Однажды у Матвея завелись мушки. Мушки были домашние, а не лично Матвеевские, но раздражали они от этого не меньше. Матвей понимал, что что скорее всего они проникли в дом вместе с овощами или фруктами и развили свою колонию без его присмотра, когда он отсутствовал дома на длинных выходных.
По приезду Матвей тотчас же выбросил пакет с чем-то испортившимся, но, как он понял, делу это не сильно помогло. Тогда вооружившись пылесосом, он смело прошелся по всей кухне и всосал всех видимых представителей этого гнусного животного мира.
Однако мушки оказались хитро деланными и в основном, завидев или заслышав пылесос, прятались по своим норам. Попадались только самые жирные и ленивые или самые наглые, потерявшие веру в наказание, которые в Матвее не ощущали угрозы и смотрели на него как на досадное неразумение, возникшее на их территории.
Матвей же посчитал, что, убрав источник распространения, а также устранив критическое большинство, он нарушит популяцию и пресечет массовое размножение. Оставшихся же он планировал перебить по одиночке вручную.
Каково же было его удивление, когда утром следующего дня на потолке на кухне он обнаружил все то же несчетное количество этих дармоедов. Более того, в каждой комнате его трехкомнатной квартиры, в коридорах, туалете и ванной наблюдались признаки отдельных независимых колоний.
Матвей кое как сумел справиться с первоначальным шоком и утихомирил свою ярость. Мысли добыть огнемет и все сжечь он благоразумно оставил в стороне. Хозяин дома несколько раз глубоко вдохнул, успокоился и решил пока не думать о мести и в каком виде подавать это блюдо. Он доверился интуиции и своему исследовательскому началу, которые советовали прежде всего изучить повадки врага и только потом истребить его высокоточными ударами до полной неоспоримой победы.
Уже с первого осмотра удалось выявить, что мушки в каждой комнате вели себя совершенно по-разному, поэтому Матвей словно по учебнику маркетолога начал анализ с сегментации и ранжирования, выделив несколько групп, соответствующих каждой колонии.
Вот, что из этого вышло:
– обиженные и оскорбленные – туалетные мушки. Матвей долго ломал голову над тем, как они умудрялись выживать в столь ограниченном и максимально замкнутом пространстве без видимой еды и практически без света. Условия были более чем аскетические. Но похоже, что представители этой области не обладали особыми амбициями и довольствовались малым. Чуть позже он окрестил их про себя (и надо полагать совершенно оправданно) говноедами. Матвей в глубине души был настолько зол на всех дрянных козявок без разбора и исключений, что ему не то что туалетной воды, но и, откровенно говоря, говна было жалко для них. Нельзя сказать, что он что-то нарочно оставлял, скорее наоборот, но тем не менее временно пришлось привыкнуть закрывать крышку унитаза, чего раньше позволял себе не делать.
– коридорные или токсикоманы – эти товарищи предпочитали полумрак при малом свете картинных светильников. Обходились без еды и воды, питаясь, как полагал Матвей, одним запахом верхней одежды, иногда сырой от дождя, а также яркими впечатлениями от обуви, которая может сигнализировать при любой погоде. В поисках свежесброшенных носков эти носатые мушки могли рыскать по всей квартире в отличие от всех остальных колоний, которые редко меняли места дислокации. Разве что в случае массовой гибели вышестоящего клана они, не сговариваясь, переезжали в лучшие апартаменты. Тем самым не было явной необходимости гоняться за мушками по всей квартире – достаточно систематично и методично убирать лидирующую группировку, о которой расскажем чуть позднее.
