Ледяная стена хоть немного притупляла боль. После этих процедур мне хотелось разорвать мистера Эр в клочья и непременно сожрать. Каждый день пустых клеток становилось больше, а на его счет записывался новый долг. Места, где электроды впивались в бритый череп, нестерпимо жгло изнутри. Забившись в угол своей клетки, где не так было слышно монотонное бормотание давно свихнувшегося Наклза, соседа слева, который затыкался, только когда ел, я пытался не сойти с ума. Ведь если сойти с ума – кто отомстит за всех нас?
Я не знал ни кто я, ни где мои родители – они же должны быть, откуда же я появился? Но эту тварь в белом халате я знал с первого момента осознания себя. Табличка большой черной закорючкой – это первое, что я увидел. А второе – улыбающееся лицо в огромных очках. Я даже обманулся сперва, потянулся к нему: «Ты моя мама?» А он, все так же улыбаясь, начал меня резать, не обращая внимания на мои жалобные крики. Вскоре я привык и научился прятаться от этой простой и понятной боли в глубине сознания. Но что такое настоящая боль, я узнал, когда впервые познакомился с обручем. От этой боли было невозможно скрыться. Она била изнутри, заполняя голову холодным электрическим синим светом, ни оставляя ни одного темного уголка, куда бы я мог спрятаться. С каждым разом пережить сеанс и не сломаться было все труднее. Но каждый раз, я возвращался из кошмара чуточку умнее. Скоро, я прочитаю всё твое имя мистер Эр и буду ненавидеть тебя еще сильнее.
Внезапно, дверь в конце коридора распахнулась и оттуда, дико вращая безумными глазами, к нам забежал странный мужчина в зеленой одежде, сжимающий в руке бутылку. В другой у него серебристо блестела какая-то коробочка.
Присматривающий за нами мистер Пи, которого я собирался убить последним, так как он был добр к нам, кормил нас и даже разрешал смотреть иногда мультфильмы по своему маленькому телевизору, еще только оборачивался в сторону гостя, когда парень заорал:
– Вы теперь свободны!
Что-то щелкнуло и на серебристом предмете родился маленький огонёк. Он быстро, как живой, перескочил на поднесенную тряпку, торчащую из бутылки, которая тут же была кинута в встающего и тянущего из-за пояса дубинку мистера Пи.
Дзынь. УФФФФ.
«УААААААААА!»
Это орал живой факел, безуспешно катаясь по полу. Маслянистая жидкость из разбившейся бутылки и не думала потухать, а только пылающими каплями разлеталась по сторонам, поджигая то, что еще не горело. Аппетитно запахло хорошо прожаренным мясом и рот мой тут же наполнился слюной. При виде ярко оранжевых языков я закричал от восторга, вцепившись в прутья клетки. Этот яркий горячий свет выгнал из головы холодный синий, который, как казалось, поселился там навечно. Мои соседи тоже кричали – только от ужаса. Ор сотен глоток сливался в один утробный вой, закладывающий уши. Огонь, выпущенный на свободу, стал жадно набрасываться на всё, до чего мог дотянуться, стремительно расползаясь по огромному помещению. Мигнул и погас свет, сменившись красным аварийным освещением. Что-то забубнила система оповещения, совершенно неслышная в криках, сгорающих заживо, чьим клеткам не повезло оказаться на пути распространения всепожирающего пламени.
Вдруг, парня, тоже наслаждающегося зрелищем, резко толкнуло вперед, а из раскрывшейся дыры в груди вырвался фонтан крови пополам с осколками костей и ошметками мяса. В двери показался один из охранников, обычно стоящих в дальнем коридоре, ведущему к лабораториям мистера Эр, передернул затвор дробовика, глянул мельком на всё еще жарко пылающую тушу мистера Пи и собрался уходить, но тут поймал мой внимательный спокойный взгляд. Секунду он смотрел мне прямо в глаза, потом добежал, прикрывая рукавом лицо, до щитка на стене, и дернул рычаг, открывающий клетки.
Спасибо, мистер Кей – теперь именно ты умрешь последним.
Я усмехнувшись спокойно пережидал объятую паникой толпу, выплескивающуюся в оставленной открытую дверь. Они бежали вперед, отдавшись на волю инстинкту самосохранения. Бегите, спасайтесь. А мне в другую сторону.
