Вечером перед Ивана Купала собрались парубки да девчата поперед речкой буйною Лихою. Горилку попивают, песни распевают. Кто цвет папоротника ищет, а кто истину в самогоне хмельном. Разожгли костёр, да выше роста человеческого.
– Эх, братцы, люб мне праздник этот, и душою и телом! – кричит Панас и прыгает над горящими поленьями, едва языки жаркие пламени не цепляя ногами. За ним Егорка пошёл, а потом и очередь Ивашки. Вдали багровеет закат – предвестник недоброго. Костёр догорел, картошку кинули в золу.
– А чего речка-то Лихою называется? – спрашивает Кристина.
– Мне батька всякого рассказывал про неё! – начинает Олег. – Тут столько утопленников деды вылавливали – мама не горюй. Потом долго запрещали купаться здесь – как не пойдут дети купаться – всегда кто-то, да утопнет. А ночами призраки тут воют, и девиц красивых похищают.
– Да не пужай ты, проклятущий! – говорит Кристина.
– Айда, ребята, купаться! – кричит заводила-Панас. Штаны скинул, голым задом светит – ни стыда, ни совести. Девки-то для приличия очи опустили, раскраснелись, а сами исподтишка поглядывают, как он в Лихую прыгает. За ним и другие ребята.
– Айда с нами, девчонки! – кричат храбрецы, из воды выныривая. Девицы только улыбаются. Тогда Панас начал водою брызгаться, поливать подружек. Сначала ругались, чтоб перестали, а потом решили и красавицы окунуться. Одёжки снимать, конечно, не стали, но грех великий – на Ивана Купала остаться немытым. Первой Алёнка прыгает в бурную речку, за нею Кристина, потом и другие.
– А ты чего, Арыся? Али не любо тебе с нами веселиться?
– Вы идите, искупайтесь, а я догоню!
– Как знаешь, – говорит ей Алёнка.
Ребята резвятся, обливаются, хлопцы ныряют, кто глубже, за ноги девок хватают, чтоб те испугались.
А дочь атаманова на берегу сидит, не милы ей развлечения. Она песни грустные тихо напевает:
– Ой, там, где папороть цветёт,
Мой голубь сизый там живёт.
Он – выше солнца в небесах,
Не сохнут слёзы на глазах…
Поёт себе тихо красавица, и совсем не замечает, как Ивашка из воды вылез, и вот он уже её руки касается губами, и что-то шепчет.
– А давай убежим? А? вместе! Только ты и я! И никого больше. Твой отец ничего не узнает.. А потом вернёмся – он поймёт. Простит – не может не простить. Мы же любим друг друга! Знаешь, как сердце моё загорается, когда на тебя гляжу?
Арыся машет головой. Он не знает отца. Атаман – тяжёлый человек. И упрямый. Не простит никогда. Проклянёт. А мамку пуще прежнего бить станет.
– Чего головою машешь? Али не любишь меня больше?
– Нет, – едва сдерживая слёзы, шепчет Арыся.
Парубок смотрит в её глаза, пытаясь найти в них что-то.
– Прости! – шепчет, сдерживая слёзы, девушка. Он подрывается и уходит куда-то. Она едва не окрикнула его. «Стой!» – уже вертится на языке. Но смолчала.
Нельзя. Тем более так будет лучше для них обоих – пусть он думает, что она его разлюбила. Слезинка катится по щеке, когда она видит, как он скрылся за каштанами.
Отец всё уже решил. Она выйдёт замуж за Степана-воеводу. Это должно стереть межродовые распри. Славянам надо объединяться перед ликом турков и басурман, которые так и норовят Русь-матушку ногами грязными растоптать!
Ребята вдоволь порезвились, и начали вылезать из Лихой.
– А Ивашка куда подевался-то? – спрашивает Алёнка
– Ушёл! – улыбается Арыся. Она притворяется весёлой.
