Каждое блюдо можно считать хорошо приготовленным
лишь в том случае, если внешний вид его вызывает аппетит.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
– Слушайте все! Слушайте и не говорите, что не слышали! Сим объявляется: наш всемилостивейший король Адальберт соизволяет открыть Осенний Турнир Сочинителей!
После оглушающих фанфар голос герольда звучал особенно ясно. Том слушал, раскрыв рот, как вдруг здоровенная оплеуха вышибла его из царства грёз в пропахшую кухонным чадом действительность.
– Сколько раз напоминать, деревенщина?! – старший повар не был злым человеком, просто учил так, как учили его самого и потому не скупился на брань с тычками. – Заведёшь своё дело, тогда и трать время как вздумается. А пока ты есть ученик, изволь знать надлежащее место!
Потирая ушибленный затылок, подмастерье криво ухмыльнулся: «Да уж! Для своего дела золотые нужны. Когда ещё накоплю на обзаведенье… Тут хоть и королевская кухня, а жалованье – коту на смех!» Но сетовать на Его Величество Адальберта Второго, который любил покушать, но не любил платить, не приходилось. Умнее было промолчать, что Том и сделал. Отправляясь чистить опостылевшую рыбу, он всего лишь скорчил презрительную гримасу и показал язык спине старшего повара.
Вечером, улучив свободную минуту, Том жаловался приятелю:
– Я понимаю, Алан! Всяк сверчок знай свой шесток, и всё такое. Одним, положим, на троне сидеть – от рожденья дано, не поспоришь. Другим на коня громоздиться да в битву скакать, а как же! Ладно, я-то всех и каждого кормить готов, но… Но! Чем, скажем, разносчик-подавальщик лучше меня?! А ведь в нарядной одежде, среди придворных, э? Что он понесёт на блюде раззолоченном, ежели я не спеку-зажарю, потушу либо замариную, и так далее?
Длинноносый Алан, учившийся у маляра, захлопал глазами:
– Ну, ты сказал! А кого дерут как сидорову козу, едва споткнётся, либо обронит что? Да и недолго в подавальщиках держат, только пока смазливый, да руки-ноги не трясутся. А поваром, либо, скажем, малярных дел мастером – когда сам себе хозяин – всяко надёжнее будет, ей-богу!
Чуть пригладив вихор пухлой пятернёй, поварёнок упрямо дёрнул подбородком:
– Оно, конечно так… Да не так! Ладно, положим, подавальщикам с менестрелями-горлодёрами непросто. И жонглёрам там всяким, живописцам с музыкантами тяжко бывает. Про магов вообще не заикаюсь, но ты посмотри, на кого ещё золото королевское тратится! Не понял? Я про шутов, актёришек да краснобаев-сочинителей толкую!
– А-а-а! – будущий маляр понятливо закивал, крутя носом. – На нынешний турнир намекаешь? Небось, самому охота тары-бары перед публикой разводить? То-то завёл волынку! Шалишь, брат! Твои байки только для таких же, как мы, подмастерьев годятся. Куда со свиным рылом, да в суконный ряд переть…
Раздосадованный сомнениями друга, Том отмахнулся:
– Ты погоди! Положим, так, как студиозус я вирши сложить не сумею, факт. А всё ж таки, чью песенку сам-то под окном портновской дочки вчера пел, ась? И к кому вся братва учеников-подмастерий бежит, когда надо придумать, чем отлучку оправдать? Что, не ко мне? Вот и подумай – сравнивать-то мои рассказы с чужими-всякими просто некому! Господа, понимаешь, записных …м-м-м-м… трепачей слушают, удовольствие получают… А нашенские байки, может, получше того будут!