Огонь гудел уже совсем рядом, заставляя потрескивать волосы, тянул свои жадные языки, желая попробовать и меня на вкус. Я до боли в мгновенно пересохших глазах всмотрелся в бело-оранжевое пламя. «А ты красивый». Страшный, смертельно опасный, но такой настоящий, живой, горячий, отчаянно дерзкий и озорной. «Я хочу быть таким же как ты». Я протянул пальцы и погладил самый близкий ко мне протуберанец. Он заинтересованно лизнул мои пальцы, но отпрянул, чтобы через мгновение снова их лизнуть. «Привет, давай дружить! Меня зовут…» А как меня зовут? Я оглянулся по сторонам и увидел на своей клетке закорючку. Вроде, это буква Зед. Зед так Зед.
Я закашлялся – дым заполнил большую часть помещения и приходилось пригибаться к самому полу, где еще можно было дышать. Нужно торопиться иначе мой новый друг скоро съест весь воздух – он жадный и вряд ли поделится со мной.
Зеленый парень все еще лежал в коридоре в неестественно огромной темной луже. Желанный предмет был мертвой хваткой зажат в руке.
Пальцы не разжимались, но это была не проблема – кости не сразу, но поддались зубам, аппетитно хрустнув, и вскоре я уже прижимал к груди серебристый кубик зажигалки. Быстрый осмотр тела подарил мне шарф, который позволил мне относительно спокойно дышать, складной нож и темные очки. Жаль, что при падении бутылки из сумки разбились. Я понюхал пальцы, запоминая запах – нужно будет попробовать повторить состав – эффект мне очень понравился. Потом тщательно их вытер – не нужно лишний раз дразнить нового Друга.
За спиной раздался жалобный всхлип. Я отпрыгнул, развернувшись в воздухе к опасности, и только досадливо фыркнул, сожалея о мгновении страха. Всего лишь Наклз. Потеряв своего покровителя мистера Пи, который и откормил его, как поросенка. Он жался ко мне, боясь огня, боясь меня, но еще больше боясь одиночества. В его маленьких, заплывших от жира глазках, плескался ужас.
Я оценивающе глянул на это недоразумение и решил его оставить тут. Но интуиция просто взвыла, требуя взять его с собой, вопреки здравому смыслу. Ей я доверял и поэтому, подгоняемым пинками Наклз, теперь семенил впереди меня, не прекращая бормотать.
Во внешних коридорах царила дымная мгла, подсвеченная сверху все теми же красными лампами аварийного освещения. От дыма щипало глаза и жгло в груди – вокруг горело почти всё. Парень с бутылками явно был не один, а судя по дырам в стенах и щедро рассыпанным по полу гильзам, вооружены пришельцы были не только бутылками. Кое-где работала система пожаротушения, заливая все вокруг вонючей жидкостью, лишь отдаленно похожей на воду. Наклз, первым найдя на полу ярко-зеленые пульсирующие стрелки, радостно ткнул в них и попытался от меня по ним убежать. Но я нагнал его и развернул в нужную мне сторону. Он упёрся, но получив несколько затрещин, повиновался, плача и жалуясь.
***
В лабораториях царил уже привычный багрово-оранжевый полумрак. Тут и там пылали пожары, ограниченные стеклянными кубами боксов. По пути попадались трупы в зеленом и, изредка, трупы в черно-синем. Мы дошли до гермоворот, куда нас возили на процедуры. Даже мне было не по себе, не говоря о Наклзе, который лег на пол и отказался двигаться, вцепившись в него. Не мешкая, я просто схватил его и пинком под жирный зад отправил вперед за перекошенные от взрыва створки.
