– Ааа, ааа, аааа, – ритмично надрывалась в эерподсах сливочно-молочная белоснежка, которую на экране планшета буравил своим хоботом мускулистый негр. Негру, очевидно, нравилось, как орет «снежинка» – глаза пылали, ноздри хищно раздувались, разве что ушами не прял, как лев.
– ААааээууэээууууу, – совсем уж нечленораздельно утробно, будто злящаяся кошка, взвыла девушка, закатывая до белков глаза, и забилась в припадке, поливаемая литрами йогурта из черного брандспойта с мою руку длинной и толщиной.
– Уууу, – тоже взвыла я, сотрясаясь всем телом под тонкой, по летнему случаю, простынкой, и конвульсивно еще продолжая двигать рукой.
Уф. Отдышалась и вытерла руку о простыню. Опять спать на мокром. А ну и ладно – оно того стоило.
Уже отдавая свою тушку Морфею, я твердо решила, что тоже хочу так же искренне и самозабвенно поорать, когда мой любимый и единственный будет умело долбить меня могучим копьем. Правда, его еще найти нужно. И я непременно найду прям завтра! Решено! Прям вот с понедельника ищу!
***
И вот он, любимый и единственный среднестатистический условно русский богатырь Валентин, а вот, условно могучее, копье. Не, ну говорят же – главное не размер, а умение пользоваться. По крайней мере именно копье, а не кинжал.
Я терпеливо наблюдала, как Валя усердно, суматошно и безрезультатно пытается натянуть презерватив. Вера ко второй минуте действа отпросилась пораньше, Надежда во всю махала платочком с крыши медленно убегающего вдаль голубого вагона и только Любовь успокаивающе гладила меня по плечу. С лишением девственности было проще – я его тупо не помнила. Валя тоже не помнил. Как он тогда умудрился презик натянуть в том измененном состоянии, до которого мы доизменялись… Видимо, в состоянии аффекта на одних морально-волевых – хороший он у меня, правильный. Так что сейчас у нас был, фактически, первый раз.
Любовь с татуировкой во все предплечье “никто кроме нас” ободряюще мне кивнула, и я приняла в себя Валину пипирку. Мы дергались, пыхтели, подстраивались, шлепались животами и обильно потели. Прислушиваясь к себе, я никак не могла ощутить желания не то, чтобы поорать и позакатывать глаза, но даже малейшего «тяжеления низа живота», которое кочует по страницам дамских романов. «Левая рука лучше», – кисло вспомнила я классику. Вальке-то проще должно быть – там сплошная механика с кинетикой, но и у него не шло. Темп он сбавил, а его эбонитовая палочка уже не была такой эбонитовой. На лицо легла тень стыда и отчаянья. «Бедняга, а ему ж потом с этим всю жизнь жить». Мне его стало жалко до слёз.
Решение вспыхнуло в мозгу лопнувшей лампочкой: «Поорать». Срочно!
– Ааа, – аккуратно издала я звук под очередной толчок, – ааа.
Валя насторожился и испуганно всмотрелся в мое лицо, высматривая там боль.
– Ааа, – улыбнулась я ему и выгнула спинку.
Валя пошел в атаку.
– Аааа, – уже энергичнее.
Со стороны слушателя ощущался твердый прилив вдохновения.
– АААА, АААА, АААА, – самозабвенно верещала я, под уже мощные, отдававшиеся в моем женском естестве, толчки.
«Можно немного позакатывать глаза», – решила я и немного позакатывала глаза. Валя наполнился уверенностью, глаза пылали, ноздри раздувалась – как у того негра! «Даже уши шевелятся», – восторженно смотрела я на него и продолжала орать.
– УАЫЫЫАААА, – выдала я финальный аккорд, распятая, как бабочка, на кровати внезапно обрётшим нечеловеческую силу Валентином. Я всё-таки испытала приятные ощущения, пусть, они и были далеки от ожидаемых и являлись скорее гордостью за себя, какая я добрая, заботливая и понимающая. А вот Валька был где-то не здесь. Он отвалился как сытый клещ, и лежал, тяжело дыша, лыбясь в потолок как дурак во всю пунцово-пятнистую рожу.
Я посмотрела на него, приподнявшись на локте – понятно: клиент готов. Аккуратно стянула наполненный до краев презерватив с, не думающего опадать, члена и пошла выбрасывать. Заодно чай включу.
– Лен, а почему ты так орала – тебе было больно?
Сконфуженный и сдутый, как шарик, Валя вгрызался в мои не самые удачные пирожки.
– Мне было очень хорошо, – тактично скрыла я истинные причины.