– Ну, и пускай! Расскажем – будет жалеть, когда узнает, как у нас весело! – говорит Панас.
Вдали завыл сыч.
– А знаете, ребята, что народ сказывает? – начинает Панас байку. Любит он сказки сказывать, оттого ли он душа компании? – Живёт в нашем лесу чернокнига. Тёмный, сильный. Он тоже с нашими дядьями и дедами малым купался в Лихой. Но утоп. Повстречал он чёрта водяного, а тот ему и предложил – жизнь продлить в обмен на душу. Когда солнце, вдоволь в водице искупавшись, тонет за горизонтом, он просыпается – днём под ясным солнышком не суждено ходить ему. Иногда волком серым оборачивается, чтоб кровушки испить, жизнь проклятую, и без того вечную, продлить. Но раз в несколько вёсен получает он силу необыкновенную. Тогда он читает чёрные слова из своей книги, и призывает из воды слуг беса морского. В такую ночь лучше не подходить к водице – знай, не вернёшься домой живой. А ещё…
Вдали завыли волки. Девушки подскочили, Кристинка даже расплакалась.
– Да чего же ты, глупенькая. Это же всего лишь история. Знаешь, сколько таких среди люда простого ходит?
– Ладно, холодает! – сгладил ситуацию Олег. – Пора и домой направляться.
***
Луна едва освещает тропинку между дубами. Пахнет мхом. Сверчки напевают песни.
Иван держит в руке бутыль самогона, и иногда к нему смачно прилипает.
– Все они, богачи, такие! Я-то дурак, думал, что она особенная. А она! Она хуже остальных. Конечно, что ей кузнец? Да я для неё грамоте научился! Вот! Только ради неё вечерами к попу Лаврентию ходил! Картошку копал ему, забор ставил, а он взамен меня уму-разуму учил. Как буквы в слова складывать. Ведь не может же дочь атаманова за неуча выйти?
А для неё и ум – не главное, всё богатство подавай. Воевода ей милее, чем я. Это прыщ! Да она его видела?
Плачет, снова прикладывается к бутылке. А на ногах уже и так едва стоит. И совсем не замечает, как недалеко завывает волк. А туман-то всё собирается. Кто знает, что можно увидеть, если приглядеться в туман? Присмотрелся Иван – а вдали что-то чёрное на него движется. Глаза протёр – может, допился? Открывает – а чёрная тень всё движется к нему. А лес-то и освещается только, что Луной да светляками. Подскакивает, начинает бежать парубок, да только бесполезно – тень за ним. Оборачивается – куда девать любопытство – а за ним летит рой мошек. Всего-то мошки! А как казака будущего напугали! Расслабился Иван. Даже пожалел, что бутылку в тень кинул. И тут его хвать что-то за руку! Он инстинктивно отдёрнул. Смотрит, а рядом с ним старик стоит.
– Дядька Тристан! А ты что делаешь в лесу ночью?
Это тот самый чужеземец, что поселился давно в этих краях. Спокойный, его даже ни разу в драке не видели. Но недоброе люди про него сказывают. Умеет он что-то, говорят люди.
– Жизнь моя, Ивашка, к концу приближается. Помру я сегодня. Но не осталось у меня ни детей, ни внуков на белом свете. Некому мне оставить всё, что накопил за долгие годы. Но перед смертью хочу выполнить желание одно. Только одно – меня на большее уже не хватит. Ну, и маленькую просьбу хочу, чтоб кто-то после смерти выполнил. Ты же знаешь – я много чего умею. Люди об этом шепчутся за моей спиной, и они не во всём ошибаются. Выполню твоё желание.
– Правда? Ты всё можешь?
– Да. Но послушай меня.
Вытаскивает Тристан из-за пазухи книгу в чёрном переплёте шёлковом.
