Марину я встретил в прошлое воскресенье на книжном развале. Она покупала раннее издание первой редакции “Молодой гвардии”, на которое я давно заглядывался. Но увидев рыжеволосую девушку с симпатичными веснушками, я был вынужден отступить. Завязался разговор, обозначилось обоюдное влечение, которое подкрепилось общим интересом к творчеству Александра Фадеева.
Несмотря на взаимную симпатию, у меня не было чёткого понятия, чего я хочу от данного знакомства. В долгосрочной перспективе мне нечего было предложить Марине, кроме порочной связи. Я был глубоко женатым человеком и к тому же у меня подрастала дочь, а это исключало все остальные варианты. Как это зачастую бывает в романтических романах, проблема разрешилась сама собой. Жена неожиданно засобиралась к своей двоюродной сестре в смоленскую область, а дочка ушла вместе с классом в поход. Всё-таки глупо иметь на руках козырную масть и не использовать её. Я созвонился с Мариной и договорился о встрече. Несомненно, намерения мои были аморальными и носили, в некоторой степени, постыдный характер…
Солнце бросало рассветные лучи Марине на лицо. Сваренный мной кофе распространял пряные ароматы по всей квартире, даже трупа запах этого кофе мог поднять из постели, но Маринка дрыхла, как убитая.
– Марин, просыпайся.
Я потряс её за плечо, но тело под моей рукой оказалось неестественно обмякшим и податливым. Рот был приоткрыт в какой-то странной полуулыбке, а голова запрокинулась на бок.
– Марин, ты чего?
Страх шевелил в моём мозгу неприятные мысли. Я отвешивал звучные пощёчины, трепал за волосы, но всё было тщетно. Девушка, которую я едва знал и с которой провёл ночь, теперь лежала в моей кровати абсолютно голая и без каких-либо признаков жизни. От страха я просто не мог трезво оценивать сложившуюся ситуацию. Как всегда, мой мозг в экстремальной ситуации, начинал работать парадоксально, и я позвонил не в полицию или “скорую”, а своему хорошему товарищу Сашке Миронову, человеку без определённых занятий, но с необычайно яркой фантазией и светлой головой.
– Чувак, она абсолютно дохлая, – сказал Санёк, – пульса нет.
– Вот, именно, об этом я и хотел с тобой поговорить.
– Ну если ты о некрофилии, то я категорически против и тебе не советую. Это не совсем правильно с моральной точки зрения, да и не удобно, наверное. Я бы не стал таким заниматься, хоть тёлочка и зачётная, была.
– Санёк, давай выключай свой сарказм, разве ты не видишь – я в полной заднице. Что мне делать?
– Ты знаешь её?
– Конечно знаю, но не особенно, мы познакомились на прошлой неделе. Вчера встретились, погуляли там, пообщались, потом провели ночь, а с утра вот такой пиздец!
– Как адвокат дьявола, я должен знать – это ты её грохнул?
– Санёк я позвал тебя не для того чтобы ты здесь упражнялся в остроумии, что мне, блядь, делать?
– Лично я, оказавшись в данной ситуации, первым делом попытался бы избавиться от трупа.
– Так, всё понятно я звоню в полицию.
– И что ты скажешь полицаям?
– Правду, о том, что познакомился с чудесной девушкой, мы провели с ней ночь, а потом она умерла.
– Умерла или ты её убил, как ты докажешь обратное?
– А как же презумпция невиновности?
– Ты в какой стране живёшь, дружище? Не забывай об этом. Здесь ты – априори виновен, просто тем, что родился.
– Ну есть же там анализы, экспертизы…
– Конечно есть, только делаются они не за один день и в любом случае твоя благоверная узнает, что здесь произошло и обязательно выгонит тебя из дома и ты непременно припрёшься жить ко мне, а у меня места мало и я не люблю, чтобы кто-то кроме меня в моей квартире ходил, отсвечивал своей сосиской. Тем более ты не знаешь, что стало причиной смерти – может передоз, тогда тебя ещё и закроют. Она употребляла чего-нибудь?
– Она пила какие-то таблетки. Говорила, что это витаминки.