Лицо Алана, точно веснушками расцвеченное брызгами охры и сурика, заметно вытянулось. Не то, чтобы он сомневался в талантах друга детства, земляка и самого близкого – до недавних пор! – человека в столице. Просто ученик маляра больше поварёнка общался с городским людом. Он видел, как зачастую его мастер терял заказы не потому, что работал хуже заезжих покрасчиков, совсем нет! Большинство нанимателей просто не замечали, сколь ловко проводят их за нос ушлые иноземцы. Яркие росписи «под фрески», сверкающие филёнки «под бронзу» и панели «под мрамор» легко находили восторженных заказчиков. Главное – реклама! Да только Том не станет слушать, проверено… Тем не менее, Алан попытался остудить пыл земляка:
– Э, брат! Твои байки да мои краски, и верно, не хуже всяких прочих. Да только кто ж про то знает? Сам понимать должен – спервоначалу известность заимей, а уж потом сундук для монет готовь! Имя должно звучать, всякий мастер знает. А вот, к примеру, кому из нужных людей ты сказки в уши дул, а? Никому, то-то!
Поварёнок, обхватил товарища за плечи и победоносно захохотал прямо в лицо:
– О том и речь, друже! Ты мне только с краской малость пособи, а? Дело такое, – он оглянулся, заговорщицки понизил голос, – я тут с парнишкой из магической школы признакомился… Очень он, понимаешь, пряники на меду любит. С корицей! – Он сдвинул брови, поводил указательным пальцем перед охристым носом Алана. – Только молчок, слышь? Пацан ещё маленький, за сласти обещался мои байки множительной волшбой пропечатать. Понял? Я негодных листов от рисовальщиков да картографов притащу, ты чуток краски спроворь… Да, и клею тоже! А мажонок-то нам красоту наведёт, чуешь? К Солнцевороту, положим, про мои байки вся столица заговорит! Тогда и на турнир можно будет заявиться, с опытом-то.
***
Если для приготовления обеда остаётся мало времени,
то надо подобрать такие продукты, из которых обед
можно приготовить быстро.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
– Слушайте все! Слушайте и не говорите, что не слышали! Сим объявляется: наш всемилостивейший король Адальберт соизволяет открыть Весенний Турнир Сочинителей!
Алан хмыкнул, глядя на толпу с высоты привязанного насеста-беседки. До зуда в ладонях хотелось пульнуть чем-нибудь в разряженного герольда, отвлекающего от почти приятного дела – покраски самого большого флюгера на шпиле ратуши! Однако кинуть было нечем.
В попытке отвлечься Алан представил, что должен чувствовать в эту минуту приятель. «Да уж! Небось, Том как ошпаренный задёргался! Он, конечно, молодец, и, вроде, не задаётся… Только всё же боязно, наверное: ну, как это – поварёнок, и вдруг – в сочинители пролез?»
Присматривая внизу какого-нибудь щёголя, ученик маляра поперхал, копя слюну. Соразмерив шаги статного гвардейца с высотой и силой ветра, Алан смачно плюнул. Оценив результат, удовлетворённо засвистал мелодию песенки на слова всё того же Тома. Солнечный денёк, приятная работа у всего города на виду, предвкушение праздника – чего ещё надо для счастья? Только удачи! Сам Алан собирался вечерком встретиться с портнихой Мартой, а Том, надо думать, метил выше.
«Ведь полгода надрывался, а?! Весь заработок на бумагу да угощение тратил. Ну, положим, я-то краску с клеем приворовывал, благо заказы у мастера пошли крупные. Но мажонка кормить, да ещё школяра, что в рассказках ошибки поправлял, винцом с заедками угощать – ох, немало землячок поиздержался! Интересно, стоит ли овчинка выделки?»
Колупнув подсыхающую на железе флюгера грунтовку, Алан сам себе подтвердил, энергично кивнув: «Дело, похоже, выгорит!» С высоты своего насеста он хорошо видел стайки мальчишек, группы крестьян и ремесленников в разных местах рыночной площади.
«Вон, и матросики на углу скучковались. Тоже, видать, с томовых баек угорают-надсаживаются!»
