Тут Василиса и говорит:
— К утру нужно придумать эмблему компании и выгравировать её на каменном бруске.
Илья Моисеевич хорошо владел техникой офорта. Уже в шестом часу утра в затейливой вязи оттисков отлично была видна любовно выведенная на иврите надпись: “Шлимазл”.
— Это что такое? Название компании звучит совершенно иначе: зовуще, вдохновляюще, мобилизующе!
— Это да, — согласился Илья Моисевич, — но ничто так не мобилизует, не вдохновляет, не зовёт к предельной внимательности, как наличие в коллективе шлимазла, проверено лично мною в кибуце. Иначе всё ваше ООО “Духовные скрепы” полетит, я извиняюсь, к чертям!
- Да не ООО, мой друг, а ЗАО, или ОАО! - заулыбалась Василиса, - ЗАО "Друзья".
- Звучит, как название секты, - поднял глаза Илья Моисеевич.
- Зато вдохновляет, запоминается, запускает внутренний диалог и борьбу противоречий. А табличку "Шлимазл" можно повесить на кабинет.
Ответить
Пронзительная штука получилась. И печальная.
Было очень больно тогда.
Сколько вам понадобилось написать рассказов чтобы понять кто вы?
Я еще не нашла ответ на этот вопрос
А знаете что случается после того как вы это понимаете?
Обычно твоя грудь рвет финишную ленту и наступает тишина… Так что я пока в пути
? У всех по разному, наверное. В моем случае – я перестал быть себе интересен, и мне стали более интересны другие люди.
Я так живу всю жизнь. Другие люди занимают бо’льшую часть моей жизни. Правда круг стал уже, и я не стала центром. Но мне нравится мое место. С него хорошо видно. Я люблю наблюдать.
Это хорошо. А вот мне нужно учиться это делать – находить место для осмотра.
Просто нужно стать стеной, прислонившись к которой греются все.
Вот что хотел сказать. Вы пишите настолько изнутри своих чувств и ассоциаций, что не совсем понятно, по крайней мере мне, что происходит в реали. Понятно, что ЛР расстроена, она переживает, она мучается. Хорошо изображены те мысли и образы, которые проходят перед её мысленным взором. Но эта фрагментарность не позволяет воссоздать целостной картины происходящего.
Например вы видите плачущую женщину. Она говорит какие-то слова, в отношении неизвестных вам людей и обстоятельств. Но так как вы не знаете этих обстоятельств, вам сложно в полной мере оценить степень её отчаяния, и её горечи и в полной мере сопереживать.
Я не знаю, Майкл, что Вам ответить. Привычка давить чувства в себе и не пускать их наружу, наверное, и приводит к такому концентрату. Мои чувства не спрессованные временем, я думаю, вообще нельзя транслировать. В “Марионетке” что-то около пяти тысяч знаков . Они равны почти трем годам моей жизни. Все это время я мысленно говорила с собой и писала ” То, что нельзя говорить вслух”, а потом села писать и написала этот текст. 5 минут работы и ничего общего с моими размышлениями. Просто проснулась ночью с предчувствием беды.
А у героини ничего не происходит. Два сна, несколько минут размышлений и руки мужа, закрывающие от бед и потерь.
Простите, я не умею объяснять свои ассоциации.
Тут не за что просить извенения. Другой читатель, более эмоционально совместимый, поймет вас гораздо лучше. На всех не угодишь. У меня просто идет от понимания к сопереживанию, а у других людей наоборот.