1
Дорога к лунапорту
От того места, где чужестранец с Колхоторо совершил посадку, до лунапорта было около шести миль. То, что нужно для утренней прогулки! Оставив свой шаттл в укромной роще, он отправился в путь.
Дорога пролегала через луг, который, как уже знал он, заканчивался у дорожного кольца Джиоса, городка, похожего с большой высоты на человеческое существо с большой и круглой, как месяц, головой. Удивляло то, что на всём лугу не было не единой сколько-нибудь заметной тропинки… Неужели здесь не ступала ничья нога?.. Но зато растительность вокруг была высокой, сочной и пышной. Покрытая росой она блестела и переливалась. Вдыхая её ароматы и свежесть раннего утра, колхоторец, коему впервые доводилось видеть одуванчики и огромные – размером с мячи – сверкающие бусины росы, не спеша, то и дело останавливаясь, шёл по нему.
Мощёное камнем кольцо в столь ранний час пустовало… Оно было пустынным, когда он пролетал над ним, и с того момента по нему никто не проехал. В дали, застеленной дымкой, виднелись как будто очертания дилижанса, но невыразительный силуэт не приближался, не исчезал. Возможно, там ничего и не было.
А по ту сторону кольца разворачивалась жилая окраина совершенно незнакомого города… К изумлению колхоторца она образовывала форму полумесяца. Впрочем, настоящая странность заключалась в том, что на ней он тоже не увидел ни души. Покидая родной город, колхоторец не надеялся, что один из центров ладунецкой цивилизации, где находится второй по величине лунапорт в галактике, окажется столь тихим местом (основываясь на рассказах собратьев, бывавших здесь, он его представлял себе совсем другим).
Эта часть Джиоса называлась районом Чернорабочих. Дорога проходила мимо конной базы, которую ничто не выдавало (поскольку она выглядела как старинная крепость) кроме названия; затем между двумя дугообразными рядами тёмно-серых, с фиолетовой полосою вверху, трёхэтажных зданий. Гладкие, напоминающие автомагистраль (которой ни в Джиосе, ни в других городах Ладунеции не было и в помине) стены с её стороны почти не имели окон, – то есть окна находились только в начале и в конце каждого здания, где была лестница. Из этого довольно широкого и, судя по дорожным колеям, временами довольно оживлённого, но почему-то вызывающего ощущение холода коридора, выводила на просторную площадь, названную площадью Трудового дня. Впрочем, настоящее место напомнило колхоторцу пустынное поле, только выложенное из каменных плит загадочного чёрно-фиолетового цвета, – так как на нём не было ничего, кроме нескольких зелёных островков, имевших, примерно, семь футов в длину и пять в ширину, весьма странных стеклянных конструкций, возведённых на них, и дымоходных труб. Стеклянные конструкции, как вскоре выяснилось, являлись окнами подземного завода. Справа и слева за площадью, о границах которой возвещал цвет плит (они стали обычными серыми), пестрели луга (взгляд колхоторца задержался на них на некоторое время), а далеко впереди и чуть левее, расположилась другая часть города.
Дорога, казалось, с удвоенной скоростью мчалась в её направлении, широко огибая возникающие на пути каменные пирамиды и статуи, увековечившие героев труда.
Вблизи высотных жилых домов района Индустриалистов, она словно в нерешительности, замедлялась. Будучи уже улицей Трудовой славы, пересекалась другой дорогой, что проходила между этими домами, образуя улицу Трудовых будней; затем ещё одной, что проходила между такими же домами и называлась улицей Ударников, и ещё несколькими, довольно похожими на предыдущие.