– Это особая книга. Ты храни её бережно. Я знаю – ты один на селе можешь читать, кроме атамановой семьи и святоши. Когда придёт время – ты сразу поймёшь, но прочти, что в ней написано. Эта книга – особая, она может истребить целое войско вражеское. Она же и оживить может павшего товарища.
– Хорошо, исполню я твою волю. Но и ты мою исполни.
– Говори, чего хочешь, времени терять не будем – у меня его нет.
– Я хочу, чтоб Арыся меня любила. Хочу, чтоб она была моя! Пусть атаман и воевода сгинут, или ещё что, но я хочу владеть Арысей!
Тристан улыбается. Он ни за что не скажет, что Арыся и так его любит. Ему незачем это говорить – ведь Тристану нужно, чтоб Иван выполнил его просьбу. Он шепчет какие-то слова. А потом говорит громче:
– Исполнено. Она тебя любит. Теперь твоя очередь. Ладно, иди, милок. Оставь меня одного.
Иван уходит, унося с собою чёрную книгу. А Тристан осел на землю. Только что он потратил остатки своих сил. Он мог бы, конечно, напиться крови парубка, чтоб прожить ещё несколько дней. Но его время минуло. Он решил рискнуть – чтоб получить кое-что большее. Он не хочет и дальше жить стариком. Он слишком соскучился за деньками молодости.
Он закрывает глаза и растворяется в тумане.
***
Арыся возвращается домой. Едва не плачет. Иван прыгает на неё из-за угла.
– Любишь?! Скажи, что любишь! Ведь любишь?
Слишком неожиданно. Он с ума сошёл.
– Да, – шепчет она. Слишком трудно врать. Он хватает её на руки и тащит куда-то. В лес. Он срывает с неё платье. «Хоть бы не разорвалось! Если матушка узнает… Если отец узнает!» Она не кричит – если кто-то услышит, атаман убьёт его. А она его до сих пор любит.
А потом она вернулась домой, чтоб мама не услышала. Она ей не расскажет. Как не рассказала о том случае три года назад. Она может об этом рассказать только бабке Параске. Нельзя откладывать – скоро приедет Степан, а тут Иван с ума сходит. Ведь загубит дурака!
Едва заря – Арыся уже на ногах, стучится к ведунье в дубовую дверь. Старуха всегда куховарит. У неё всегда травами пахнет.
– Ты садись, дочка, в ногах правды нет.
– Бабуль, нужно всё исправить. Нельзя больше так. Иван совсем с ума сошёл…
– А я тебе ещё тогда говорила – не доводит приворот к добру. Никогда не приводит. А ты меня разве послушала? А теперь поздно. Теперь былого не воротишь.
– Никак, совсем никак?
– Нет, дочка. Постарался кто-то над ним, кто сильнее меня, с его наговорами я не справлюсь.
Тут дверь со стуком вылетела. В комнату вошли несколько солдат, а за ними священник. Он нёс впереди себя большой серебряный крест.
– Господь Всемогущий жизнь отдал ради Спасения, а они вон чем занимаются? Чаровством средь белого дня? Да чтоб вам пусто стало, ведьмы окаянные! Будьте же вы прокляты. Где книга? – гремит священник. – Где она, скажите, покайтесь, и вам легче станет. Душу спасти разве не хотите?
– Какая книга? Про что ты спрашиваешь?
В комнату зашёл ещё один солдат.
– Ваша Светлость, она дочка атамана.
– Точно! – улыбается священник. – Дочка атамана – это хорошо. Если она где-то и может храниться, так в схронах атамановых. Делайте с ведьмами, что хотите, но до вечера вы должны испросить их признание в чёрной магии.
Святоша вышел. Он столько лет верой и правдой служил церкви. Но жизнь человеческая не бесконечна, даже наоборот. И вот, когда час смерти уже не за горами, приходят тягостные мысли – а что там, за чертою известного ему мира? Есть ли там Бог? И, главное, есть ли там жизнь?