То тут, то там вспыхивает смех, звучат заковыристые словечки: везде простой люд восторгается буйной фантазией неизвестного сочинителя. Короткие рассказки уже стали местной достопримечательностью, благо платить за них не приходилось. Каждую неделю в людных местах на стенах появлялись «расстегайчики» – листы бумаги, иногда расцвеченные яркими буквицами-инициалами, а то и забавными рисунками. Но главное, читая сам или слушая грамотея, всяк узнавал в рассказе своего докучливого соседа или недоступного смеху клирика, надменного дворянина или судью-мздоимца. Похоже, автор был в курсе всех городских сплетен, либо его рассказы обладали особой магией узнавания. Даже переделки давно известных сказок и анекдотов представлялись какими-то свежими, особенно яркими.
Вспоминая, как ватага друзей-подмастерьев расклеивала очередную порцию «расстегайчиков» на будке кордегардии, стене королевской конюшни, углу ратуши, Алан хрюкнул от смеха. Беседка опасно накренилась, и маляр поспешно ухватился за верёвки. Опасность внезапно разбудила сомнения. Отдышавшись, Алан призадумался: «Так, стоп! А что дальше? Как Том собирается доказывать, что давешние рассказки тоже он спроворил? И докажет – через нас, помощников – так всё одно, места на кухне лишится. Тут уж как пить дать! Либо он настолько в победе уверен, либо вовсе с глузду съехал – этак рисковать-то! Я-то приучен язык за зубами держать сколь надобно, да какой ему в том прок?»
Не найдя решения, молодой маляр ещё раз плюнул, на этот раз – спугнув с флюгера докучливого голубя – и выбросил задачу из головы.
***
… как только обед, завтрак или ужин будет готов,
его надо тотчас же подавать на стол, иначе он остынет,
потеряет вкус, отдельные блюда могут оказаться
переваренными или пережаренными.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
Первый раунд состязания закончился. Маститые сказители, прославленные авторы, никому не известные сочинители и всякая болтливая шелупонь нынешней весной оказались особенно плодовиты. Без малого четыре сотни пергаментов прошли отборочное сито, созданное профессорами столичной Академии Магических Искусств. Число рассказов, допущенных к рассмотрению в Коллегии Изящной Словесности, сократилось втрое. Названия произведений счастливчиков засияли на двери Академии строго по расписанию – вечером накануне ночи святого Георгия.
Найдя в списке своё детище, Том разулыбался до ушей. Строго и красиво выглядело название «Сердце короля» в ряду прочих, вроде «Последнее дело Скукоженного» или «Розовый кентавр вечерней звезды». Честно говоря, кое-какие сомнения у Тома ещё оставались, в чём он тут же признался Алану:
– Такое дело, друже… Рассказявка моя неплоха, в этом я, положим, уверен. И предъявить прежние не стыдно – вон, сколько народу почитывает да нахваливает! Вот только последняя схватка… Короче, боязно!
Кивнув, маляр вздохнул, едва не сдув с друга поварский колпак:
– Я и то коленками дрожу! Как подумаешь, что байки въявь покажут, перед всеми, так дух захватывает. И чего король самолично, по-тихому, не выберет, кого ему вздумается? Глядишь, и сподобится наш Том придворную должность заиметь, а?
– Э, брат! А как же представление?! И народу, положим, забавно, и сочинителям лестно – чего ж ещё желать? Подумай, сколько гостей собирается, да не только из державы нашей! Королю Адальберту – слава, и люду столичному – заработок. Представляешь, какие кучи пирожков на кухне закажут? А всего прочего? То-то!
Угостив Алана чуть подгоревшим лакомством «с королевского стола», Том подтолкнул его локтем в бок:
– Так вот, ещё помощь нужна. По части твоей Марты… Не-не, ты не подумай чего! Чуть одёжку в порядок привести, и только. Сдаётся мне, негоже во дворец неприбранным взойти. Больше всего, брат, такого смеху опасаюсь, мол, «деревенщина в заплатах, а не победитель!»