Из жилых кварталов выводила на рыночную площадь, где колхоторцу представилась возможность лицезреть сразу четверых местных жителей. Первые двое (пожилые мужчина и женщина) занимались уборкой территории, а двое других (молодые парни) напротив, выглядели совершенно беззаботными, – горячо споря о чём-то (впрочем, спор вёлся скорее для забавы), изящно курили и потягивали горячий напиток из продолговатых сосудов. И те, и другие при встрече с ним взглядом выдали безразличие, которое, однако, сменилось затем настороженностью, – чего, колхоторец не заметил, поскольку его самого в тот момент кое-что насторожило. Чёрные с серым отливом, изогнутые металлические ворота с обеих сторон, не очень широкие, но высотой, примерно, футов в тридцать, вкупе с бесцветным забором, не столь, впрочем, устрашающим, казалось, брали в оцепление площадь и пару небольших образовательных заведений, которым нашлось место здесь же; а за забором там и сям виднелись пепельно-хмурые лики промышленных зданий.
Дорога вела колхоторца дальше. Там, где заканчивался рынок, начиналась улица “Светских львов, важных дел мастеров”. Едва выйдя на неё, он понял, что оказался в совершенно другой части города. Пространства и света перед ним, стало как будто больше. И даже сама улица расширялась, раздвигая жилые строения. Но бодрое и даже, казалось бы, забавное название её странно сочеталось со стародавней готической архитектурой. Последняя предавала домам сходство с хищными представителями дикой природы, такими, например, как львы, орлы, ящеры, и внушала колхоторцу (да и не только ему) чувство тревоги. В конце улицы высилась арка. Издалека она походила на некое механическое или живое существо с головой филина, но вблизи выяснилось (в основном благодаря тексту на табличке), что это огромное изваяние старинных настенных часов.
За ней широкая улица джиосской знати переходила в ещё более просторный проспект Великих достижений. Дома, выстроившиеся вдоль него, имели, к некоторому облегчению путника, вполне обычный вид. И всё было бы хорошо, если бы некоторые из них не выглядели совсем как развалины.
К этому часу на проспекте уже возникло движение (мерный цокот копыт заранее возвестил об этом). Правда, пока что его создавали только несколько одиноких кучеров. Один из них, проплывая на своём экипаже мимо колхоторца, провёл по нему ничего не означающим сонным взглядом. Но потом… раздался резкий заливистый свист, и он, и его экипаж вмиг ожили. С криком, погоняющим лошадей, кучер свернул с проспекта в узкую улочку, в глубине которой светилась вывеска ночного заведения.
Вспоминая, как выглядит Джиос с высоты, колхоторец предположил, что до лунапорта осталось около полутора миль. Проспект заканчивался кольцом, за которым дорога раздваивалась. К конечной точке путешествия (равно как и к начальной) вела та, что уходила левее.
Вдоль полосы шарообразных деревьев, отливающих лиловым цветом тротуаров и чудных низеньких, – но с очень большими стрельчатыми окнами и высокими колпаками крыш, – довольно строгих, впрочем, на вид, коричневых, фиолетовых, чёрных домиков, обнесённых высокой металлической оградой, сбегала по склону дорога, названная улицей Сторожевой. Пересекала ещё одну, на этот раз полностью каменную площадь, в центре которой возвышалось валунное строение. Сначала оно показалось колхоторцу бесформенным, но стоило тому взглянуть на него с противоположной стороны, как оно тотчас преобразилось: вместо несуразного нагромождения валунов взору явился сидящий у воды (бассейна с фонтаном) великан. И в тот самый миг, как произошло это превращение, великан ожил!
То была древняя, поросшая мхом статуя… но, и вправду, могло показаться, что это произошло, – как если бы чужестранцу каким-то образом удалось снять заклятие с дремлющего в ней живого существа (и тогда, пробудившееся от вековых раздумий, стряхнуло бы оно с себя незримое бремя, встало бы на ноги и отправилось в путь!)
За площадью дорога продолжила бежать по склону, и при этом стала постепенно закругляться. Пышущая зеленью улица Святогородцев, на первый взгляд, была похожа на улицы Колхоторо… но, хотя многое говорило о её сходстве с ними, плечистые зелёные дома, выраставшие там и сям, вблизи и в отдалении – за перелесками, на склонах холмов, – одни с высокими избяными крышами, другие – с ехидством взирающие на прохожего – с носами-шпилями, третьи – со сплюснутыми серебристыми куполами, – будучи родственными зловещей архитектуре далёкого космоса, резко изменяли впечатление о ней.