– Прекрасно, возможно эти “витаминки” и стали причиной того, что молодая девушка, без каких-либо внешних признаков насилия, откопытилась у тебя в постели. Тогда у ментов будут вопросы к тебе про эти “витаминки”. Ты попробуй им докажи, что это она с собой их притащила, а не ты ей подсунул или продал. Короче, дружище, ситуация вырисовывается скверная – нужно избавляться от тела.
– Как избавляться, расчленить?
– Не обязательно, можно завернуть тело в ковёр и вынести, а потом утопить на очистных прудах за городом или обложив автомобильными шинами сжечь, но так до хрена палева. Народ стал сейчас ссыкливый и подозрительный – могут, блин, “пожарку” вызвать или лесников каких-нибудь. У тебя есть большой ковёр?
– Валялся где-то в кладовке – моль уже, наверное, сожрала.
– Ну вот и отлично! Возьмём каршеринговый автомобиль, погрузим в него тело и рванём за город. По Новорязанке, за Кулаково есть отличное неприметное озерцо, мы там в мою бандитскую юность не одного жмура утопили и, по-моему, ещё не один не всплыл.
– Ты был бандитом?!
– А, – махнул рукой Санёк, – чего в девяностые только не было!
– Нет, слишком много геморроя, а если она кому-нибудь про меня рассказала? Я же про неё ничего не знаю.
– В следующий раз, когда будешь завязывать сомнительные амурные отношения, попроси, чтобы девушка непременно написала автобиографию.
– Чего делать-то теперь? Боже, неужели эта вся херня случилась со мной? Я конечно понимаю, что грех прелюбодеяния один из смертных, но за что ты меня так?
– Не время общаться с Создателем, дружище, пора внять голосу своего разума, что он тебе подсказывает? На мой взгляд у тебя только два варианта и оба они с большими минусами и очень туманными плюсами.
Первый вариант: я сейчас иду домой, ложусь спать и этого разговора между нами никогда не было. Ты звонишь в полицию и рассказываешь всё как есть, надеясь на то, что расклады будут в твою пользу. Только вот о семье можно будет забыть – это наверняка.
Второй вариант: мы избавляемся от трупа и надеемся, что всё пройдёт гладко. Тогда и с ментами порядок будет и семью сохранишь. Минус этого варианта вполне очевидный. Если что-то пойдёт не по плану, то тебя совершенно точно обвинят в убийстве и сокрытии трупа, а это, по-моему, около двадцатки. В общем и так, и так у тебя сплошная жопа.
– Может позвонить адвокату?
– А он у тебя есть?
– Можно в интернете посмотреть.
– Виталик, ты идиот? Хватит валять дурака. Давай определяйся, а то у меня после обеда футбол, торпедовцы играют.
– Давай увезём её на фиг и будь что будет.
– Вот, это по-мужски! Доставай ковёр и попробуй закатать в него тело. А я пойду, возьму тачку.
Живая Марина была гораздо легче и податливей, чем мёртвая. Стащить её с кровати и уложить на расстеленный ковёр было целой проблемой. Ещё сложнее оказалось закатать тело в ковёр, то рука сгибалась, то нога вылетала, то голова не так поворачивалась. Благо Марина была не исполинского роста и длины тёщиного ковра вполне хватило.
Когда я еле-еле закатал Маринку в ковёр, вернулся Санёк.
– Ты машину достал?
– Да, всё ОК! Горючка в норме, вроде на ходу. А то знаешь, как с этими каршеринговыми тачками бывает: возьмёшь машину, а там бензина на два чиха или тормозов нет, прикинь какая херня?
– Будет полная жопа если мы на арендованной тачке встанем посреди дороги с трупаком в багажнике.
– Виталь, я тебя в последний раз спрашиваю: ты принял окончательное решение? Правильно ли ты взвесил – за и против. Если мы сейчас положим этот ковёр в машину и поедем, обратной дороги уже не будет, ты автоматически рисуешь себе срок. Виталик, без обид, но ты должен понимать, что, если нас “примут” по дороге, я скажу, что ты меня попросил отвезти ковёр на дачу и о мёртвой девке в нём я, конечно, ничего не знал.