Едва не подавившись, Алан уставился на товарища – вот это самоуверенность! Откашлявшись, он утвердительно кивнул:
– Сделаем, не сомневайся. За ту песню я тебе по гроб жизни!..
Повеселевший Том задрал нос:
– А то! Ещё детям-внукам, положим, рассказывать будете, какого Великого Сочинителя на королевский приём наряжали!
Не в силах сдержать радость первой удачи, он смачно хлопнул Алана по спине. Тот незамедлительно ответил тем же. Минуту-другую приятели азартно выколачивали мучную и красочную пыль из курток друг друга, пока к ним не присоединились набежавшие подмастерья и студиозусы, углядев прекрасный повод для общей потасовки.
Изрядно помятые, хотя и не утратившие хорошего настроения друзья с трудом выбрались из свалки. Обмывать первую удачу и залечивать ссадины отправились в портовый кабачок. Возвращались заполночь, весело переругиваясь с караульными на перекрёстках.
***
Холод, как известно, — лучшее средство
сохранять продукты в течение длительного времени
в свежем состоянии.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
Ставки на победу оставшихся рассказов выросли если не до небес, то всяко выше того самого флюгера, что два месяца назад красил Алан. Поклонники каждого из семи финалистов охрипли в попытках криком доказать преимущества своих избранников. О дуэлях насмерть пока лишь болтали «по секрету», но расквашенные носы и подбитые глаза уже считали десятками. И это только среди достаточных граждан! Портовые обыватели схватывались с завсегдатаями кабаков из предместий не в пример яростнее… Но кто на голытьбу оглядывается?!
Наконец, настал долгожданный Вечер Оживления Сюжетов.
Маляры – и аланов мастер со своим учеником – накануне выбелили стену ратуши. Цех плотников поставил амфитеатром разновысокие скамьи для «чистых» гостей, пекари заготовили огромные корзины пирожков, а кондитеры собирались угощать всех желающих прочими вкусностями. Рыбники с колбасниками благоразумно пристроились поближе к фонтану – после объявления победителя он до самого рассвета будет струить пиво, рядом с ним солёное-копчёное расхватают быстрее, нежели сладости!
Городская стража и королевские гвардейцы мужественно поддерживали порядок в толпах всё прибывающих зрителей, а гулящие девки уже открыли стрельбу нескромными взглядами в сторону бравых вояк. Ну, а вездесущие мальчишки заполонили совершенно неожиданные места – от колокольни собора св. Фомы до крупа конной статуи герцога Квентина, отца Её Величества королевы Джозианны.
Естественно, знать – и, тем более, король Адальберт с семейством – не собиралась жертвовать комфортом даже ради Турнира. Однако, хотя дворец находился в двух полётах стрелы от ратуши, владыка и его присные могли наблюдать всё ничуть не хуже ближайших к стене зрителей-горожан. Всё, что маги Академии собирались представлять на площади, сиюминутно должно было появляться в зале для официальных приёмов. В окна дворца пялились зеваки, от ограды их отгоняла бдительная стража – любители тереться среди сильных мира сего лишь изредка замечали мелькание теней за кружевными шторами. Самые дотошные гадали о составе королевского меню по едва уловимым ароматам, долетавшим до любопытных носов.
Зазвучала барабанная дробь. Пропели фанфары. В наступившей тишине над площадью раздался голос герольдмейстера, усиленный магией:
– Слушайте! Слушайте и смотрите! Сего дня милостью Его Королевского Величества завершается весенний Турнир волшебных историй. Вечер Оживления Сюжетов – открыт! Лучшие из лучших рассказов будут явлены чарами на белой стене, дабы всякий мог сравнить их достоинства. Пусть победит достойнейший!
… в мгновение ока на стене появилось изящная надпись: «Алая мантия Талиона». Публика взревела – и стихла. Над головами зрителей засверкали мириады звёздочек, слились в шар… Вспышка! Оживление первого конкурсного рассказа началось.
