2034 г. Исследовательская лаборатория искривления поля (нулевая точка пространственно-временного узла).
– Сколько раз тебе повторять, в древнеславянском языке правильно называть “язвён”, а не “язвлён”. И другие речевые обороты выстроены неверно. Наш эксперимент смахивает, простите, на экскремент. Это потому, что мы ещё не готовы, – бубнил недовольно профессор Бельский, непосредственный руководитель программы по перемещению, – по мне, ты суёшь голову в львиную пасть.
В помещении находились заведующий и двое его ассистентов.
– Только и слышно, что не готовы. Аркадий Васильевич, вы, и только вы категорически отклонили мою кандидатуру, – обиженно изрекла ассистентка, – лица женского пола у вас почему-то не допускаются. Я такой же научный сотрудник, а теперь вы вовсе выступаете за прекращение всего и вся. Этакая страусинная позиция. Всю работу коту под хвост.
Бельский уселся на край стола и почесал подбородок.
– Тебя там как раз не хватает. Девочка-папарацци Ирочка Долгова бегает с камерой наперевес в центре побоища. Каково? А ежели тебе меч голову с плеч?
Профессор ёрничал и Долгова поморщилась. Второй ассистент Геннадий Кравцов отнял голову от монитора. Понюхав чашку с остывшим кофе, он поморщился и водрузил её на подоконник. За окном разгорался июльский день, в институтском парке щебетали птицы на все лады. Махнуть бы на пляж с этой ассистенткой, поволочиться что-ли. Развить, так сказать, отношения. Но следовало работать. Теоретически всё сходилось. Эксперименты на мышах увенчались успехом. Их отправляли в прошлое, и они вернулись все до единой. Казалось, прорыв. А как же человек?
– Аркадий Васильевич, – произнёс Кравцов, – у нас появилась возможность поучаствовать в сражении на Куликовом поле, и посмотреть на них настоящих. Хотя бы недолго. Да и не надо там болтать. Молча наблюдай и снимай. Это ведь не совсем реальность, а всего лишь её отражение.
– Невозможно учесть всех переменных, может сложиться непредвиденная ситуация и это будет намного серьёзнее потери одного сотрудника, что само по себе ставит под сомнение всю работу. Надо продолжать запускать дронов. На совещани я был категорически против посылки человека хотя бы в недалёкое прошлое. Пусть и отражённое. А если не отражённое?
И? – вопросила Долгова.
– Директор меня не поддержал. Сказал, что средств вложено много. Эксперимент решили проводить. А где эти средства? Хоть половина из них? Где, я вас спрашиваю? Растворились? Скажи я им это в лицо, меня бы сразу турнули и назначили какого-нибудь идиота. Он бы уж точно всё запорол. Им, видите ли, срочно нужны результаты. Приходится приступать, хотя всё пребывает в довольно сыром виде.
– Дроны возвращаются, но без данных, – сказала Долгова, – всё стирается в пространственно-временном коридоре.
Бельский мерил шагами лабораторию.
– А мозги не сотрутся?- спросил он, – запись-то чёрт с ней, – а для наших начальничков мы попросту материал. Человеческий материал. Вот так.
– Мозги у мышей не стёрлись, судя по их энцефалограммам, все мышки целы и невредимы, – заключила Долгова
Столы были уставлены мониторами. Компьютеры шипели, повсюду свисали переплетения проводов. Стены пестрели методическими пособиями. В центре располагался куб в три человеческих роста. Выполненный из армированного композитного состава, он матово поблёскивал и выглядел сооружением, смахивающим на доисторический дольмен. Кравцов, облачённый в доспех средневекового русича, стоял у отверстия-входа в конструкцию и в который раз просматривал методичку.
– Не боишься? – спросил профессор.
– Немного есть, но это нормально. Мы же целую вечность потратили на изучение структуры древних языков. Ну и не в космос же вы меня отправляете.