Я прислушался – кроме плача Наклза, было тихо – система оповещения молчала, и впервые сам, по своей воле вошел туда, куда меня раньше всегда тащили силой. Здесь был бой. Тела нападающих и защитников валялись по всему коридору. Я начинал волноваться – неужели кто-то добрался до мистера Эр раньше меня? А что шли именно за ним не оставляло никаких сомнений. Пробираясь через баррикады и завалы, мистер Наклз продолжал жалобно бормотать, запинаясь и постоянно падая. Эти задержки выводили меня из себя. Столы, кушетки, шкафы, стенды и разнообразные приборы и экраны. Кое-что даже работало, мигая индикаторами. По некоторым экранам продолжали бежать строчки из букв. На одной из кушеток лежал пристегнутый подопытный с ненавистным обручем на голове. Устройство работало, а в широко распахнутых глазах плескалось безумство. Я перерезал ему глотку ножом, избавляя от мучений. Рядом лежал кто-то в когда-то белом халате, который сейчас был пропитан кровью от многочисленных пулевых ран. Я заглянул в его лицо, затаив дыхание. Нет, не он.
К моему облегчению, остальные мертвые «белые» тоже были не им.
Не было его и в разоренном и разгромленном кабинете с вскрытым сейфом. Только большая картина улыбающегося Врага на стене. Я подошел ближе и нашел на рабочем столе табличку. Читать было тяжело, мелкие буквы сливались перед слезящимися глазами. Но я прочитал. Мистер Робинсон. Так вот как тебя зовут. Я найду тебя – я всмотрелся в ненавистное лицо, запоминая каждую черточку, мистер Робинсон. Обязательно найду.
Огонек послушно появился из своего металлического жилища. «Чего нужно?» Я секунду посмотрел на него и поднес к портрету. Новый Друг сперва удивленно отпрянул, но потом, как собака, тщательно обнюхав Врага, стал его жадно пожирать. Пока – только бумажного.
***
Мой невольный спутник совсем расклеился и даже пинками его не удавалось заставить идти быстрее. Но я тащил его вперед, местами – волоком. Намотанный шарф приходилось все время смачивать, иногда – собственной мочой. Дышать становилось все труднее. Не знаю, сколько мы провели в дымной темноте с разрываемой от кашля грудью, но вот впереди наконец показался белый свет – выход. Наклз неожиданно оттолкнул меня и рванул вперед, не обращая внимания на мои окрики и попытку схватить его. Он бежал со всех сил, колыхая жировыми складками, счастливо вереща. Я побежал за ним.
И не успел совсем немного. Совсем чуть-чуть. Чтобы, как он, быть отброшенным тяжелой пулей армейского пулемета и в облаке кровавых брызг отлететь на небольшой холмик из таких же неудачников, которым повезло добраться до выхода. Ну вот ты и сыграл свою роль. И наконец-то ты заткнулся.
В спустившихся сумерках, обмотавшись черным тряпьем, прикрываясь оторванным куском стеновой панели, дождавшись, когда луч прожектора послушно дернется в сторону брошенного камня, я выскользнул наружу и быстро затерялся среди густых зарослей.
***
– Огонь не должен гаснуть!
Я ударил Ди наотмашь. Она молча стояла, даже не опуская головы, не пытаясь вытереть потекшую из рассеченной щеки кровь и глядела мне прямо в глаза, не признавала свою вину. Скорее всего, сама и затушила. Сколько я не бился, никак не мог вбить в эту тупую, но красивую и любимую голову, что Огонь – наш друг, кормилец и защитник.
Я быстро достал зажигалку и разжег лампаду. Друг приветливо качнулся ко мне, поудобнее устраиваясь на фитиле и приступая к трапезе из вкусного масла. Я привычно погладил его вихрастую теплую голову. Он радостно вспыхнул, загоняя недовольные тени обратно по углам.
– Хочу жареного мяса, – отчетливо произнес я, глядя в наглые глаза Ди, вываливая на стол кровоточащий сверток и кивая на газовую горелку.
Она лишь скривилась, не двигаясь с места. Я снова ударил её. Она даже не шелохнулась. Еще удар. И еще. С каждым ударом, я чувствовал всё большую гордость, что эта непокорная женщина – моя. А еще, во мне нарастало возбуждение. После очередного удара она попробовала меня укусить за руку и тогда я не выдержал. Я брал ее раз за разом прямо на полу, пока не отвалился, насытившись. Она встала, отряхнулась и пошла как ни в чём не бывало жарить мясо.
Я расхохотался и крепко обнял её, прижавшись сзади – хитрюга, знала, как разбудить во мне зверя.