***
Не надейтесь на глазомер, если хотите
приготовить вкусное блюдо.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
Ближе к полуночи народ уже приуныл после классической истории о злом маге и прекрасной принцессе, а потом немного устал от романтического рассказа о приключениях благородного пирата, влюблённого в дочь морского царя. Слезоточивые картины злоключений девицы, удочерённой упырями, едва не усыпили добрую половину зрителей. Четвёртой оказалась бодрая сказка о варваре-головорезе – он перебил всех противников, осчастливил всех встретившихся девушек и обрёл несметные сокровища. Эта история привела в восторг публику попроще, но образованные ценители презрительно морщились.
Пятым по жребию представляли «Сердце короля».
Алан оглянулся на друга. Том улыбался, но был бледен; его заметно колотило. Волнение поварёнка заразило Алана. Мгновенно вспотев до кончика длинного носа, он посмотрел вокруг – чужие лица, скучающие и возбуждённые, азартно выкрикивающие ставки либо позёвывающие. Стало страшно: «Ну, чего ему вздумалось сюда лезть?! Сей минут или его удар хватит, или вовсе парень ума решится… Ох, прибьют нас тут, обоих!»
Яркие цветные фигуры заскользили по гладкой поверхности стены, превращаясь в героев истории. Они задвигались, заговорили так, как ещё зимой Том написал на зачищенной стороне пергаментного листа из древней книги «О вкусной и здоровой пище». Вздохнув, маляр стиснул ладонь земляка – бросить друга в опасности Алан не мог – и приготовился к неприятностям.
Рассказ поварёнка был ничем не хуже предыдущих. В нём было то, что всегда нравилось портовому люду, деревенским мальчишкам и шалопаям-подмастерьям. Летали, плюясь огнём, драконы; герои проливали кровь в объёмах не меньших, чем вмещал бассейн у фонтана; пленённые героини обвораживали красотой своих похитителей; королевский шут отличался редкостным злословием и любовью к дородным кумушкам. Блестело золото, сверкала сталь, полыхало пламя, а мораль «Победителей не судят!» трактовалась доходчиво и прямолинейно. Всё как у всех!
…вот только зрители потянулись к лоткам с едой задолго до окончания показа.
Том посмотрел на Алана. Маляр недоумённо вытаращил глаза, мол, «убей, не пойму, в чём дело!» Расстроено шмыгнув носом, поварёнок отвернулся от стены, где продолжался поединок принца и некроманта. Герои пришпоривали летучих скакунов, потрясали мечами, но уже и сам автор не обращал внимания на живописную битву. Опустив голову, Том ожесточённо заработал локтями, пробиваясь к фонтану. Сглотнув мгновенено накопившуюся слюну, Алан поспешил ему вослед. Скоро они приткнулись в уголке рядом со знакомым лоточником и занялись насыщением. Уписывая пирожки, друзья уныло переглядывались. Тщательно избегая разговора о рассказе, они прикидывали, сколько ещё осталось ждать вожделенного пива, не глядя по сторонам. И зря! Вокруг творилось нечто странное.
Чистая публика в удобных креслах, достаточные горожане на скамьях, простонародье где бы то ни было – все азартно жевали. Откусывали, рвали зубами, чавкали, глотали – спеша – давились, рыгали, снова кусали… Пирожки со всевозможными начинками, булочки, сухарики, пряники, калачи… Устрицы, мидии, улитки, крупная и мелкая рыба – жареная, вяленая, солёная, копчёная… Ломти сочной ветчины и прозрачные ломтики сала, сардельки, десятки сортов колбас, куриные крылышки… Невероятное разнообразие сыров, птичьи яйца, приготовленные на дюжину ладов… Маслины, груши, яблоки, изюм, финики, урюк…
На площади воцарилось умиротворение. Никто не шумел, не скандалил. Напротив, то и дело горожане делились лакомыми кусками со стражниками, исходившими голодной слюной, или с озорниками, оседлавшими статую герцога Квентина. Осоловевший от еды судья протягивал тарелку с паштетом сухопарому лодочнику, а дебелая прачка отрезала кусок сельди для жены заморского купца. Довольно скоро сильный запах вина перебил все прочие ароматы: фонтан вдруг запульсировал алой кровью винограда вместо обещанного напитка простонародья. Радость любителей дармовой выпивки не поддавалась описанию!