– банщики или паровые. В ванной комнате никогда не водилось пищевых отходов. Матвей не имел привычки перекусывать, принимая душ. Однако здесь всегда оставались капли воды на стенах или в раковине, возможно чуть более ароматные, с очарованием душистого земляничного мыла или универсального шампуня «пять в одном», к которым здешние мушки с удовольствием прикладывались, чувствуя известную легкость и без того в тщедушных тельцах, продлевая тем самым свое жалкое существование. Быть может, им было дано осознать свою низость, вонючесть и отвратительный запашок, который они пытались смыть вместе с позором всего их рода. Во время наполнения горячей ванны или приема горячего душа Матвей замечал необычайную активность банных мушек – те с явным наслаждением, если таковое вообще можно было разглядеть на их вечно унылых лицах, носились среди благоухающих паров, лавируя без определенной траектории и упиваясь полетом. Постепенно скорость их замедлялась и, начинало казаться, что они просто висят в воздухе вверх ногами, зачем-то подложив лапки под голову. Настоящий кайф требует времени и неспешности. И хоть Матвею такая идеология была близка, это не делало их друзьями.
– далее в иерархии следовали мушки малой комнаты и спальни. И те и другие просто гомосеки или трансвеститы, если оставить в стороне грубый тон. Они за неимением еды, равно как и ее остатков, предпочитали кружить в своих мечтах возле цветов на подоконниках и периодически долбиться друг с другом в десны и параллельно с этим в окна. Они как истинные идеалисты размножались, чтобы жить и смотреть на свет и природу. Самая немногочисленная группа, но в целом такая же надоедливая, так как комнаты эти обычно требуют тишины, которую мушки не считали необходимым поддерживать. Скорее напротив, пытались пережужжать друг дружку, самозабвенно играя в воздушные догонялки и непременно пикируя зачем-то над ухом Матвея во время сна или работы, словно пытаясь втянуть его в свои непристойности.
– зальные мушки или эстеты, они же кофеманы и телевизионщики. Эти мушки, как очевидно следует из множественности их названий, предпочитали большую комнату с телевизором, перед которым Матвей пил чай или кофе с разными вкусностями или время от времени позволял себе по-холостяцки шикарно отужинать. В такие моменты он любил поваляться на диване и, перекусив, не мчался сразу на кухню мыть тарелку и чашку. При этом любые остатки кофе будоражили мушек и дурманили до щенячьего восторга, который заставлял их пялиться в телевизор и не отрываясь смотреть тупые передачи и рекламу. Когда же эйфория заканчивалась или, быть может, случался передоз, они, сделав несколько почетных кругов на фоне мерцающего экрана, влетали в плафоны люстры и кончали жизнь самоубийством посредством теплового удара или ожогов.
Матвей жалел, что нельзя таким образом избавиться от всех. Он был готов наводить кофе в чашки и расставлять их по всей квартире, если бы это привело к массовому исходу. Однако говноеды, коридорные, впрочем, и все остальные кроме кухонных, на кофе не реагировали практически никак. А кухонные в силу своей избалованности и зажратости не достигали требуемого суицидального эффекта. В мушиной иерархии они стояли на самом высоком уровне.
– кухонные мажоры. На кухне царила полная вакханалия. Нескончаемые ресурсы, всегда доступные и разнообразные, расслабляли этих успешных, взявших от жизни все, мушек. Они вальяжно кучковались на потолке, карнизах, уголках, в уютных местечках возле раковины похожих на загородные виллы и, конечно же, рядом с помойным ведром – оплотом царства похоти и чревоугодия. Вели застольные беседы, нализавшись из бокала с вином или кружки с пивом.
Вполне уместны в данном случае были бы намеки нашему герою перестать лениться и избавиться от замашек, которые традиционно принято в нашей литературе приписывать свиньям. Однако смеем заметить, что Матвей был вполне чистоплотен и то, что в его доме завелись мушки было скорее неожиданным исключением из привычного порядка вещей.
Безусловно, он мог разом все прекратить, перемыв всю посуду и заперев ее в шкаф, перестать на время готовить и отказаться от привычки копить посуду для посудомоечной машины, убирать остатки еды, ежеминутно их пакетируя и перекрывая всяческий доступ пронырливым тварям.
Сейчас же перед тотальным уничтожением было решено провести своего рода исследовательский эксперимент, чтобы набраться боевого опыта и исключить подобные преценденты в будущем.
