Был теплый летний вечер. Вся семья сидела на небольшой открытой веранде после бани. Пили чай, родители тихонько переговаривались. Три сестры сбились в кружок, пытались нарядить старую потрепанную куклу в полотенце, а их брат, семилетний Василий думал о том, как завтра отпросится на утреннюю зорьку с мальчишками.
Солнце почти село и как лампой подсветило небо. Облака стали розовыми и загадочными.
Шло лето 1937 года.
Вдруг к крыльцу соседей подъехал “черный воронок”, оглушив мирную тишину зловещим скрипом тормозов. Из машины вышли трое военных и поднялись на крыльцо соседа, дальнего родственника семьи.
Спустя мгновение раздался истошный вопль соседки и отец, Дмитрий Гаврилович поспешил узнать, в чем дело. Когда он зашел в соседский дом, то увидел как жена соседа лихорадочно и бестолково собирает мужу котомку, а он сидит на табурете, безвольно опустив руки. Лицо его не выражало ничего. А трое нквдешников на удивление терпеливо ждали.
Дмитрий Гаврилович спросил у них – почему и за что забирают соседа. Один из них, маленький, щуплый офицер со злым остроносым лицом резко повернулся к нему и спросил тонким, визгливым голосом: “Тоже хочешь? Устроим.”
Двое других скрутили ему руки и повели в машину, а потом вернулись за соседом.
В тот вечер семья Дмитрия Павлова видела его в последний раз. Его объявили врагом народа. Письмо о полной реабилитации пришло в 1958 году. Было две версии – одна, что он умер в 1943 году от перитонита в лагере, вторая, что его расстреляли в 1938.
Четверо осиротевших детей с матерью выживали как могли. Вася закончил три класса и в школу больше не ходил. Не любили семьи врагов народа все, да и работать надо было. Рос он смекалистым и мастеровым мальчиком. В одиннадцать лет, в суровую сибирскую зиму сорок первого года, подшивал валенки всей деревне, принося пользу семье.
Заготавливал “швырок” с ребятами для газогенераторного трактора. “Швырком” называли небольшие одинаковые деревянные плашки, которые служили топливом трактору.
Пас коров, плел сети, как научил отец. И все бы ничего, если бы не постоянное, гнетущее чувство голода.
Однажды они получили письмо от родственников, в котором те писали, что соскучились, хотели бы повидаться и скоро приедут ненадолго.
Мать взяла добротное отцово пальто и поехала на станцию. Там продала его и купила ведро картошки. Ведь нужно же было угостить родных.
И вот приехали гости. С дороги их повели в баню. Тем временем на печке сварили ведерный чугун картошки. Вася оказался один в доме, открыл крышку и увидел одну к одной, только кое-где чуть разварившуюся желтоватую картошечку и уже не смог справиться с собой.
Сначала он просто глотал, обжигаясь, не чувствуя вкуса. Когда картошки осталось примерно половина, он взял соль и стал смаковать. А когда в чугуне осталось две сиротливые неказистые картофелины на дне, испугался. Испугался, чего натворил, но главное – испугался своих ощущений. Живот у него вздулся, дышать стало тяжело и больно. А к матери бежать страшно.
И тут в голове мелькнуло: “Когда корова объедается травы и к вечеру у нее раздуваются бока, мужики гоняют ее. Это спасение.”
Вася выбежал во двор и, набирая скорость припустил вокруг деревни. В ушах звенело, в животе кололо, но он не останавливался. Немного полегчало после третьего круга, но упрямый Вася бегал до тех пор пока совсем не прошла резь в животе.
Нужно было возвращаться домой. Идти совсем не хотелось. Когда он зашел в дом, гости отдыхали. Мать, увидев его сказала только: “Быстро спать.” Он прошел мимо нее с опущенными плечами, глядя в пол. Несчастная женщина смотрела на его худенькую, с выпирающими лопатками спину и думала о том, что справедливости нет, что дети ее недоедают и что завтра на покос нужно будет рано вставать. И так хорошо, вОвремя приехали родственники. Помогут.
Автор публикации