– Лучше бы в космос, – сказал Бельский, – тренировки тренировками, а как всё будет на самом деле.
Кравцов водрузил на голову шлем и протиснулся в модуль.
– Готов? – спросил Бельский.
– Всегда готов, – отчеканил Кравцов, – поцелуй, красавица, русского витязя на прощание, – обернулся он к ассистентке.
– Тоже мне витязь. Похожа свинья на коня, – съязвила Долгова, – ты лучше думай о перемещении.
– Ни пуха, – молвил профессор, пробегая пальцами по клавиатуре, – начинаю обратный отсчёт, а ты, Долгова, в следующий раз гетерой в Спарту отправишься. Не можешь ничего на дорожку сказать, так заткнись и помалкивай. Говорю, ни пуха, – профессор взглянул в сторону модуля, – посылай, куда надо.
– К чёрту конечно, – ответил Кравцов.
Дисплей замигал рубином, оповещая о запуске чип-таймера. По модулю прокатилась вибрация. На табло поползли вереницы цифр, отсчитывая временные отрезки. Чёрный туман плыл, и его клубы было видно через входной люк. Вскоре последовал толчок. Кравцов был на месте.
8 сентября 1380 г, юго-восток Тульской области, средневековая Русь.
Утро выдалось туманным и хмурым. Седые тучи неспешно ползли по мрачному небосводу, норовя упасть и пролиться вселенскими водопадами. Изрезанная оврагами и мелкими ручейками местность едва походила на равнину, и в её складках расположилась воинская рать. Навязать бой на пересечённой местности и затруднить действия вражеской конницы входило в стратегический план.
Звенели отрывистые команды. Рать пребывала в тревожном ожидании. Ветер погнал туман с притока Непрядвы, накрывая пеший авангард серыми клубами.
Святогор находился на левом фланге. Отсюда до самой реки местность просматривалась как на ладони, и согласно летописям, дружина составляла резерв, так и не приняв участия в баталии. Словно из мутноватого зеркала издали проявились два всадника. В одном из верховых Святогор угадал князя Дмитрия. Окутанный тёмным плащом, он мало чем отличался от остальных ратников. Дмитрий выглядел немолодо и устало. Святогор не имел возможности просто так взять и покинуть строй, но камера в основании шлема фиксировала всё подряд. А кому нужна эта историческая правда? – закралась крамольная мысль, – чтобы потом разного рода бумагомараки всё перековеркали на свой лад, и заново переписали? Он сохранит копию на нестираемом жёстком диске, и спрячет её подальше. Когда-нибудь этот бесценный материал всё равно пригодится.
Прогремели трубы и полки двинулись. Впереди замаячили передовые отряды беклярбека Мамая. Воинства сходились. Липкий воздух пропитался напряжением, казалось, вот-вот засверкают все молнии разом. В центре скопления татар появился воин на могучем коне. Это и был легендарный Челубей (Темир-Мирза, Таврул), тот самый, из школьного учебника, непобедимый великан, гроза искусных бойцов. Несмотря на внушительные габариты, гигант проявлял проворность и гибкость, лихо выставляя скакуна на дыбы. С таким лучше не встречаться на узкой тропе. Удар франкенштейна явно не выдержит защита из высокотехнологичного кевлара. Подкинув тяжёлое копьё словно сухую ветку, он стал вызывать соперника.
Исторически сложилось, и так повелось, что поединки устраивали ещё с античных времён почти перед каждым сражением. Почти. Часть историков утверждала об отсутствии такового именно перед Куликовским сражением, и Челубей никогда не существовал. Этакая легенда с выдуманным персонажем. Ни русский, ни тем более ордынский политический уклад не предусматривали никаких дуэлей, и у татар подобные споры напрямую запрещались Ясой Чингисхана – сводом законов монгольского права.