– Понимаю Санёк, спасибо тебе, что помогаешь мне, другой бы на твоём месте давно в штаны навалил от страха.
– А чего нам бояться? Пуганные, мы, уже!
Неожиданно, Санькин план дал сбой уже в самом начале. Ковёр ни каким образом не утрамбовывался в багажник машины. Как назло, туда-сюда шастали люди и мне казалось, что каждый из них знал, что находится в ковре.
– Не лезет зараза, – вытирая пот с лица, констатировал Санёк.
– Блин, ты не мог взять тачку с багажником побольше?
– Ну извини, какая была. Фуры рядом с твоим домом не стояло.
– Что теперь делать, нас весь двор видел?
– Что делать? – начал заводиться Санёк, – Ну, для начала, надо прекратить ссать и включить голову. Сейчас, мы его в салон просунем, не скули.
Санёк выбил спинку заднего сидения и просунул ковёр через багажник.
Стартер натужно поворчал, но машина не завелась.
– Тебе не кажется это предзнаменованием того, что нужно возвращаться?
– Мне кажется, это предзнаменование того, что кто-то сам сейчас поедет избавляться от трупа, тоже мне, блин, Раскольников нашёлся, замочил бабу, а теперь о совести вспомнил!
– Я её не убивал…
– Ментам расскажешь эту сказочку про белого бычка.
Санёк ещё раз прогнал стартер, подкачал педаль газа, и машина завелась.
– Не вешать нос, гардемарины – любовь и Родина едины!
Каждый светофор, каждая остановка давались мне с огромным трудом. Я заливался потом, несмотря на работающий кондиционер. Мокрая рубашка неприятно прилипала к телу.
– Далеко ещё? Мне кажется, что я на пределе.
– Херня, ещё километров шестьдесят, ща по прямой – два раза переключиться, глазом моргнуть не успеешь. Расслабь булки, чего теперь страдать? Дело почти сделано, как говорил Гай Юлий Цезарь, пройдя Рубикон: Жребий брошен… Виталик, отступать некуда, за нами Москва, в прямом и переносном смысле!
– А впереди менты! – сказал я, увидев махнувшего жезлом ДПСника.
– Что ты там бормочешь?
Тут Санёк и сам увидел двух гайцов в зелёных светоотражающих жилетках и ударив по тормозам вырулил на обочину, подняв ворох пыли. Сердце моё замерло и билось теперь по какому-то очень замысловатому ритму.
– Главное, чтобы мусор перегар не учуял, – Санёк разломал сигарету пополам и высыпал табак в рот и немного пожевав, сплюнул.
– Ты что бухал? – зачем-то спросил я, будто это было большей проблемой, чем завёрнутая в ковёр Маринка.
– Ну, да. Я же не знал, что ты мне позвонишь с утра пораньше с таким вот делом.
Зелёное пятно жилетки медленно подползло к нам. Стряхнув с колен табачные крошки Санёк опустил окно.
– Здравствуйте, старший лейтенант Заболотный, пожалуйста, предъявите водительское удостоверение и документы на машину.
Хладнокровность Санька меня просто поражала. На его лице не дрогнул ни один мускул.
– Куда путь держите, Александр Петрович? – проверяя документы, мимоходом спросил лейтенант.
– На дачу, друг попросил барахло всякое перевезти, – кивнул Санёк на ковёр.
Лейтенант заглянул в салон и внимательно изучил ковёр, а потом меня и неудовлетворительно покачал головой.
– Друг ваш, что-то не очень выглядит, бледный какой-то.
– Гипертоник, – скорчив страдальческую гримасу, ответил Санёк, – сегодня атмосферное давление низкое, вот и мается, бедняга.
– Через пару километров заправка, кофе хорошо давление поднимает, – сказал Заболотный, протягивая Саньку документы. – Счастливого пути!
Санёк, вырулив обратно на дорогу, врубил на полную громкость ревущий из динамиков Gorky Park “ Bang!” и закурил, как ни в чём не бывало.
– Ты там живой, чучело?