Улица приближалась к парку, именуемому парком Культуры джиосцев. Из поднимающегося вверх переулка на встречу колхоторцу выехал дилижанс, который уже вёз первого пассажира, очень большого и, в то же время, похожего на ребёнка джентльмена с полевым цветком в зубах. Находясь в полу лежачем положении, джентльмен едва помещался на обоих сидениях. В тот момент, когда он поравнялся с колхоторцем, он повернул шею, чтобы тот ещё побыл в поле его зрения; при этом лицо его заулыбалось, но оттого, что оно заулыбалось, изо рта выпал цветок, – что, по всей вероятности, и послужило причиной плача, зазвучавшего потом вдалеке.
Дорога, ведущая к лунапорту, сливалась с аллеей парка (примечательную тем, что через каждые пятнадцать ярдов в ней с двух сторон стояли урны, но при этом не было ни одной скамейки) и через четверть мили заканчивалась вместе с ней зоной для парковки экипажей, продовольственным рядом, в котором – очевидно, поскольку время было всё ещё раннее – работали только кофейня и газетная лавка, белому, в виде знакомого уже полумесяца зданию лунапорта и завершающей окружность площадке перед ним, и, наконец, к самому лунапорту, расположенному как будто в вулканическом кратере, на глубине около ста футов. С ним соединяла лестница и эскалаторы: длинные, змеистые дорожки под большим углом наклона начинали спуск у края площадки здания, в футах пятидесяти от первых стартовых точек завершали его, после чего закруглялись и возвращались обратно.
Вопреки ожиданию колхоторца возле лунапорта тоже почти никого не оказалось. Продавщица газет – женщина молодых лет в толстых очках – коротала время за чтением… молодой джентльмен в чёрном сюртуке, жёлтых облегающих штанах и с цилиндром на голове – вышел из кофейни, приблизился к её прилавку, едва уловимым движением руки разом извлёк из кармана и подбросил монету (та, блеснув и плавно перевернувшись в воздухе, упала на журнальную стопку), – до того, как она успела упасть, джентльмен взял нужную ему газету, – промчавшись по её заголовкам и несколькими быстрыми движениями свернув её затем в трубку, пустился удивительно резвым, хлёстким шагом, постукивая этой трубкой себя по бедру, – но не в направлении лунапорта, а в противоположную сторону… и не прошло и десяти секунд, как он уже вбежал в аллею и там замелькал между деревьями; в кофейне: длинноусый, круглолицый продавец и два клиента, сидящие за первым от входа столиком, – один из них – преклонного возраста длиннобородый джентльмен, а второй – маленькая девочка с шелковистыми тёмными волосами, в белом кружевном наряде (несомненно, чужестранцы, как и колхоторец); в зоне, отведённой для парковки, находилось всего два экипажа, на козлах одного из них дремал, держа в руках вожжи, кучер; и ещё один молодой джентльмен стоял, опёршись о фонарный столб, возле здания лунапорта, – неподвижный и рассеянный взгляд его был устремлён туда, где в это время готовился к старту корабль.
Колхоторец потянул на себя массивную из непроницаемого стекла дверь парадного входа и вошёл внутрь сверкающего белоснежного здания. В помещении было немного душно, но зато, благодаря светонепроницаемым стёклам, сумрачно; и стояла совершенно беззвучная тишина. Продавщица билетов, женщина средних лет, в очках, с цилиндром на голове (черты лица строгие, а само лицо костистое и смуглое), сидя в широком кресле, неотрывно глядела в моргающее око монитора. Вокруг никого больше не было. Приблизившись к окошку кассы, колхоторец обратился к ней:
– Скажите, мисс, в котором часу ближайший рейс на Луну?
Не отрывая взгляда от экрана, одной рукой она выдвинула в столе полку, достала из неё журнал в яркой обложке, положила его возле клавиатуры, пролистнула несколько страниц, – по-прежнему глядя только в экран, придвинула к себе блокнот и ручку. Её дальнейшие действия – было очевидно – к его вопросу отношения не имели.