– А, – он громко отхлебнул из кружки с веселыми медведиками – мы еще не были настолько близки чтобы здесь появилась его кружка. – А тебе правда было хорошо?
– Правда.
Ну, по крайней мере, плохо мне тоже не было и пальцы я скрестила.
– Ты только так лучше не ори больше – страшно. Я ж испугался, думал, что не так делаю, – он доверительно погладил меня по руке, разве что хвостом не повилял.
– Хорошо, обещаю – буду сдерживаться.
Ух какая я хорошая, аж дух захватывает.
– А завтра… – он замялся, – можно зайти?
– Заходи, – хищно ухмыльнулась я, хлопая ресничками и понимая, что сама открыла этот ящик Пандоры, пригласив молодого водителя-стажера из спецгаража к себе всего после двух месяцев отношений.
***
Я сидела рядом с ним и тискала его безвольную руку.
– Бывает, ну чего ты, вчера видимо выложился.
Он только горестно хмыкал и мужественно пытался не плакать.
Какие же мужики ранимые. Ну не смог, ну чего такого – устал, видимо. Сам говорил, что Толстопуза весь день возил по всем пробкам.
– Ну ты чего! Сейчас чуток отдохнешь и снова попробуем.
И снова ничего не получалось. Не, всё встало и стояло. Но он никак не мог. Мы устали и вспотели.
Я смотрела в эти печальные огромные щенячьи глаза, в которых рушились выстроенные замки и пачками умирали краснокнижные единороги и отчетливо понимала, что сейчас он таки горько разрыдается. «А ему ж потом с этим всю жизнь жить» – подлая мысль уже сидела на правом плече и помахивала хвостом. Ну и что, что обещала – я ж не мужик, чтобы слово держать.
– Ааа.
– Ммм?
– Аааа!
– Мууммммм!
– Ааа, ааа, аааа.
Потом еще было два раза, с перерывами на душ и жаркие поцелуи. Валя разошелся и больше не просил меня не орать, а наоборот растопырил свои уши, улавливая малейшие издаваемые мной звуки.
Когда он, посреди ночи, снова полез, я его оттолкнула, напомнив, что нам рано вставать.
***
– Елена, вы утверждаете, что без того, чтобы вы не кричали и не стонали во время секса, ваш партнер не может закончить?
– Утверждаю.
– А вы, молодой человек…
– Валентин, – подсказала я, видя, что молодой человек с красными ушами все еще в шоке, что я его сюда затащила.
– Валентин, подтверждаете?
– Да, – просипел Валя, – даже руками сам с собой.
– Очень интересно, – еще совсем не старый представительный сексолог из центра «Гармония» задумчиво потеребил золотую запонку на выглядывающей из-под белоснежного халата манжете голубой сорочки, – и давно у вас это?
– С первой… кхм… встречи, – Валя не нашел подходящего слова.
– А до?
– До было, как у всех.
– Хм, это ваша первая партнерша?
– Да, – на этот раз твердо, глядя прямо в глаза доктору, сказал Валя.
Если сейчас скажет: «И единственная», кинусь целоваться.
– Ну, давайте вас осмотрим. Пройдемте в смотровую. Елена, подождите нас тут.
Я подождала их тут, зарывшись с носом в журналы про глянцевые отношения, наваленные на журнальном столике.
– Теперь вы, Елена, вас осмотрит Елизавета Владимировна.
Красивая статная женщина зашла в кабинет и приглашающе махнула, натягивая одноразовые перчатки.
«Точно спят вместе», – заметила я про себя, перехватив облизывающий взгляд доктора на обтянутый халатом крепкий зад ассистентки.
– Ну, вы оба абсолютно здоровы. Реакции все в норме. Я даже не знаю… А можете продемонстрировать, как вы кричите?
– Ну, – покривила я душой, – я ж там под воздействием, так сказать.
– Ну примерно, вспомните, так сказать, – доктор усмехнулся, – воздействие.
– Секунду, – актриса больших и малых театров, блин, – ааа. Аааа. Аааа.
Валя заерзал на диване, а доктор, внимательно прислушивающийся, насторожился и подобрался.
– Аааа, – вошла я во вкус.
Доктор уже сидел нога на ногу и беспокойно теребил тугой воротничок.
– Ааааа, уууу, ыыыы, – с удовольствием «вспоминала» я «воздействие», видя реакцию мужчин.
– Достаточно, – пересохшим горлом выдавил из себя доктор, – на сегодня. Продолжим в четверг – вас устроит? Я должен, ээм, проконсультироваться с коллегами. Срочно.
Нас устроило.
***
Ночью, когда мы уже улеглись, раздался звонок с неизвестного номера.