Итак, кухонные мажоры, как, впрочем, любые другие мажоры животного мира, считали себя хозяевами жизни. Типичный райский островок на условиях «все включено»: никаких забот о пропитании, комфортная атмосфера, высшее общество, бары и танцевальные площадки, нескончаемые оргии по первому запросу. Прекрасные молодые мушки со стройными и подтянутыми попками, напудренными крылышками и прекраснейшими хоботками дарили настоящее наслаждение толстопузым самцам, знавшим особо жирные места и сидевшим в самых загаженных уголках на потолке. Да, да. Даже среди мажоров были те, которые хотели выделиться особо и полагали себя за самые сливки, мушиную элиту.
Матвей, конечно же, не мог проводить настолько тонкий анализ и видеть все нюансы, но в одном он был несомненно уверен – его любимая кухня вдруг стала сосредоточением разврата и алчности, непомерного злоупотребления своим положением и ненаказуемой беспринципности. Здесь никого не обвиняли, никто не испытывал и не переполнялся чувством сожаления и впустую потраченной жизни, никто не был отягощен моральными думами и муками совести. Мушки без зазрения плодились, не обращая ни малейшего внимания на исчезавших или погибавших на их собственных глазах сородичах, соратниках и единомышленников. Каждый радел за себя, свое пузо и свой волосатый хоботок, заботясь исключительно о его толщине.
Матвей следил, делал пометки в специально заведенном мушином блокноте, что-то прикидывал, но, по правде говоря, ждал небесного откровения, внутреннего совета с гениальным способом уничтожения претивших ему во всем бездушных созданий.
Впрочем, нужно было быть совсем уж железным человеком, чтобы спокойно взирать на забывших всякие границы и пределы наглецов. Потому периодически Матвей терял терпение и мысль об универсальном средстве избавления и отлавливал отъявленных жиробасов, которые, как ему казалось, надменно на него взирали со своих пьедесталов и многоэтажных коттеджей, не считая его достойным их королевского мушиного внимания.
Сорвавшись, Матвей строил липкие ленты, клеевые ловушки из пакетов и стаканов, экспериментировал с приманками. Что-то отчасти работало, что-то оказывалось совсем бесполезным.
Однако наш герой не мог предугадать всю глубину хитрозадости новых обитателей его квартиры. Видимо, в их мушиных мозгах временами мелькало нечто отдаленно напоминающее отблеск разумной жизни. Потому как несмотря на желание пощупать и попробовать на язык что-нибудь совсем экзотическое, мушки никогда не делали этого толпой. Создавалось ощущение, что идти на пробы напутствовали самых отпетых негодяев, уже испытавших все возможные наслаждения и успевших в них разочароваться. Любителей настоящего экстрима и извращений, которых не заманишь простым куском сахара. Вот мед, растворенный в кофе, с выжатым соком хаттайского сладкого мандарина и рубинового граната, это другое дело. Здесь можно рискнуть и закрыть глаза на возможные опасности.
Порой Матвей, теряя надежду на успех, отдавался своему гневу, снедающему его изнутри, и громко орал «Сдохните, твари», обращаясь преимущественно к мушкам, глядя некоторым из них прямо в глаза. В эти моменты шумевшие внизу или сверху соседи настороженно умолкали, вслушиваясь в его обращение и принимая все на себя. Вряд ли они догадывались или могли предположить, что крики относились не к ним, а всего лишь похожим на них братьям их меньшим. Матвей, конечно, понимал двойственность его положения, но соседей разубеждать не стремился, потому что они сами давно уже были проранжированы и классифицированы, а также занесены в списки в специальной тетради. Поэтому неизвестно еще, чьи колонии – мушиные или соседские, раздражали больше.
Орал Матвей самозабвенно, от души, не стесняясь в выражениях, во всю мощь его спортивных легких. Эти упражнения, рекомендованные знакомым психологом, помогали ему избежать стресса и расслабиться, а также с вновь обретенным вдохновением продолжить поиски его грааля, панацеи или, если хотите, философского камня.
Мы не можем достоверно утверждать, есть ли прямая связь, однако, забегая вперед, скажем, что, когда Матвею удалось избавиться от мушек, одни соседи стали продавать квартиру, а другие больше не шумели.