Колхоторец нашёл этому простое объяснение. Где-то, и, по всей вероятности, на самом видном месте висит расписание. Он поискал его… и на самом деле только убедился в том, что было замечено им сразу: ничего подобного на расписание рейсов нигде нет. Он понял: его попросту не услышали. Но повторить вопрос не успел… У женщины в цилиндре, со смуглым скуластым, похожим на мужское, лицом был не самый обычный и, пожалуй, не самый приятный, каркающий голос…
– Рейсы на Луну отменены. Все без исключения. Ещё в прошлом году. Нет никого, кто бы мог отправиться в путешествие такого рода.
– Неужели совсем нет желающих, мисс? Но, не далее, как пять минут назад, я, кажется, видел…
– Я сказала не «желающих», а «кто бы мог», – сверкнув взглядом, перебила его она.
– Что ж… – произнёс колхоторец, и голос его прозвучал странно: как если бы он готов был услышать подобное. Несомненно, ответ кассирши навевал на него грусть, но, в то же время, он и устраивал его… – В таком случае, мисс, я не прочь вылететь на одиночном сверхскоростном, пусть это и будет стоить на порядок дороже. Вот моё галактическое удостоверение.
Он вынул его из внутреннего кармана своего старого, потёртого пиджака и положил по ту сторону кассового окошка. Ладунка, однако, даже не взглянула на него. «Возможно, – подумал колхоторец, – здесь знать ничего не знают о галактических удостоверениях». Он подождал ещё немного. Ответа так и не последовало.
– Видите ли, мисс, я прилетел из Колхоторо. Обычно мы, колхоторцы, пользуемся услугами других лунапортов, к примеру, лунапорта на Паракмидоре или на Баракмидаге, так как эти планеты намного ближе к нам. Но ввиду того, что сегодняшний день является для нас особым днём, наиболее благоприятным для длительных прогулок, многие из нас с удовольствием…
Но он не успел закончить предложение…
– Я сказала вам всё, и теперь будьте любезны…
В вороньем карканье, звучащем как голос справочного автомата, не слышалось, однако, ничего, что помогло бы чужестранцу понять значение двух последних её слов. Полагая, что ему дали неполный ответ, колхоторец ждал. И этим вынудил необычную женщину в цилиндре с заострённым, орлиным лицом на миг оторваться от своего занятия. Её взгляд, устремлённый на этот раз на него, и только на него был совершенно диким и надменным.
– Поскольку вы чужестранец, – с чуть большей выразительностью заговорила она, – я советую вам убраться отсюда, и как можно скорее!
Колхоторец забрал удостоверение и направился к выходу. Вид у него был несколько озадаченный и растерянный. Но он покинул тёмное помещение, и его настроение сразу же улучшилось.
А тем временем продавщица билетов напряжённо смотрела ему вслед, – странный, дикий взгляд её по-прежнему выражал надменность, однако это чувство вскоре сменилось настороженностью.
Колхоторец остановился, дойдя до края площадки, – откуда взору открывался весь лунапорт. Несколько минут он стоял неподвижно, глядя вдаль, наблюдая за тем, как готовится стартовать очередной корабль. Затем – неожиданно для стороннего наблюдателя – развернулся и пошёл в обратном направлении.
Сторонним наблюдателем был джентльмен, стоящий под фонарём. Он провожал чужестранца взглядом, от которого веяло не столько любопытством, сколько… настороженностью.
Здание не было пустым, как в первый раз, и, наверно, поэтому производило иное, более лёгкое впечатление. Возле окошка кассы стояли, держась за руки, пожилой джентльмен с копной длинных вьющихся седых волос, в переливающемся сером костюме, и его спутница – маленькая девочка в белом кружевном наряде. В другой руке девочка держала фиолетовый с серебряным отливом предмет, похожий на какой-то загадочный цветок, – этим предметом она чертила что-то в воздухе. Они пробыли у кассы совсем недолго. Перед тем, как выйти из здания седоволосый джентльмен остановился – чтобы взглянуть на часы, – и колхоторец заметил у него трость, – блеснув серебряным набалдашником, она в следующий же миг исчезла. Заведя тихую, дружескую беседу, двое волшебников, которым не составило труда приобрести билеты, двинулись в путь.