– Алло? – сонно буркнула я.
– Покричите, – в трубке раздался раздраженный и злой голос.
– Кто это?
– Павел Семенович, вы сегодня у меня были на приёме.
– А. Что случилось?
– Кричи! – рявкнула трубка.
– Аааа, – послушно завела я.
В трубке послышалось пыхтение и возня. Потом, грохот, мат. Шорохи.
– Ещё, – похоже, переключили на громкую связь.
– Аааа.
Пыхтения, женские постанывания.
– Ааааа.
Я почувствовала, как Валя начал наглаживать меня и прижиматься сзади.
– Ааааа, аааа, уууу.
В трубке раздался довольный утробный мужской стон. В телефоне зазвучали короткие гудки.
– Валя отстань, – легонько шлепнула я по нефритовому стержню, который собирался проникнуть в закрытую до утра нефритовую пещеру.
– Кто звонил, – прямо в уху просипел мой ненасытный мужчина, тиская мне грудь.
– Доктор. Он от тебя заразился похоже. Давай спать.
Я натянула обратно трусы и одернула ночнушку.
Валя еще ворочался, а я подумала, что ничем хорошим для меня этот звонок не кончится.
Когда меня прямо посреди улицы затолкали в черный тонированный БМВ, я даже почти не удивилась. Задавать вопросы двум крепким мужикам с абсолютно каменными лицами в одинаковых черных костюмах я посчитала бессмысленным и занялась изучением ассортимента напитков в минибаре.
Ехали долго, часа два. Судя по тому, что машина, до этого больше стоящая, теперь ехала на большой скорости – конечная цель поездки была за городом.
– Мешок будете на голову одевать? – зачем-то съязвила я, когда охранник помогал мне выбраться из машины.
Передо мной был большой особняк в классическом стиле. Золотистый мрамор, колонны, балконы, цветы в кадках, пальмы, идеальные газоны, камеры наблюдения и охрана у дверей – всё серьезно.
– Прошу следовать за мной, Елена.
Я, честно говоря, ждала дворецкого. Но по дому меня вел молодой статный Кен в идеально сидящем костюме. Я аж засмотрелась на него. Интересно, а он гей? Слишком он идеален для мужчины – будто, сам Аполлон с Олимпа. Блин, о чём я думаю. Лучше б по сторонам смотрела – когда еще такое увижу. А по сторонам было богато, но изящно. Никакого золота и лепнины, с хаотично развешанными портретами хозяина в образах исторических личностей. Все очень стильно и очень дорого. Все очень стильно и очень дорого – у хозяина явно имелся вкус. Это немного успокаивало.
Внушительная дверь сама распахнулась перед Кеном, и он посторонился, пропуская меня. Навстречу поднялся крупный немолодой мужчина с невыразительным, но добрым лицом воспитателя детского сада. Секретарь, или кто он там, остался за закрывшимися дверями.
– Елена, сразу хочу извиниться за доставленные вам неудобства. Но дело, по которому вы мне понадобились, не терпит отлагательств.
– Кто вы?
– Зовите меня Игорь.
– Здравствуйте, Игорь.
– Здравствуйте, Елена. Выпьете?
– Нет, благодарю – я уже разорила ваш минибар по дороге.
Игорь неожиданно открыто улыбнулся.
– А я вот немного плесну, – он поколдовал у столика, где стояло несколько бутылок и блюдец с снеками, – нервничаю, знаете ли. Да вы присаживайтесь. Точно ничего не будете? Тут для вас, видимо, ликер притащили, – он продемонстрировал бутылку с молочно-белой жидкостью.
Я заколебалась, но все-таки отказалась.
– Ну хоть конфетку?
Он так мило просил, что я все-таки согласилась. Он тут же радостно принялся рыться в вазочке.
– Вот! Мои любимые, – он вручил мне большую шоколадную конфету в черно-золотой фольге. Итак, – опустошил он стакан и поставил его на стол, – Семёныч сказал, что вы – ведьма.
Ага, Семёныч, ну как я и думала.
– Все женщины – ведьмы, – кокетливо сказала я, встала, взяла еще пару конфет и села обратно – фантики было удобно нервно теребить в руках.
– А ещё он сказал, если опустить все ругательства, что он впервые смог.
Игорь посмотрел на меня глазами бассета и там было столько надежды и ожидания, что я даже перестала жевать. Что смог было понятно.
– А он не мог? Он же молодой ещё, – я сложила обертку от конфеты пополам, – на вид. И на ассистентку вон как жадно смотрел.