Несколько лет назад он узнал о чёрной книге. Той самой, которую в своё время римляне похитили из гробницы фараона Пепи. Говорят, что эта книга может подарить по настоящему бесконечную жизнь. Но бессмертие ждёт владельца не на небесах, а здесь, на родной земле!
***
Деревня сошла с ума. Все мечутся, бегают. Возле домов – чужие солдаты.
– Что случилось? Что это? – пытается узнать у прохожих Иван.
– Казнь. Сегодня казнят ведьм.
Редкое зрелище. Инквизиция редко заезжает в эту богом забытую деревню.
– Пути Господни не исповедимы! – говорит седовласый священник. – Но ведьмам нет места в мире того, кто создал нас по образу и подобию своему. Они сами сознались в злодеяниях – и теперь умрут.
Старуха привязана верёвками к столбу, а рядом с нею стоит Арыся. Иван уже порывается спасти возлюбленную, но тут видит атамана, подбегающего к месту действа. Толпа ревёт:
– Ведьма! Проклятая ведьма! Таких гноить надо!
– Остановитесь! Что же вы делаете, ироды?
– Ты осторожнее со словами, мужик! – говорит один из чужих солдат.
– Мужик? Да ты хоть знаешь, солдафон, с кем разговариваешь? Немедля развяжите мою дочь! – командует атаман.
Он подбежал к Арысе, достал нож из-за пазухи и начал освобождать дочку.
– Ты тоже якшаешься с тёмными силами? – спрашивает священник.
– Ты! Да как ты можешь! – казак бежит в сторону старика, но тот ловким движением руки достал мушкет и метко выстрелил. Белая рубашка в миг стала алой, и атаман упал.
– Кто ещё хочет противостоять правосудию?
– Знаешь, кудой тебе засуну твоё правосудие! – кричит кто-то из толпы. Иван присмотрелся – это же Степан, женишок Арысин. Ещё один выстрел – и ещё одна бессмысленная смерть. А народ замолчал вдруг. А что они скажут супротив армии? Тем более, мало кто расстраивается, когда убивают атаманов. Про них же люд говаривает, что добро прячут в подвалах и под подушками. Таких если Бог наказывает – то за дело!
Священник машет головой – и солдат сбивает пенёк под ногами Арыси. Верёвка натягивается всё сильнее, и она жадно хватает, что есть силы, воздух. Бесполезно. Иван хочет подбежать, но спотыкается и падает на землю. А потом всё окончено. Слёзы текут по щекам. Он ревёт, как пёс, но это не помогает. Панас поднимает его за ворот рубашки и куда-то тянет. Он отнёс его домой.
– Остынь, друг. Её не воротишь, а себе жизнь поломаешь.
Жизнь поломаешь? Разве может быть что-то хуже, чем произошло?
Какое-то время Иван лежит, уставившись в потолок. Но потом в голове возникают сами собою слова, которые ему в последней встрече сказал Тристан.
– Эта книга особенная. Она может истребить целое войско. Она может и оживить павшего товарища.
Точно! Убить вражеское войско. И оживить мёртвую. Ведь логично – как ещё может быть? Иван разжёг свечу и начал читать.
Тем временем пришлый священник перерыл дом атамана вверх дном, но так и не нашёл то, чего искал.
– Кто ещё читать может? – гневится святой отец.
– Дык, поп Лаврентий да Ивашка-кузнец, поди, только и могут. Из живых.
***
Дверь в Ивашкину избу со стуком падает оземь. Глаза священника вмиг алчно вспыхнули, когда он увидел книгу. Но потом он понял, что происходит, и на его лице застыл ужас.
Иван читает:
-Et inimici mei: non potest quisquam manum aut pedem otsepeneyut.