2
Небывалый случай
Вот что произошло в лунапорту ладунцев в то памятное для нас утро. Мы можем рассказать об этом достаточно подробно, так как сами были всему свидетелями (надо заметить, мы оказались единственными свидетелями, несмотря на то, что мы были единственными, кого ни мистер Крадке – так звали чужестранца с Колхоторо, – ни кто-либо иной из людей, находившихся в тот час возле лунапорта и в нём самом, не заметил).
Колхоторец – молодой джентльмен среднего роста, худощавого телосложения, одетый в серый пиджак и синие джинсы – стоял напротив широкой, облачённой в махровую, бордового цвета материю спины сидящего перед длинным массивным столом за каким-то, по-видимому, не совсем обычным занятием, и периодически бросающего на него в зеркало кратковременный, дикий взгляд хозяина лунапорта, и говорил в его кабинет:
– Без четверти восемь, мистер – самое время для лунатизма, – он смешался, поняв, что не к месту употребил вольное выражение, – то есть так в шутку мы называем прогулку по луне… а билет не купить. Как мне сказали, с некоторых пор полёты на луну отменены, но какая может быть причина на то, чтобы не продать билет по галактическому удостоверению, дающему право на временное пользование любым сверхскоростным кораблём? Можете ли вы, мистер, назвать мне её?
Всё чаще хозяин лунапорта метал свой странный взгляд в стоящего на пороге и что-то говорящего ему пришельца, который, вне всякого сомнения, замечал это, но, вместе с тем, даже мысленно на это не реагировал. После того, как колхоторец закончил вопрос, этот взгляд, казалось, стал ещё более пристальным и подозрительным. Но затем большого, резко сужающегося к подбородку, щетинистого лица коснулось подобие улыбки, или, возможно, это и была улыбка? Обычный человек едва ли бы догадался, что она означает. А означала она вот что: «Мальчик для битья, – подумал ладунец, – давно, однако же, таких не били… если появляются, то прячутся, как собаки, в подворотнях… но уж если высовываются, так точно для потехи!» «Но у него галактическое удостоверение?..» – высказал замечание его второй голос: – «Насколько нам известно, кому попало их не выдают». «Да ещё и удостоверение у них при себе окажется… а отчего бы ему не оказаться, коль воровать пади тоже умеют. А этот ещё и настойчив, хоть и идиот!»
– Всё очень просто, – сдержанно отвечал хозяин лунапорта в зеркало, – наш лунапорт больше не служит безумным лунатикам! Все полёты – исключительно с целью добычи полезных ископаемых.
Затем он сузил своё лицо так, что оно удлинилось на целый дюйм и приняло глубокомысленное выражение, и добавил – вкрадчиво, но уже с нотой нетерпения, которое в любой момент могло перерасти в негодование:
– А билет по удостоверению вам не продают по ещё более простой причине: у вас очень неестественное, так сказать, беззаботное (это слово он выделил) выражение лица!
Колхоторец задумался.
– Значит, вы полагаете, что всё дело в этом? Всё дело в моём лице?.. Но ведь ваша билетерша, мистер, даже не взглянула на меня…
«Вот уж точно идиот!» – воскликнул про себя хозяин лунапорта. Эта мысль, несмотря на то, что уже приходила к нему ранее, в буквальном смысле шокировала его. Почему же не привела в восторг?.. Внутренний голос – на этот раз уже не с осторожностью, а скорее с сарказмом – прояснил её суть: «И теперь, что он будет делать, если не издеваться над тобой?..»