Возвращаемся к мушкам, которые еще продолжали хозяйничать в квартире нашего несчастного уставшего героя. Мушки плодились как черти. Собственно, это вымышленная аналогия, и правильнее было бы провести параллели с привычными всем кроликами. Только Матвею казалось, что кролики здесь не вывезут по очевидным причинам. Мушек становилось по крайней мере не меньше несмотря на регулярные пылесосные и ручные отловы.
Странное дело, Матвей никогда не видел их гнезд, яиц или новорожденных. Были мушки поменьше остальных, но возможно по причине скудного питания и отсутствия развлечений. В отличие от больших мух, обыкновенных, когда он летом на даче, нельзя сказать, что принимал, больше и не любопытства ради, а вопреки брезгливости наблюдал роды личинок деревенской мушищи. Ему также была знакома ситуация с зелеными мухами, готовыми буквально за секунды нашпиговать своими отпрысками свежеприготовленный теплый и вкусный ароматный мясной шашлык, оставленный случайно без присмотра на веранде.
В общем, Матвей не был уж совсем новичком в отношении мух и дел с ними. Больших мух он приловчился охаживать ракетками для бадминтона. Ракетки должны были быть цельными, без шатающейся ручки во избежание потери набранной скорости, а также с мелкой сеткой, чтобы никого не упускать.
Мух Матвей при любом раскладе считал мерзкими и заслуживающими смерти без возможности оправдания присяжными. В том числе и самого жестокого по исполнению приговора. В его градации хуже мух стояли только комары. Но не будем мешать мух с котлетами или комарами, не разобравшись прежде с текущей проблемой.
Мушек ракеткой не возьмешь, их даже тряпкой толком не ударишь. Большая муха от удара тряпкой становится приплюснутой или немного удивленной, даже растерянной, но при этом непригодной к серьезному маневренному полету. И никак не позволяет себе размазываться грязным пятном по поверхности. Мы не исключаем крайности. Можно и мышь размазать при должной силе удара. Матвей, конечно, спортсмен, но любитель, далеко не профессионал в этом плане. Мушки же, умирая под ударом, продолжают гадить до последнего, лишая возможности творить справедливое возмездие подобным образом.
В конце концов Матвей задолбался. Правильнее было бы использовать другое слово, но и это тоже подойдет. Может, не так глубоко и проникновенно, но понятное настроение все же задает. Ему надоело делать из себя научного инженера, играть в экспериментатора, анализировать и заниматься классификацией почти уже домашних питомцев, которых он не приглашал.
Он потратил все выходные на генеральную уборку и зачистку, с двиганием мебели и протиркой всех поверхностей, с применением всех известных методов борьбы разом. Весь мусор был выкинут, доступ к источникам еды, воды, запахов перекрыт. Матвей убрался, зашторил окна, закрыл все двери и уехал на рыбалку в глухие края. Отдохнуть от мушек, соседей и людей в целом.
Перебив большую часть видимых мушек, он надеялся, что остальные подохнут от грусти и тоски, а также из-за отсутствия привычной халявы. Работать и добывать пищу они не умели. Значит, это билет в один конец. Экспресс в мушиный ад, который их давно заждался.
Вернувшись домой через две недели, отдохнувший и полный сил и душевного равновесия, с ожиданием праздника его славной победы он обнаружил записку от родственников, которых до отъезда просил заходить для поливки растений.
В записке сообщалось об уникальном урожае кабачков в этом году, которым родственники желали от души поделиться и рады презентовать ему наиболее удачные и зрелые экземпляры, которые он легко найдет на кухне в бумажном пакете.
Оглядевшись по сторонам, Матвей по количеству коридорных уже понял, что его ждет на кухне помимо кабачков. Новый сезон, новый заезд еще не до конца обнаглевших свежих мушек.
Но Матвей даже не расстроился. Он снял ботинки, помыл руки и со словами «Щемитесь, суки» включил пылесос. Новые соседи сверху резко замолчали и перестали двигать мебель.
Оставшихся после пылесосной уборки он постепенно добил методом мокрой ладошки, подсказанной опытными рыбаками. Мушек, разумеется, не соседей.
Автор публикации