Ди я встретил во время исследований бесконечных ходов канализации под Городом. Естественно, она попыталась меня убить, когда я пересек одну ей ведомую границу её владений. Она атаковала внезапно, с потолка и сразу перейдя в ближний бой, где Друг мне помочь не мог. Пока я пытался сбросить с себя жилистое тренированное тело, она раз за разом вонзала в меня что-то тонкое и острое. Впервые я растерялся и поддался панике. Время утекало, вместе с кровью. И с каждой каплей мне все меньше хотелось сопротивляться. Но, к счастью, одна из моих бутылочек разбилась, распространяя повсюду характерный запах. На мгновение, она замерла, шумно принюхиваясь, мне этого мгновения хватило, чтобы вырваться, откатился к стенке туннеля и выхватить зажигалку, тут же вызывая Друга и предельно выкручивая подачу бензина. В свете вспыхнувшего факелом огня, я увидел дикий ужас в глазах противницы. Она буквально застыла, не смея пошевелиться. У меня в руке уже была зажата очередная бутылочка. Бросок – и её бы не стало. Но интуиция вновь подала голос, заставляя отправить смертоносный пылающий снаряд куда-то за спину. Она вздрогнула, когда там вспухло ослепительно-оранжевое облако, а каменные мокрые стены стали ярко гореть, принося свет в это царство вечной тьмы. Я обошел её вокруг, не гася зажигалки, которая уже сильно раскалилась и обжигала руки. Она сдалась и ждала приговора. И я его вынес, погасив зажигалку и овладел ею. Это был мой первый раз, у меня ничего сперва не получалось, но она была покорна и не мешала. Не скажу, что мне понравилось, но я чувствовал – так было правильно.
Ди была тоже из Комплекса. Её вынесло наружу вместе с основной волной подопытных, еще до того, как всё оцепили военные. Затем она, чудом избежав облав и патрулей, смогла добраться до Города, где питалась на помойках и жила в канализации под люком с большой буквой Д. Она была сообразительной, выносливой, красивой и молчаливой, но безумного боялась огня. Для меня это стало главной проблемой. Ведь к тому времени, я не мыслил себя без Друга. В моем жилище всегда горела лампа, пищу я ел только жаренную на открытом огне, разделяя её с Другом, и по многу часов проводил за опытами с разными горючими веществами.
Как оказалось, мой Друг ел с одинаковым аппетитом не всё подряд. В специально оборудованной комнате я скармливал ему все возможные найденные в моих блужданиях по Городу жидкости и вещества, смотря за его реакцией.
Так я выяснил, что слитое с спортивных автомобилей топливо для зажигалки лучше, чем топливо из обычных машин. Огненная вода не слишком огненная. А слитое с самолета горючее дает слишком яркий огонь и легко взрывается. Нынешняя зажигалка была уже шестой – я учился на своих ошибках, но иногда слишком медленно. Но Друг жил во всех серебристых домиках. Сейчас он жил в большой красивой зажигалке Зиппо, которую я, вместе с еще мешком таких же, украл из фирменного магазина. Сумка с бутылочками, сперва наполненными обычным бензином, а потом и более сложными смесями, всегда была со мной. Одни бутылочки просто освещали, другие – грели, третьи – несли смерть. И пусть, я весь был покрыт ожогами и не хватало нескольких пальцев на руках, я теперь не боялся никого и ничего. Огню было все равно, что пожирать – металл, дерево, землю. Одним движением кисти я отправлял в полет хрупкий сосуд, который превращал живое в мертвое, а мертвое – в прах.
Дружба с огнем была очевидно полезна, но Ди, как я не старался, при виде открытого огня всегда терялась, замирала и пыталась отодвинуться как можно дальше. Видно, слишком сильно ей заполнился побег. Хотя постепенно, к моей радости, она привыкала. Но до конца никогда не перестанет бояться. Тут вся надежда была на детей.
Мой старший с восторгом в глазах и под завистливыми взглядами младших, получил свою первую зажигалку, пройдя испытание Дружбой и получив первый ожог, которым он очень теперь гордится. А младшие еще только неумело звенели сумками, носясь по лабиринту канализации, где устроено наше жилище. Пока в их бутылочках только вода – они должен сперва научится передвигаться бесшумно в любых условиях, не разбив ни одной и мгновенно выхватывать их при первой опасности.