Некоторое время ладунец напряжённо молчал. И пока он молчал лицо его приобрело чрезвычайно болезненный вид: глаза стали влажными, покраснели и округлились, зрачки забегали, взгляд зафиксировался на отдалённом участке пола, лоб покрылся испариной. Колхоторец не имел ни малейшего представления о том, что происходит, но выражение глаз и лица хозяина лунапорта вызвали и в нём нешуточное беспокойство. Он хотел было спросить, всё ли у того в порядке, но успел лишь издать звук…
Ладунец встал с кресла… но по какой-то причине не повернулся лицом к чужестранцу, а только повернул, насколько мог, к нему голову, после чего заревел, что было мочи:
– Убирайся к чёрту, проклятый идиот, не то я проломлю твою тупую голову вот этим!!!
В правой руке у него был зажат увесистый, до блеска отшлифованный металлический предмет странной органической формы, относительно назначения которого мы могли лишь гадать. Возникло чувство, что момент полон страшной решимости. И колхоторец невольно попятился к двери. При этом выражение его лица несколько изменилось. Однако, поднятая над головой правая рука мистера ладунца прекратила дальнейшее движение (как оказалось, против его собственной воли…)
В результате того, что произошло (мы пока ещё не знали, что именно), ладунец превратился в изваяние самого себя. И его неподвижное тело с живым исступлённым взором вместо недавнего опасения внушало мысль, что металлическая штуковина – предмет его необузданной страсти.
– Что вы сделали со мной? – раздался в наступившей тишине на удивление негромкий и почти спокойный голос хозяина лунапорта. – Что вы сделали? Я не могу пошевелиться…
– Это произошло помимо моей воли, мистер… но я лишь изменил выражение своего лица, как вы того и хотели…
– Я ничего не просил тебя изменять, ты, проклятый идиот! – вновь зазвучало негодование.
В ответ колхоторец промолчал.
– Чёрт тебя дери, сделай же что-нибудь!
Пока мистер Крадке пребывал в раздумьях, хозяин лунапорта чувствовал себя как рыба, очутившаяся на суше в жаркий полдень. Несколько крупных капель пота стекли по его лицу. Наконец он услышал голос колхоторца (при этом ему показалось, что он доносится до него впервые и как будто издалека):
– Видите ли, мистер, всё дело в том … всё дело в моём лице. Я прилетел к вам из Колхоторо, где, как известно, идёт добыча полезных ископаемых особого рода, в частности вещества, называемого фиктором… Вы, вероятно, что-нибудь да слышали о фикторном облучении. На станции, где происходит гашение фиктора для последующего его применения в химической промышленности, случилась небольшая утечка первородного вещества. Я и несколько моих собратьев, которые работали в то время на станции, были облучены, поскольку об утечке стало известно не сразу. К счастью, фикторное излучение оказывает паралитическое действие лишь в том случае, если биополе, оказавшееся в радиусе досягаемости, имеет серьёзные нарушения. Естественно, лицо, подвергшееся облучению, – в виду отсутствия в нём каких-либо нарушений, совершенно безопасному для него, – может облучить другого, если возбудить частицы вещества, имеющиеся в нём. Но сделать это не так-то просто, хотя… вам, мистер, это, безусловно, удалось…
– Что, что, чёрт подери, ты сказал об этом био-чёртовом поле?! – вновь начинал закипать ладунец.
Но колхоторец не обратил внимания на его вопрос.
– Извините, мистер, я не подумал о том, чтобы предупредить вас. Я совершенно забыл о фикторном облучении – это случилось так давно…
– Так вот, значит, кто я по-твоему! – злобно прошипел хозяин лунапорта. Последовала пауза, во время которой взгляд его потупился. Сфокусировав его затем, он продолжил страшной скороговоркой: – Ну, погоди же ты, червяк, скоро все узнают, как колхоторцы благодарят нас за всё, что мы для них сделали! И ты, и твои собратья, все вы, мерзкие создания, будете тонуть в собственной крови!!!
Он собрался с силами… стремясь вырваться из невидимых оков и одновременно выражая отчаянную безысходность такой попытки, воскликнул:
– Ты слышишь меня, мерзавец!!!
