Лето. Конец июля. Бывший курортный город Севастополь утопает в южном зное и в вонизме загаженных улиц и гальюнов. После того, как Крым «вернулся в родную гавань», проще говоря — был оккупирован Россией — крымчане, надеясь на артезианские скважины, отказались от украинского электричества и днепровской воды. В скважинах вода быстро закончилась, электричество ещё раньше отрубили и в Крыму начался чувствоваться острый дефицит пресной воды и электричества, что тут же сказалось на всей крымской системе водоснабжения. Воду стали подвозить машинами и подавать по часам. Это сказалось на фекальных трубах и очистительной системе. Она перестала справляться с нагрузками, трубы забились и дерьмо, минуя очистку, стало сливаться в море.
Понаехавшие со всей России бомжи — гальюнами, естественно, не пользовались и справляли свою нужду просто на улицах — аромата в городах, от этого не добавлялось. Амбрэ, от их дерьма, плавно плыло по всем крупным городам, смешиваясь с давно не мытыми телами крымчан.
Крымские путаны, лишенные богатых европейских отдыхающих и моряков с круизных лайнеров, прокоптившись тем канализационным амбрэ, были вынуждены литрами лить на себя духи и дезодоранты. Не помогало. Клиентов от этого не добавлялось, видимо сказывались мировые санкции, которые отпугивали богатых отдыхающих, отсылая их к загорелым телам турецких, египетских и европейских тружениц секс индустрии. Начался отток крымчан в Украину — за загранпаспортом, с последующим выездом на заработки в Европу, Турцию, куда угодно, лишь бы подальше от нищей и провонявшейся дерьмом и саками «родной гавани». На их место, тысячами, стали прибывать военные и полицейские со своими семьями, как грибы стали расти заборы и военные городки. Из курортной зоны Крым превратился в военную базу.
Но не все были такими меркантильными, как путаны. В Севастополе у входа в матросский клуб стояла небольшая группка людей. Среди них выделялся преклонного возраста старик, одетый в форму капитана второго ранга: бывшего советского военно-морского флота, бывший старпом Пузиков. Рядом с ним — в инвалидном кресле, пуская пузырями слюну, сидел совсем дряхлый старик в форме капитана третьего ранга, бывший замполит БЧ-5 Полянин, того же бывшего советского военно-морского флота. Кто-то воткнул в его кресло траханный молью шерстяной флаг ВМФ СССР, за его древко, с мужественным выражением на лице, держался бывший комсорг корабля лейтенант Мордасов.
Все те люди, которые стояли у входа — не блистали ни юностью, ни молодостью, тем более было странно наблюдать одетые на них фрагменты матроской формы. Кто-то надел на плешивую голову бескозырку, кто-то натянул на разъеденный кранец тельняшку, а тот, на кого тельник не налез, просто, повязал свою шею разрисованным гюйсом, на котором просматривался нарисованный фломастерами контур выгоревшего от времени Средиземного моря, памятника затопленным кораблям и надпись, написанная старославянской вязью — «И в годы те — в морях дороги наши были». У многих ветеранов на плече была набита наколка с изображением розы ветров, овального земного шара, флага ВМФ СССР и ленты с годами службы. Ветераны* ВМФ СССР, орлы, морские волки… кого дрючить — все годки и у всех жопы в ракушках.
Неожиданно, послышался шум мотора и на площадь въехал военный корабль на борту, которого гордо красовалась надпись «Березина». На баке красовался гюйс, а на грот-мачте гордо развевался серпасто-молоткастый, с синей полосой флаг ВМФ. Это был легендарный, овеянный штормами, песнями и легендами, — единственный в Советском Союзе, да что там, в Союзе, во всем мире, корабль первого ранга ККС «Березина», на котором, автор этого художественного с элементами фэнтэзи рассказа, в 1978 — 1979 годах был на его первой боевой службе. Экипаж корабля, который набрали с бору по сосенке (матросы называли его плавучий штрафбат) работал в Средиземном море с экипажем тактического авианесущего крейсера «Киев», который, как и «Березину» продали 90х и нулевых в Турцию и в Китай на металлолом.
