– Когда приступать? – спросила Долгова.
– Вчера. С Кравцовым я поговорю.
Принципат, I век н.э. Вал Адриана, IX-й легион.
Маркелл огляделся. Он был один, а кельты, с перекошенными от страха лицами, наперегонки бежали в сторону леса. Что же произошло? Таинственный дольмен сам по себе исчез, оставив лишь квадрат из примятой травы. Осторожно ступая, кентурион с опаской спустился к подножию холма. Снова никого. Беспрепятственно добравшись до крепостных ворот, Маркелл юркнул в приоткрывшуюся щель сторожевого укрепления.
– Командир, что это было на той вершине? Полыхнуло так, будто сам Юпитер коснулся земли своей колесницей, – Марк стоял перед ним каланчой, и удивлённо пялился на своего начальника.
– Я ничего не заметил, – соврал Маркелл.
Он и сам не понимал, что это было, а вдаваться в необъяснимые подробности не хотелось. Какого чёрта туда попёрся? Древних могильников не видел? И всё же, куда подевался дольмен? А вспышка? Всё, хватит. Трибун прав. Это чужое святилище, чуждая вера.
Кентурион вздохнул, и поплёлся по узкой улочке в сторону казарм. Наверняка вспышку, или пожар, видели многие.
– Командир, вас требует к себе трибун, – окликнул вестовой.
Корнелион восседал за столом, и как всегда, трапезничал. На сей раз перед ним возвышалась огромная ваза с фруктами.
– Видишь, решил похудеть, – добродушно оскалил кривые зубы трибун, кивая вошедшему Маркеллу, – хочу выглядеть таким, как ты. Надо переходить на растительную пищу. Даже вино водой разбавил. Как думаешь, смогу я снова метнуть пилум на четверть стадии?
– Конечно. Нужна лишь воля, тренировка. А так же соблюдение режима и определённых правил.
Корнелион прожевал яблоко и привычно прокашлялся, уложив к ногам Маркелла сгусток соплей.
– Правил, да? Правил? А ты их соблюдаешь, негодяй? Зачем опять туда таскался! Я прикажу всыпать тебе с десяток плетей, дабы ты вспоминал иногда про правила, приказы, и воинский устав.
Трибун швырнул огрызок под стол.
– Ну так что там этот дозорный Луций плёл про какую-то вспышку на холме? Отвечай, паршивец, и не смей мне врать.
– Дольмен исчез.
– Прямо так взял, и сам по себе исчез.
– Думаю, язычники под прикрытием ночи стащили его с холма. Двумя мулами сделать это не сложно. Лишь бы верёвка не лопнула. Слишком близко он был расположен от наших позиций. Для кельтов это святое место. А вспышка – обычная молния. В этих краях не редкость.
Трибун похлопал себя по животу и с недоверием покосился на Маркелла.
– Ладно, пусть будет так. Всё равно проверять твою болтовню у меня нет ни малейшего желания. Скотомогильник исчез, и это прекрасно. Надеюсь, навсегда. Нету других поблизости?
– Насколько мне известно, нет.
– Это тоже прекрасно. Наверное, кельты его уволокли специально подальше от тебя. Они мудрее, чем я думал. Теперь не станешь шастать по округе?
– Не буду, даю слово.
– Хотелось бы поверить. Хочешь вина?
– Я же говорил, что я его не пью.
– Вот и молодец. Ещё раз поймаю на самоволке, количество обещанных плетей утроится. Знай, я приказал приставить к тебе Марка. На какое-то время он станет твоей тенью. Так будет спокойнее. Сбежишь, пеняй на себя. Ты будешь выпорот прилюдно, и пусть все полюбуются на твой голый красный зад. В последний раз прощаю.
Трибун прочистил лёгкие, отторгнув очередную порцию желеобразной массы, и приподнялся. Сунув под нос Маркеллу волосатый кулак, он прогнусавил:
– Проваливай.
Эпилог.
В экспериментальную лабораторию времени требуются сотрудники на должность ассистента, – прочитал молодой аспирант на доске объявлений, – собеседование каждый вторник и четверг. При себе иметь диплом, паспорт, и т.д. и т.п.
Он шёл по коридору кафедры прикладной физики и неожиданно столкнулся с девушкой, внезапно вынырнувшей из-за угла. Стопка файлов выпала из её рук, рассыпавшись по полу. Девушка ойкнула, окинула аспиранта колючим взглядом, и наклонившись весьма изящно, принялась собирать бумажки. Бормоча невнятные извинения, аспирант стал помогать.
– Вы сотрудник лаборатории времени? – поинтересовался юноша.
– Да, ассистентка. Руководитель профессор Бельский.
– Я хотел бы работать у вас. Не из-за высокого оклада. Просто интересно.
– Студент?
– Аспирант. Меня зовут Геннадий. А вас?
– Я не давала повода для знакомства, – строго произнесла девушка и осеклась на полуслове.
Кого-то аспирант напоминал до боли.
– Мы, наверное, виделись раньше? Мы виделись, да? – нерешительно спросила она, не осознавая в полной мере, что первая набивается на рандеву.
– Думаю, нет. Пару раз видел вас издали, – честно признался юноша, – а что?
– Ничего, показалось. Приходите на собеседование. Учтите, желающих много. Отбор будет строгим.
– Теперь точно приду.
Уже на выходе из технологического корпуса он вдруг подумал. Зачем ему сдалась эта работа? И всё же, он почему-то был уверен, что это ему нужно.
Не знал профессор Бельский, не ведала Долгова, отправляя странника в древний Рим, что отправляют его навсегда. Пресловутая точка ноль удалила и его. В их времени он просто не родился. А он родился под именем Gaius, ставший впоследствии кентурионом преторианской гвардии. Опасные игры со временем начинались.
Автор публикации