Внезапно над памятником герцогу одна за другой взорвались три разноцветных ракеты – сигнал окончания Турнира. Это было тем более странно, что картины следующего рассказа ещё только начинали свою жизнь на белой стене ратуши. Впрочем, зрителей на площади уже не было – одни едоки…
***
Основная цель сервировки — удобство, опрятность
и приятный вид обеденного или чайного стола.
Каждый может в том или ином случае сервировать
стол по своему вкусу.
«Книга о вкусной и здоровой пище»
– Итак, что имеет доложить наш Магистр? Говорите без околичностей, мой друг!
Адальберт нетерпеливым взмахом жирной руки остановил шелест развёртываемого свитка. Отложив доклад, маг-министр со сладкой улыбкой возвёл очи горе:
– Ваше Величество само всё устроило наилучшим образом!
– Ну, а всё-таки? То, что я выбрал победителя раньше времени… Обсуждают? Чего больше, одобрения, негодования? Вы улыбаетесь… всё благополучно?
Опытный царедворец не решился испытывать терпение монарха:
– Обсуждают, Ваше Величество! Уже третий день, вот только, – Магистр сделал едва заметную паузу, – если позволите, больше говорят о Ночном Жоре, чем о турнирных рассказах. Доходы от продаж съестного и масса комических происшествий с объедалами поглотили – извините за каламбур! – эффект неожиданности Вашего выбора. Таким образом, решение о победителе Турнира народ принял без протестов. Ну, если не считать авторов двух последних рассказов вкупе с их близкими.
Король ухмыльнулся, румяные яблочки щёк дрогнули:
– Я сам не ожидал, верите ли?! Поначалу захотелось лишь перекусить, однако аппетит разыгрался просто неприлично. Мы решили приостановить Турнир на лёгкий ужин. И вдруг оказалось совершенно невозможным оторваться от еды! Все вокруг объедались, пока не закончился тот самый рассказ. Королева, инфант – все кушали как никогда. Я в полном восторге! Даже немного переплатил за вино, если обратили внимание… Так мне верно доложили, победитель – простой поварёнок? Мастер, однако! Что сделано для его награждения?
Опытный глава Магического Департамента, маг-министр чуть замялся. Но, взглянув на довольное лицо Адальберта, решился идти до конца:
– Ваше Величество, автор с помощниками, маляром и учеником магической школы, отправлены в отдалённый охотничий замок. Министерство намерено использовать их открытие на пользу Вашей державы. К примеру, есть предложение выпускать прокламации, требующие всеобщего одобрения. Потом, надо хорошенько подумать о дипломатических нотах и заёмных письмах… Да мало ли! Наши ведущие специалисты изучают эффективность метода.
Король нахмурился:
– Так это была лишь магия, не искусство слова? А как же хвалёное «сито» Академии?! Нас могли проклясть… Убить!!! – Адальберт судорожно стиснул амулет, защищающий от злых чар; объёмистое пузцо короля заколыхалось совсем не величественно.
Низко поклонившись, Магистр осмелился закончить свой доклад:
– Пусть Ваше Величество не волнуется! Никто не злоумышлял – юнцы всего лишь перекрыли печатной магией изначальный текст на пергаменте из кулинарного учебника. На последнем состязании оказались оживлены два манускрипта разом, вот так и… Ночной Жор, короче говоря!
Адальберт облегчённо выдохнул. Затеребил эспаньолку, искоса поглядывая на собеседника, похихикивал. Не выдержав, прыснул, а потом и вовсе захохотал в голос. Он смеялся долго, со вкусом. Наконец, переведя дух, высморкался и заключил:
– Выходит, всё по-писаному, а? Путь к сердцу короля лежит через желудок!
Автор публикации