Вы уж извините, уважаемые читатели, автор зафантазировался. На площадь въехал, стуча фанерным якорем о такой же фанерный борт и грозно покачивая муляжами деревянных пушек — макет ККС «Березины». Возможно, что изъеденный молью флаг и фанерный якорь, который, взамен утерянного якоря Холла, вырезал в 1979 году в Средиземке со своей командой боцман Шепель (алкоголик сгоревший от синьки), — это всё что осталось от того корабля, память которого собрались в Севастополе почтить, съехавшиеся со всей России и Крыма, ветераны бывшего ВМФ СССР. Ожидали ветеранов с независимых государств Молдавии, Белоруссии, Украины, но они что-то запаздывали.
Авторское отступление:
Хотел было оргкомитет того мероприятия заполучить вашего покорного слугу писателя-миротворца, автора этого художественного рассказ, к себе в гости, но я категорически отказался — в балагане, тем более в оккупированном Крыму не участвую. Мало ли чего взбредёт в их пораженные старческим маразмом головы — перепутают и наградят сдуру медалью «За освобождение Крыма» или расстреляют без суда и следствия, по законам военного времени. Зачем мне мирному человеку такой гембель на всю голову? Не трогали бы они Украину, и я бы их десятой дорогой обошел.
Действительно, пора было начинать. Семеро — одного не ждут. А если быть более точным — двадцать человек не знакомых друг с другом ветеранов, служивших в разное время на ККС «Березине». Эти люди в Севастополе всё же собрались. И стоя у входа в матросский клуб, изнывая от жары, мечтали быстрее перейти к заключительной фазе этого мероприятия — напиться и нажраться на шару.
Хотя, из денег, которые были получены из городского бюджеты, было отчеканено пятьдесят памятных знаков, именно столько и ожидалось ветеранов на встрече по случаю очередного надцатилетия со дня первого подъёма флага на ККС «Березине». Юбилей. Могли бы и подъехать, но не приехали. А зря пропустили шару, так как в одном из ресторанов принадлежавшему бывшему флотскому офицеру, хозяину колбасных заводов Краснову, были уже накрыты столики. Из расчета — на каждого ветерана по бутылке водки, пицце и салату «Цезарь», остальное за свой счет. Нечего городской бюджет объедать… да и членам оргкомитета должно было что-то перепасть.
Неожиданно, из головной пушки макета «Березины» вылетел дым, раздался грохот выстрела, от которого вся конструкция распалась на куски, показав ржавый кузов грузового автомобиля на котором и крепился макет. Испуганные взрывом зеваки стали разбегаться в разные стороны.
— Уря-а-а!! Все на штурм крымского канала… Даеш-ь-ь-ь воду в Крым! — заблеял пуская пузыри Полянин.
— Твою ж мать!! — взвыл, хватаясь за голову ответственный за это мероприятие Пузиков. — Мордасов, ты, что совсем охренел, решил нас всех взорвать!?
— Прошу прощения, Ваше высокоблагородие, комендоры, видимо пороху переложили… В следующий раз положим меньше…
— Какой на хрен следующий раз, какие на хрен комендоры… ты, что собрался дожить до столетнего юбилея!? — никак не мог успокоиться Пузиков.
— Экипаж-ж-ж! Равняйсь-ь-ь-ь! Смирна-а-а-а! — неожиданно опять подал голос Полянин. — На флаг и гюй-с-с-с… С…мирн-а-а-а!! Флаг и гюйс-ь-ь-ь… Поднят-ь-ь-ь!! Сынк-и-и-и-и! Даешь крымский мост!! Хлебай шило, и еби баб, сынки. Я это дело сам и сейчас люблю. Не верите!? Да передо мной, в своё время сам адмирал Медмедев, навытяжку стоял… Да со мной сам Горшков консультировался и лично наградил этим орденом за взятие Плиски!! — разорялся Полянин размахивая каким-то орденом величиной с чайное блюдце.
— Пиздец, заклинило, старого идиота, попутался и во времени и в пространстве, — мрачно буркнул кто-то из толпы ветеранов. — Наливай, братва, это надолго.
Чтобы не смешить вновь собравшихся зевак, инвалидное кресло, с кричащим и пузырящимся Поляниным — развернули, и откатили в фойе матросского клуба. Там ему всунули в рот Чупа Чупс и он, обрадовавшись конфете, сразу же успокоился.