А потом резко перешёл на шёпот:
– Я сам лично доберусь до тебя и раздушу, как неугомонное насекомое, если ты и дальше будешь так стоять, и пялиться на меня!
Вдруг он испугался, подумав, что последние его слова могут быть неверно поняты, и добавил – громко и властно, – поясняя их смысл:
– Сделай же что-нибудь!
Чем дольше тянулась пауза, тем больший страх испытывал ладунец, тогда как колхоторец, который ещё только что выглядел взволнованным, напротив, обретал прежнее спокойствие и уверенность. Он смотрел на хозяина лунапорта, но словно бы не видел его перед собой, как будто уже был не здесь. Казалось, сейчас он развернётся и покинет кабинет, не сказав ни слова. Однако же он сказал:
– Должен вам признаться, мистер, что сделать здесь что-либо не в моих силах. Единственно верное решение – это оставить вас в покое.
– Возможно, – повернувшись, добавил он напоследок, – паралитическое действие фиктора ослабнет, если в течение длительного срока – сколь длительного, мне неизвестно – вам удастся сохранять спокойствие.
Но голос его не обнадёживал. Сомневался ли он в том, что это возможно? Вряд ли… скорей наоборот.
Колхоторец вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
– Стой, проклятый идиот!!! – взревел хозяин лунапорта. – Мерзааавец!!! Думаешь, пока сознательные граждане будут трудиться в поте лица, такие тунеядцы, как ты, будут прохлаждаться?! Подобно паразитам пользоваться благами созданной ими цивилизации?! Жить, так сказать, себе в удовольствие?! НЕ БЫВАТЬ ЭТОМУ!!! Думаешь, пока все отдыхают после тяжёлого трудового дня, ты и твои собратья будут разгуливать по нашим улицам?! НЕ БЫВАТЬ БОЛЬШЕ ЭТОМУ!!! А-а-а!!! Так ты не забыл!!! Ты не забыл!!! Ты специально принёс сюда это вещество!!! Хотел поиздеваться над нами!!! А-а-а!!! Так пусть же это положит начало войне – кровавой и беспощадной!!!
Неожиданный прилив энергии на миг прогнал страх и разуверил в реальности происходящего. Привести механизмы своего тела в движение – как это может быть невозможно без видимой на то причины?! И, сделав невероятное усилие, ладунец решил, что ему удалось… даже не столько перебороть действие фиктора, сколько иллюзию, насланную на него колхоторцем. Удивительно, но он и вправду смог пошевелиться.
До определённого момента мы не видели, что находилось за его широкой спиной. А там посередине стола лежали медикаменты, прибор для измерения давления, была ещё распечатанная упаковка шприцов, капсула с коричневым раствором, клок ваты и многое другое в этом же роде. Велика вероятность, что хозяин лунапорта был не вполне здоров. Он упал замертво, едва закончив свою речь.
К тому времени, как молодой джентльмен в чёрной фетровой шляпе, сером пиджаке и синих джинсах во второй раз вышел из белоснежного здания, весь персонал лунапорта был уже зафикторован (сила и радиус действия этого уникального вещества имели несколько большие значения, чем мы предполагали).
Беспрепятственно пройдя на одну из взлётных площадок, мистер Крадке без малейших колебаний поднялся на борт корабля и занял в нём место пилота. Не прошло и минуты, как до нас донёсся нарастающий гул двигателя…
Стоит заметить, для того, кто впервые столкнулся с подобной разновидностью сверхскоростных кораблей, этот молодой колхоторец освоился очень быстро (даже нам, имеющим о ней неплохое представление, потребовалось бы немного больше времени).
Система была приведена в готовность к полёту, и неожиданный пилот не замедлил дать старт к Луне.
Эпилог
Большинству колхоторцев свойственна забывчивость (в настоящий момент у нас нет более подходящего слова). Мистер Крадке, насколько мы могли судить, не был исключением. Если это так, то ещё до того, как поднялся на борт корабля, он забыл о происшествии. Исходя из этого мы думаем, что вышеназванным качеством и должны обладать путешественники, ведь подчас оно им просто необходимо…
Автор публикации