Но Челубей вышел, и звал соперника на бой. Лицо громилы выражало абсолютную уверенность в победе над любым противником, беспечный вид указывал на то, что терминатору плевать с высокой колокольни, с кем предстоит скрестить свой меч. Он расслабленно покачивался в седле, и лениво теребил поводья.
Соперник тоже появился. На вороном коне, он проскакал перед своим полком. Вскинув руку, он воскликнул:
– Сей муж ищет подобного себе. Я переведаюся с ним! Преподобный игумен Сергий, помоги молитвою своей (первоисточник).
Это был инок Троице-Сергиевского монастыря Александр Пересвет. Пришпорив коня, он двинулся на середину поля. Челубей поскакал навстречу. Воины ставили оружие на изготовку. Святогор знал исход поединка из летописи, но как оно будет на самом деле?
Удар и лязг доспехов, кони пали на колени. Всадники, сжимая копья замерли на месте. История отсчитывала мучительные мгновения, но бойцы были недвижимы. Словно отлитые из бронзы, демонстрируя рельеф мускулатуры, они сплелись в смертельном броске. И тут произошло движение. Вначале Челубей скривил гримасу боли. Потом он пошатнулся. Его лицо выражало недоумение, и в то же время неимоверное стремление удержаться во что-бы то ни стало, скулы напряглись, зубы скрежетали. Затем он отпустил копьё, и с грохотом доспеха свалился к копытам своего коня. Пересвет склонил голову. Святогор видел, что воин ранен, и едва сохраняет равновесие. Но он держался. Развернув коня, он поскакал к своим. Смерть Челубея выглядела геройски. Тибетский монах, прошедший путь борьбы Бонч-бо (Бон-по?), и получивший дан бессмертного, был выставлен Мамаем для того, чтобы поколебать дух противника. Однако, просчитался.
Темник в окружении телохранителей Золотой Орды наблюдал за поединком с невысокого холма. То, что произошло, не сразу уложилось в его голове. Мамай замер, челюсть отвалилась, глаза вращались в жутком танце. Беклярбек в ярости запрыгал и отдал приказ о нападении.
Стороны сошлись. Щиты сомкнулись, и первая волна ордынцев, ударившись о копья, откатилась. В наушниках Святогора раздался треск. Голос Бельского прошелестел издалека:
– Гена, ты меня слышишь?
– Да, шеф, плохо, но слышу. Я получаю картинку. Заснял бой монгола с Пересветом. Наш победил.
– Следи за временной шкалой, она там у тебя своя. Как дойдёт до отметки, возвращайся в модуль.
Святогор взглянул на запястье. Красная точка уже мигала, и поле боя надлежало покидать. До ближайших деревьев было менее ста метров. Пяти минут вполне хватало. Но как назло из-за холма выскочил конный отряд татар. Совсем они некстати появились. Святогор пригнулся, пытаясь укрыться за кустарником, но монголы его заметили и повернули в его сторону. Бежать, и побыстрее. В спину ударялись дротики, отскакивая от сверхпрочного пластика. До модуля оставалось всего ничего, но пролетавший над головой топор сбил шлем, и он покатился по траве. Святогор осел. Где-то рядом стрекотали наушники.
– Гена, сию минуту найди шлем и одень. Поле теряет стабильность. Надень шлем.
Святогор же погружался в сияющее бирюзой пространство. Вокруг толпились татары и переговаривались на лающем языке. Кто-то доставал из-за пояса длинный нож с кривым лезвием. Вот и отражённая реальность. Ножик-то вроде как настоящий.
– Надень дурацкую шляпу! – кричал Бельский.
Мутная пелена заволокла пространство, и Святого оказался в тоннеле. Он летел сквозь чёрный коридор, и где-то вдалеке стали угадываться очертания колизея. Шедевр античного зодчества приближался. Позади, беспорядочно вращаясь, летел модуль. Контрольный блок в нём начал гаснуть, табло мигнуло напоследок, и потухло.
Автор публикации