– Вроде бы, пока не уверен. Мне кажется, что у меня сердце не бьётся.
– Чуть не спалились из-за тебя, жопа бледная. Ты реально похож на мертвеца.
– Так же себя и чувствую, поверь.
– Ладно, фарт на нашей стороне, расслабь булки, братишка. Мусор сказал, что заправка скоро будет, заедем выпить кофейка и сосисок пожрать.
– Ты это сейчас серьёзно? Нам только что крупно повезло, так нереально отскочили, а ты хочешь ещё пощекотать нервы, заехать на заправку за сосисками? Санёк, я тебя умоляю, давай скинем труп и дело с концом. Я понимаю, что ты грёбанный терминатор, но у меня-то нервы не железные.
– Кончай истерить, как девочка-подросток. Мне действительно надо поесть. Я с самого утра ничего не жрал. Нельзя надеяться, что следующий гаец, который нас остановит, не учует, что от меня прёт перегаром. Начнутся разборы – тогда и всплывёт, что права у меня палёные и тачку я угнал.
– Что ты, блядь, такое говоришь? У тебя нет прав?
– Меня лишили в прошлом году, за “пьянку”. Один знакомый умелец новые сделал, почти как настоящие если не пробивать по базе.
– А тачка?
– Есть мобильное приложение, которое их взламывает.
У меня не было слов. Мы были в большей заднице, чем в самом начале. Санёк свернул на заправку и запарковался за зданием магазина, где к счастью никого не было.
– Ты какой хот-дог будешь, французский или датский?
– Не знаю, никакой.
– Кофе, с молоком или без?
– Блядь, Санёк, я тебя умоляю, иди скорее за грёбанными сосисками и давай уже поедем.
Санёк, уверенно вышагивающий к магазину, стал мне до невозможности омерзителен. По сути он ничем не рисковал. Если бы мы попались, то срок пришили бы мне, а он отмазался бы, а ведь именно Санёк надоумил меня на это дело. Это Санёк, воспользовавшись моим шоковым состоянием уломал меня избавиться от трупа. Застращал ответственностью и последствиями, а какие по сути были бы последствия? Верка бросила бы – да и хрен с ней, что она последняя баба на Земле? Да и дочка меня поняла бы со временем, возможно. Всё лучше, чем ходить к отцу на “свиданки” или стесняться того, что твой отец убийца-извращенец.
“Пошёл Санёк на хер. Кашу эту он заварил, вот и пусть расхлёбывает, – пронеслось у меня в голове. – Надо валить, пока он не вернулся, а там, пусть он с этим трупаком, что хочет делает, если он такой крутой. Бежать, незамедлительно, сломя голову и не мучится ни о чём, вот он единственный выход из сложившейся ситуации в которую меня втянул Санёк. Он просто псих, а с психами нельзя иметь дело. Чем я только думал, когда позвонил ему, чтобы он мне помог?”
Я уже открыл дверь и успел наполовину высунуться, когда из магазина неся сосиски и кофе вышел Санёк. Шёл он легко, вразвалочку и довольно улыбался, как будто вытащил на экзамене тот единственный билет, который выучил.
– Это правильно, что решил пробздеться, – сказал он, подходя к машине, – выйди, воздухом подыши. Я тебе “датский” взял и Латте, представляешь у них есть Латте!?
Так и оставаясь в полупозиции я взял у Санька хот-дог. Кофе моё он поставил на крышу. Бежать было поздно, оставалось принять свою участь и смиренно идти на эшафот, или всё-таки попытаться форсировать сложившуюся ситуацию?
– Мне в сортир надо.
– На заправке туалет, загаженный весь, я заходил – хуже, чем на Киевском вокзале. Лучше до кустиков сходи.
– Нет, я лучше в сортир.
– Смотри, я тебя предупреждал.
“Зайти за магазин и бежать, – думал я. – Только так можно себя спасти, выждать время пока он потеряет бдительность, а затем бежать, не оглядываясь”.
– Ты с сосиской в сортир пойдёшь?
– Так ведь остынет, – я решил, что нужно было держаться как можно более естественно.