Пока возились с Поляниным, к Пузикову протиснулся корреспондент издания “Эхо Москвы” и подсунув микрофон ему под нос спросил:
– Я вижу, что у Вас среди наград имеется медаль “За верность ВМФ и присяге”, как Вы, бывший советский офицер можете объяснить – за какую верность, какой присяге и какому флоту, вас наградили этой медалью, если Вы в 90х годах прошлого столетия нарушили присягу и предали страну Советов и весь советский народ, который клялись защищать до последней капли крови и ушли служить олигархам?
– Вам этого не понять, мне надо было кормить семью… И вообще… – теряя лицо завизжал Пузиков, – кто пропустил этого провокатора!? Убрать, мерзавца, пусть общается со своими либерастами!!
На корреспондента тут же навалились охранявшие мероприятие члены крымской самообороны и щедро пиная, погнали его к стоявшему в стороне автозаку. Где его уже и приняла полиция.
Корреспондента закрыли в автозаке, страсти утихли и Пузиков с Мордасовым, приступили к самому награждению. Но, вместо того, чтобы вручать собравшимся людям медали «Ветеран флота СССР», они сверяясь со списком, начали вручать памятные знаки о службе на ККС «Березине».
Получив свой значок, некоторые из ветеранов становились на одно колено и со слезой на глазах, прочувственно целовали флаг, который держал Мордасов. Другие уверяли, что они остались верны заветам партии Ленина и готовы, хоть сейчас, вернуться на службу. Третьи в своих фантазиях пошли ещё дальше — они предложили колонной, во главе со знаменоносцем и флагом, пойти мирным маршем через Украину в Россию.
Услышав о таком предложении — мужественный знаменоносец Мордасов тут же потерял сознание. Его, тоже, отнесли в фойе клуба, где вахтёр, недолго думая, окатил неподвижное тело водой. Мордасов открыл глаза и слабо прошептав: «Увольте — я уже старый для таких подвигов», опять их закрыл.
Не те уже пошли флотские парни, не той закваски. А послушаешь их в интернете, так они голыми руками в 2014 году, тысячи «бандеровцев-правосеков», разоружили и выгнали из Крыма. Видимо, за семь лет подустали бороться с призраками.
Выдача памятных значков закончилась. Благо ветеранов было мало и это заняло немного времени. Оставшиеся значки было решено продавать через интернет. Не пропадать же добру. После чего весело гомонящая толпа ветеранов отправилась в кабак — то ли обмывать памятные значки, то ли поминать свой корабль. Идти мирным маршем, через Украину в Россию, желающих не нашлось.
После того, как в ресторане всё было выпито и съедено, ветераны флота погрузили невменяемого бывшего офицера Пузикова в такси и отвезли домой. Положив его на диван, они отбыли домой. Бывшему офицеру Пузикову приснился сон.
Сон бывшего офицера Пузикова
Он – трижды герой мира и вице-адмирал, на нём надет вице-адмиральский мундир, который украшают все ордена мира. Он принимает парад российских войск в Киеве на Крещатике. Он стоит на трибуне, но не может понять, каким образом он, главнокомандующий, кому подчинены все войска России, остаётся в звании какого-то вице-адмирала. Он подозревает, что ему был присвоен чин генералиссимуса, но приказ его завистники затёрли в канцелярии министерства обороны.
В душе он смеётся над всеми своими врагами, особенно над писателем-миротворцем Даником, который пишет о таких как он бывших офицерах советского флота, свои фельетоны и анекдоты. Кто-то ему даже рассказывал, что тот писака, удирая от его войск, позорно сбежал в Америку. Жаль, что он не смог с ним встретиться и вырвать ему кадык. Но ничего, скоро он завоюет и ту Америку и сочтётся не только с ним, но и со всеми пендосами-америкосами.
Мимо его трибуны едут танковые колоны, которые нормальные украинцы, завезенные из Крыма, забрасывают цветами, а высунувшиеся в люки танкисты в бескозырках, поют песню о штормовых морях, в которых поёт голубая волна.
Золотые якоря за плечами горят,
Ветер ленты матросские вьет.
А про нас говорят штормовые ветра
И волна голубая поет.
А про нас говорят штормовые ветра
И волна голубая поет.