– Леночка, вот то-то, что смотрел, – Игорь забрался на стол из темного дерева и покачал в воздухе ногами, – молодость, как и почти всё остальное, сейчас покупается, а вот это самое… Вам не понять, что ощущает мужчина.
Он спрыгнул со стола и заходил по кабинету.
– Представьте, что вы птица, у вас есть крылья, и вы помните, как вы летали. Каждый день. Летали, летали… А теперь – сколько крыльями не маши – не полетишь. А Семёныч – полетел. И вы знаете, Елена, я тоже хочу.
– Я буду вырываться и кусаться, – перехватила я его взгляд на своих оголившихся коленях и быстро натянула на них юбку.
Игорь рассмеялся.
Мне даже обидно стало и это, видимо, отразилось на моем лице.
– Ну Лена, ну прости, но ты совсем не в моем вкусе. Я женат и жену очень люблю, – он сел рядом со мной на диван и взял меня за руку. Рука у него была мягкая и теплая, и от него очень приятно пахло парфюмом и коньяком.
– Ты поколдуй, а? Семёныч говорил, что ты кричишь как-то хитро.
– Ну как я могу вам отказать, Игорь!
Как я могу отказать ему в его доме, который черт-знает-где с кучей охраны и секретарями-аполлонами.
– Тогда, пойдем, пойдем, – он как мячик запрыгал по кабинету, – сейчас Лизоньку кликну и пойдем.
Лизонькой оказалась женщина, лет на двадцать младше Игоря, сделанная от макушки до пяток. Но сделанная без излишеств и перегибов. Даже губы не были накачаны по нынешней моде, а грудь не топорщилась силиконом.
– Лиза – Лена. Лена – Лиза.
– Она нам поможет? – у нее тоже в голосе было столько надежды и мольбы, она так схватила руку Игоря, что я растаяла и потекла, как масло на жаре. Конечно я вам помогу, милые добрые любящие люди!
***
Что могу сказать… Я ведьма. Наоралась так, что даже охрипла. Не знаю, сколько не «летал» Игорь, но он дорвался. Наш с Валькой диван бы он давно развалил на части. Я только диву давалась, что вытворял с Лизой под мои крики, этот уж, скажу, как есть, жирный старик с желтоватой пятнистой кожей и седыми волосами на груди и в паху. Два раза без перерыва. Потом они словно молодожены дурачились, целовались, терлись носами, игрались с клубникой, принесенной бесстрастным Василием, просто лежали обнявшись. Еще раз объединились. Но уже без былой страсти, но с такой безграничной нежностью, что и меня ею обдало, как теплым ветерком. При этом они продолжали абсолютно не замечать моего присутствия. Слишком разный у нас был социальный статус, чтобы замечать хозяевам мира какую-то Ленку. Почему хозяевам? А у простых людей архаичные телефоны без номеронабирателей в спальне не стоят.
Я поймала себя на мысли, что без внешнего лоска, манер, окружения, предметов, в полутьме, он перестал казаться мне страшным и загадочным – просто обычный старый голый человек. И он не простит мне, что я его видела таким.
Потом они угомонились и заснули в объятиях. Откуда-то материализовался Кен, тихонько вывел меня из комнаты и повел ужинать. Кена звали Василий. Видимо, по той же схеме, по которой Игоря звали Игорь, ибо это изделие неизвестных мастеров не могло зваться так банально. Он предложил по всем вопросам обращаться к нему в любое время. Он же показал мою комнату – само собой, я отчетливо понимала, что меня, надеюсь, пока, никуда отпускать не собирались, особенно после успеха «эксперимента».
В комнате, которая в любом отеле бы значилась как «люкс», было все, кроме связи. Мой телефон, который даже не потрудились отобрать только разводил руками в бессилии найти сеть. Василий заверил, что Валентин, а также мои родители, предупреждены о моем отсутствии. Даже боюсь предположить официальную озвученную причину.
Меня оставили в покое, и я весь вечер смотрела сериалы, валяясь на кровати. Когда пришло время спать, я честно попробовала. Ворочалась, раскрывалась, накрывалась. Кровать была слишком мягкой и ровной. В комнате было слишком не жарко и не холодно. Постельное белье слишком было гладкое и приятно пахло. Еще и тишина эта без диких соседей сверху и лая собак под окнами. Тяжелые мысли о моей судьбинушке роились в голове и кусали мозг. Вдруг, сейчас я засну и больше не проснусь? Всё закончится… Жизнь моя подойдет к нелогическому концу. Без потомков у постели. Или проснусь, а Василий, голый и прекрасный, уже заносит нож, чтобы вонзить его мне в сердце. Какой у него большой нож… Интересно, а он умеет им польз…
– Елена?