– Дело твоё, я просто спросил.
Рожа у Санька в один момент, из развесёлой стала серьёзной и сосредоточенной. Мне показалось, что он догадался о моём плане и любая лишняя секунда промедления могла бы стоить мне свободы, а возможно и жизни. “Ещё не понятно, что этот псих сделает со мной, когда поймает, – ужаснулся я. – Скорее всего грохнет и утопит вместе с Мариной. Нет человека – нет проблемы.
– Иди сюда, быстро, – закричал Санёк.
“Что я стою? Надо действовать, ведь возможно больше не будет другого шанса”.
– Хуле ты там встал? Я сказал, иди сюда!
Санёк отбросил кофе и залез в салон машины. Я не мог сделать шага, страх полностью сковал моё тело.
– Помоги мне, – Санёк вылез из салона с ещё более озадаченным лицом.
“Уловки, это всё его уловки. Не надо его слушать, – крутилось у меня в голове. – Единственное что ему нужно это то, чтобы я подошёл как можно ближе и тогда он сможет сцапать меня. Нет, ни в коем случае нельзя поддаваться на его уловки. Чтобы он не говорил и не делал. Он хочет моей гибели, он мой враг, он не человек, ему нельзя верить. Ни шагу навстречу, только бежать“.
– Ты совсем что ли крышей поехал? – надрывал голос Санёк, – Она там походу живая, я слышу стоны, помоги мне вытащить ковёр. Оглох? Говорю, походу она живая, – не унимался Санёк.
Он открыл багажник и начал вытаскивать ковёр. Головой я прекрасно понимал, что ни в коем случае нельзя подходить. Однако ноги меня не слушались и покачнувшись я пошёл к машине так и держа в руке нетронутый хот-дог.
Пыхтя, Санёк выволок ковёр и начал его раскручивать. Марина лежала лицом вниз и её бледный зад был слегка выпячен, так словно она пыталась встать на четвереньки. Словосочетание “говорящее лицо”, как нельзя лучше обозначало происходившую на Санькиной физиономии смену эмоций: негодование, злоба, растерянность, изумление, интерес и венцом этого парада эмоций была радость. На Санькином грубом, небритом лице просияла улыбка, какой я за ним никогда не замечал. Не язвительная или ироничная, как всегда, а какая-то настоящая, одухотворённая, возвещающая Мир во всём мире. Так улыбаются, сквозь слёзы, близкие люди после долгой разлуки.
Я думал сначала, что на фоне нервного перенапряжения у меня начались галлюцинации, но смотря на удивлённое лицо Санька я понимал, что не только у меня одного. Марина действительно поднималась. Она распрямилась совершенно, не прикрывая стыд и очевидно до конца, не осознавая, где она и что происходит. Мы с Саньком стояли, раскрывши рты смотря на это чудесное пробуждение, как на воскрешение Христом Лазаря.
– Ты же сказал, что она умерла?
– Я что тебе, доктор Хаус? – виновато развёл руками Санёк.
Санёк снял ветровку и накинул её Марине на плечи. Марина внимательно на него посмотрела, потом посмотрела на меня, словно сверяясь со своими ощущениями.
– Так, – сказала она, – Кошевого я помню, – кивнула она в мою сторону, – а ты чего за хрен с горы?
– Забыла? Я же Серёга Тюленин! – сразу же нашёлся Санёк.
– Блин, это мы что вчера в казнь молодогвардейцев играли? Ни фига не помню! Походу я с “витаминками” переборщила. Что происходит, где мы?
– Ну ты сознание потеряла, а мы с Виталиком, ну с Кошевым, повезли тебя в больничку.
– А почему я голая? – оглядывая себя, спросила Марина.
– Так времени не было собираться. Мы испугались и поволокли тебя в чём мать родила.
– А почему я была завёрнута в ковёр?
– Так не голой же тебя тащить!
Шаткая Санькина логика, видимо, органично легла на неокрепший после “витаминок” мозг Марины.
– Ничего не поняла, ну и ладно. Давайте, мужчины, поехали за моими шмотками, мне пора домой двигать.