Он отдаёт им честь и яростно жестикулируя начинает говорить:
– Братья и сестры. Россияне. Всё о чем так мы долго лет мечтали – наконец-то свершилось. Киев – отец и мать городов русских, после многолетнего плаванья, наконец-то нами возвращен в родную гавань. Слава российскому народу, народу победителю, который не посрамил славы своих дедов и смог оккупировать не только Крым, но и всю Украину. Ура, товарищи!
Но не успели смолкнуть раскаты троекратного «ура», как над площадью закружились неприятельские ударные беспилотники, с которых начали сыпаться бомбы. Вдруг оглушительный взрыв, страшный удар… Пузикова подбрасывает вверх, Крещатик начинает быстро удаляться, а звёзды и планеты приближаться. Они становятся всё больше и больше. Пузиков врезается в одну из планет и оказывается недалеко от больших, ажурных небесных врат, наверху которых написано «Атомный Рай».
Но дойти до них нет никакой возможности – впереди стоит толпа состоящая из инвалидов, которые во время войны России с Украиной лишилась отдельных частей тела: рук, ног и голов. Всё что им оторвало, они несут с собой – без этого в атомный рай не пускают. Пузиков расталкивая инвалидов, пробивается к небесным вратам и, назвав охраняющему их ангелу пароль «Слава КПСС», попадает внутрь. Тут же к нему подходят два ангела в форме матросов советского флота.
-Гражданин, бывший офицер, вы должны немедленно явиться в чистилище, вы обвиняетесь в измене Родины, в самозванстве, коррупции и превышении служебных полномочий. Пройдёмте.
– Я не виноват, меня подставили! – визжит недорезанной свиньёй Пузиков.
Но поздно, его не слышат и волокут мимо плаца, где несколько инвалидов, держа оторванные головы в руках, под присмотром бывшего полицейского Мирошниченко, маршируя парадным шагом, пытаются кричать «Слава КПСС!». С оторванной головой – это у них плохо получается. Бывший полицейский Мирошниченко бьёт одного инвалида в зубы, при этом приговаривая: «Я научу тебя, чурка, как партию любить. Разве так кричат “Слава КПСС!”. И какой же идиот, впустил такую сволочь, как ты сюда в рай? Ну-ка давай еще раз…» —«Слав-а-а-а КП-СС-СС!». — « Какой такой СС!? Ты что, сволочь, специально это делаешь!?» – и снова его по зубам.
Пузикова ангелы повели дальше и вскоре они оказались перед небольшим зданием, на котором было написано «Чистилище». Его заводят в здание. Посредине стоит стол, за которым сидят члены чистилищной комиссии, позади них на стенах висят портреты Ленина, Сталина и Брежнева. В председателе чистилищной комиссии Пузиков к своему ужасу узнает старшину Севастопольского экипажа ветерана флота Беликова.
– Бывший советский офицер, Пузиков, я председатель комиссии Чистилища, бывший старшина флотского экипажа Беликов, вы меня узнаете?
Пузиков молчит, потеряв дар речи.
– Бывший советский офицер, гражданин, Пузиков, – опять строго говорит Беликов, – вы обвиняетесь в измене Родины, нарушении присяги, самозванстве и коррупции. Что можете сказать в своё оправдание? Только не врать!
– Не виноват. Это всё обстоятельства, моё тщеславие, гордыня и моя жадность. Мне не хватало советской зарплаты, а надо было кормить семью и содержать любовницу, – пытается оправдаться Пузиков.
– Молчать. Оправдания не принимаются. Отправьте его вечным дневальным по гальюнам на помощь Ильину, который его уже заждался.
Ангелы под руки хватают Пузикова и бросают его в яму, откуда несёт дерьмом.
Проснувшись утром, Пузиков с удивлением обнаружил, что он не только обоссался, но и обосрался. Это часто случается с запойными пьяницами. Но ему ещё и повезло. Он хоть и обосранный, но спал дома, а некоторых ветеранов прямо в кабаке приняли копы и отправили ночевать в вытрезвитель, где им утром выписали штраф в размере двух тысяч рублей – оплата за услуги. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
*В России, люди отслужившие срочную службу на флоте, официально статус ветерана флота СССР, как и участника боевых действий, ветерана холодной войны – не имеют. Только офицеры и мичмана, которые отслужили 25ть и более лет на флоте.
Автор публикации