(Пусть мои враги оцепенеют и не смогут пошевелить ни рукою, ни ногою)
-Остановись, кузнец, не делай этого! – говорит ему священник. Он пытается преодолеть те несколько шагов, что отделяют его от книги, но тщетно. Ноги его приросли к земле, как будто их окутали корни неизвестного дерева. А Иван продолжает читать:
– Ignis Spiritus, Dzhefal hortorque. Spirit River Ride, hortorque. Spiritus Telluris Terra hortorque. Spiritus caelo meum. Clamo ad te, magne, sic ut sitis mei. Eripe me, et da mihi vitam, copiis ita adversus hostes superare poterat. Seth demon obscura nocte ego vocabo. Vis magna Maledictus qui me malum facere ausus est, sit ipsa essentia illa. Amen.
(Дух Огня, Джефал, я призываю тебя. Дух Реки Ридэ, я призываю тебя. Дух Земли, Терра, я призываю тебя. Дух Небес, стань моим спутником. Я взываю к вам, о великие стихии, дабы вы стали моими свидетелями. Возродите меня, дайте мне новую жизнь, полную силы, чтобы я смог одолеть всех врагов. Сет, тёмный демон ночи, я призываю тебя. Нашли великое проклятие на тех, кто посмел сотворить зло против меня, олицетворяющего саму суть ночи. Аминь.)
Комнату вдруг наполнил рой мошек, мух и саранчи. Они облепили тела незваных гостей. Солдаты истошно закричали, а священник, что есть мочи, отбивался серебряным крестом. Но для того, у кого нет настоящей веры, крест – просто кусок серебра. Он не имеет силы для отступников. Из гнойников показались личинки мух.
Иван только теперь понял, что натворил. Но было уже поздно. Где-то в глубине его сознания он услышал зловещий смех.
– Спасибо, Ивашка, что подарил мне ещё одну жизнь. А то тело Тристана износилось за годы, что он служил мне.
Тело парубка начало покрываться шерстью. На руках появились когти. Стоит дотронуться языком зубов, как чувствуются длинные зубы.
И злоба. Небывалая, всепоглощающая. Выходя на улицу, он увидел того самого солдата, который повесил Арысю. Зверь бросается на него и разгрызает горло. Сладкая кровь стекает в горло. Вдоволь напившись, он идёт туда, где убили Арысю. Читает несколько слов – и она открывает глаза. Она вся такая холодная и синяя. Из её рта падает несколько личинок. Но Иван по прежнему любит её. Он целует убитую в лоб и шепчет:
-Здравствуй, родная. Прости, что я долго.
В глубине души Иван сопротивляется тому, что творит. Но не в силах остановить того, кто взял под контроль его разум. Он превращает дома в руины. Дети и женщины кричат. Мужья вгоняют в него колья. Поп Лаврентий шепчет какую-то молитву. Но ему на них плевать.
Крики стихли лишь тогда, когда вдали запели петухи. Он начинает куда-то бежать.
– Куда? Зачем? – спрашивает он у другого себя.
– Рассвет! Я ненавижу свет солнца.
Иван собирает остатки внутренних сил, чтобы остановиться. Он ударил кулаком, и одно из зданий развалилось на кусочки. Огромный камень придавил его ноги. Пусть теперь Тристан попробует скрыться! Нельзя позволять, чтоб тебя кто-то контролировал!
Лишь первый луч солнца прикоснулся кожи, как Иван почувствовал ужасную боль. Рука покрылась волдырями. Но потом он раскрыл рот, и оттуда вылетел рой мошек. И свобода – больше никто не сидел в его голове.
***
Ночью кто-то шёл по разрушенному селу.
– Помогите! Спасите меня! – крикнул Иван. Без помощи он не сможет освободиться из-под глыбы, что придавила его.
К нему подошла Арыся и сказала замогильным голосом, в котором можно узнать Тристана-отшельника:
– Меня не так-то просто победить!
Она вырвала книгу в чёрном переплёте из рук пленника под камнем. И скрылась за каштанами.
– Значит, она меня больше не любит, – прошептал Иван.
Автор публикации