Грозовая туча отступала, освобождая место солнечному небосводу. Недавний кошмар остался на парковке автозаправки вместе с брошенным там ковром. Я понемногу оттаивал и меня уже не била дрожь. Я сумел спокойно вытащить из пачки сигарету и прикурить.
Подумать только, совсем недавно, я ехал топить труп девушки, которая фальшиво подпевала песне, звучащей по радио. Я знал, что этот парень там, на верху, большой мастак посмеяться, но эта шутка удалась ему особенно. Надеюсь он от души нахохотался.
– Сейчас вынесу одежду, – сказал я, когда Санёк припарковался около моего подъезда.
– Я тут подумала, может поднимемся все вместе и поиграем в “Разгром”? – сказала Марина. – Ты будешь Морозка, – потрепала она по голове Санька, – а ты будешь Мечиком, ну а я Варькой, будет весело – обещаю!
– Пожалуй, я буду Левинсоном и уединившись, подумаю о судьбе нашего горе-отряда. Боюсь, что после сегодняшних событий я ещё долго не смогу спокойно читать Фадеева.
– Я без “витаминок”, правда.
– Нет, ребята, вы как хотите, а с меня игр хватит.
– Ой, ладно тебе, скажи, ведь было классно!
– Да, блядь, настоящий угар! – расхохотался Санёк, – подожди, я с тобой поднимусь, в толчок забегу.
Только в таких экстремальных ситуациях и проявляется истинная человеческая натура. Кто трус, а кто герой. Права Маринка, точно подметившая, что именно я – Мечик, маленький трусливый себялюбец. Я, в ответственную минуту сплоховал и не предупредил свой отряд об грозящей опасности, как это сделал Морозка, как это сделал Санёк. Ведь он меня не послал, когда я ему позвонил, сославшись на дела и не бросил меня на той заправке, хотя мог это вполне сделать. Если бы он так сделал, то по совести, был бы прав, но он так не сделал и не потому что я самый его лучший друг, а потому что он просто не трус, вот и всё.
– Эй, ты чего подвис? Давай шмотки и я поеду отвезу эту безумную любительницу литературы на “Белку”, – голос Санька вырвал меня из тумана самобичевания.
– Послушай, Санёк, я поступил невероятно подло…
– Рефлексируешь? – улыбнулся он.
– Там, на заправке, я хотел свалить и кинуть тебя с трупом, прости.
– Я знаю, что ты сыкунявая вонючка бежать собиралась – это у тебя на роже было написано.
– И что ты на меня не злишься?
– Страх иногда вытворяет с людьми страшные вещи, затемняет рассудок, заставляет поступать подло. Запомни на будущее, дружище, если выбрал одну дорогу так и иди по ней до самого конца. Только тогда ты сможешь сохранить себя и что самое главное сохранить в себе человека, а начнёшь петлять, то пропадёшь, закончишься и скиснешь. Давай шмотки князь Мышкин, хорош достоевщину разводить, скоро футбол начнётся!
– Санёк, – остановил я его уже в дверях, – а тебе никогда не было страшно, ну вот так, чтобы оскотиниться и предать?
– В Грозном, зимой девяносто пятого, было очень страшно. Только вот мой страх там, наверное, и сгорел вместе с мятежным городом. Виталик, послушай, не грузись. Каждый из нас рано или поздно через это проходит, вот и ты потерял девственность. Ну, всё, будут ещё трупы, от которых надо будет избавиться, звони, я на связи!
Вечером вернулись мои девочки. Дочка бросилась ко мне в объятия, жена затрещала про свою непутёвую сестру, которая в очередной раз пошла на аборт, забеременев непонятно от кого. И всё пошло по накатанной, давно знакомой прямой и это было именно то, что мне нужно. Ведь, как известно, героями не рождаются – героями становятся, а сегодняшние события показали, что я далеко не герой. Я простой обыватель, загруженный повседневными проблемами и в моей вселенной совершенно нет места супружеским изменам, обнажённым трупам, поездкам на угнанной машине с двинутым на всю голову товарищем. Ничего такого, никаких приключений в стиле “девяностых”…
Автор публикации