Когда я буду спокоен за свой род, что приобретенные знания не умрут, я отправлюсь за врагом. Мне пришлось научиться читать и писать, научиться пользоваться электроникой и Сетью, научиться зарабатывать деньги, обзавестись личностью, чтобы его найти. Он спрятался хорошо и мне понадобились долгие годы, но я нашел. Он думает, что он в безопасности в своей новой норе. Но мы с Другом проберемся туда и отомстим.
***
Опять красный аварийный свет, опять дымная, пахнущая жаренным мясом мгла. Но на этот раз, ты не уйдешь. Я иду. Мои дети, внуки и правнуки выжгут тут всё, но ты – мой.
Рядом чиркает пуля – я непозволительно медлителен – годы берут своё. Секунда, короткий полет бутылочки, тихий неслышный хрустальный звон и незамеченный охранник вспыхивает ярким белым фосфорным светом, мгновенно тая на глазах. Уже давно не нужно поджигать запалы бутылочек, достаточно нажать кнопку. Да и не бутылочки это больше – я их называю так по привычке.
Последняя дверь. Несколько бутылочек с неизвестной мне смесью внутри – они были детищем внука Ми, намного превосходящего меня в искусстве создания смесей, и в толстой двери появляются сквозные дыры, сияющие нестерпимым светом от сгорающего металла. Друг недоволен – он шебуршится в зажигалке, просится наружу – он тоже хочет поучаствовать. И я выпускаю его.
Через дыры прямо в меня, летят пули. Я хрипло смеюсь и спокойно иду прямо – Друг не даст меня в обиду. В твоих глазах непонимание. Не узнаешь меня? А ну конечно. А если так? Я снимаю газовую маску, обнажая лысую голову с так и не зажившими ранами от электродов обруча. Машу рукой: «Привет, Враг»! А, вижу теперь ты меня узнал – в твоих глазах ужас, ты пятишься. Но ты уже понял, что все закончится здесь и сейчас – лифт не приедет – мы позаботились об этом.
Достаю особенную бутылочку с белоснежной лентой, мой последний рецепт, на который я тратил все свое время последние несколько лет. Медленно, смакуя момент, который я представлял себе сотни раз в мечтах, пересаживаю Друга на ленточку, вспыхивающую маленькой звездой. Ты думаешь, что ты сейчас умрешь? Умрешь, но ты, же понимаешь, что не всё так просто?
С короткого размаха кидаю его Врагу и тот послушно вспыхивает белым огнем, застывая нелепой статуей и беззвучно разевая рот в диком крике, не в силах больше пошевелиться. Двигаются только глаза, где плещется боль.
Я дарю тебе час, Враг. Час жизни. Час, наполненный болью. Час, чтобы вспомнить всех нас, замученных тобой, облученных, сведенных с ума, изрезанных на куски. Всех. А я посижу с тобой – мне некуда спешить.
А когда ты хорошенько зажаришься, я тебя съем.
***
Мистер Робинсон метался внутри своего кабинета. Неужели опять фанатики-гринписовцы? На этот раз он же был намного осторожнее, пряча новый исследовательский комплекс. И когда он уже почти вновь добился результата, все снова будет потеряно? Он схватился за голову. Посты, как внешние, так и внутренние, уже давно не отвечали на вызовы. С камер на экране отображалась только рябь помех. Но к нему на этот раз так легко не проберутся – его личный бункер отгорожен дверью толщиной в метр. Тайный лифт почему-то не ехал, и мистер Робинсон нервничал. Пистолет успокаивающе устроился в руке. Стрелял он плохо, но, если что, с трех метров не промахнется.
Внезапно, дверь налилась краснотой и выплеснулась белыми протуберанцами плазмы. Неужели – военные? Что это за технологии! Через все еще горящие стремительно расширяющиеся края стал виден темный приземистый низкий силуэт с зажигалкой в руке, на кончике которой плясал огонек. В фигуру тут же полетели пули, но они словно избегали трепещущего огня, уходя в стороны. Только когда пистолет стал бесполезен, он присмотрелся к гостю – что здесь делает ребенок? Гость медленно стянул газовую маску. Перед отшатнувшимся мистером Робинсоном стояла огромная, обезображенная ожогами, машущая лапой злобно улыбающаяся крыса.
Автор публикации