– АААА! – я свалилась с кровати, все-таки заснула, и, путаясь в простынях, отползла от Василия к окну, – не убивайте.
– Елена, вас хозяин спрашивает.
– А, – я поправила волосы, как делают все женщины в минуты слабости, – пять минут.
– Жду за дверью.
– Ленкаааа, – Игорь, снова властный и благоухающий, закрутил меня на руках, – Ленкааа!
Он по-отцовски чмокнул меня своими мягкими губами в лоб и крепко обнял.
– Спасибо.
– Игорь, а что дальше?
– Дальше что… – он посерьезнел, Давай, поживешь у меня недельку, и решим, что дальше.
– Уууу…
– Ну чего ты, – он смешно скорчил обиженную рожицу, – считай маленький отпуск. Вася тебе все покажет, в речке покупаешься, кино-домино, шашлык-машлык, с Лизкой пообщаетесь. А то ей местный курятник тут вот уже, – он чиркнул себя по горлу.
– А дети у вас есть?
– Есть конечно: старшая – в Лондоне, младший – в Москве учится. Может, еще ща заделаю благодаря тебе, а? – Игорь залихватски подкрутил несуществующий ус. – Ну, иди завтракай. Вечером у нас с тобой очень важное дело. Очень, – он «пикнул» меня пальцем в нос и вприпрыжку удалился.
За окном разгоралась заря нового дня.
Лиза оказалась властной и серьезной женщиной. Она меня тоже тепло поблагодарила, но таких же восторгов, как её муж, по поводу совместного времяпровождения не высказала. Я настаивать не стала, нашла Василия, который как-то уж очень подозрительно быстро нашелся, и попросила показать, куда мне в этом замке Синей бороды можно, а куда нет. Дом был действительно огромный. Я не ошиблась – именно поместье, полное неприметных слуг, комнат, закоулков, внутренних двориков, потайных дверей и ненастоящих очагов. Нельзя мне было в хозяйское крыло. Всё остальное, как заверил Василий – можно. Хоть пирожное, хоть мороженое, хоть заборы крась. На открытой двадцать четыре на семь кухне обитали бессловесные и безотказные домашние эльфы и я совершенно бессовестно этим пользовалась, воплощая свои самые воспаленные кулинарные фантазии. Ну а что? Шести еще нет, а двенадцати, когда всё это превратится в тыкву, тем более.
Валяясь в шезлонге у бассейна, поедая салат оливье из хрустальной вазочки и запивая коктейлем “Всё включено” из хайбола, я жалела только об одном: что вот эта замечательная шаурма в меня уже не влезет. А я после этих каникул Банифация не влезу ни в один купальник. Ещё б комаров поменьше… А так, прям Турция здорового человека. Нужно на них Васе нажаловаться. Он точно разберется. Я поймала себя на мысли, что мне будет не хватать этой палочки-все-проблемы-решалочки – наверное, Игорь его за это и держит при себе. Вот бы был у этого Электроника свой Сыроежкин… За сим я задремала и снился мне Валентин в американской полицейской форме, укоризненно грозящий мне удлиняющимся на глазах серебристо блестящим пальцем.
– Елена, поднимитесь в свою комнату, пожалуйста, – Василий был внезапен, учтив и как всегда до отвращения прекрасен.
В комнате меня ждали незнакомый пожилой мужчина и несколько девушек. Не успела я себе надумать всякого невместного для считающей себя приличной девушки, как с меня сноровисто сняли мерки и, поклонившись, удалились. Через два часа я уже примеряла очень красивое темно-зеленое вечернее платье, идеально сидящее на моей неидеальной фигуре. В комплекте шло нижнейшее белье и изящные туфельки. Не хрустальные – я проверила.
А вечером был бал. Вася меня предупредил: ни с кем не разговаривать, не пялиться, держаться около хозяина, никуда не ходить без разрешения, руками ничего не трогать и в целом поменьше себя вести. Я мстительно мысленно окрестила Васю Коровьевым и взглянула на происходящее по-новому.
Впервые за свою жизнь я ощутила себя собственностью. Как карманная собачка, весь вечер провела на “привязи” у Игоря с Лизой, у которой, благодаря моему впечатлительному разуму, смогла разглядеть пару чуть более длинных глазных зубов… Михаил Афанасьевич, чтоб вам пусто было с вашей образностью…
А еще я для себя поняла, что для современного человека оказаться на дворянском балу удовольствие ниже среднего. Я себя крепостной ощущала, сенной девкой, которую зачем-то из черной избы вытащили на свет божий.
К нам подходили разряженные по моде девятнадцатого века господа и дамы. Меня разглядывали через лорнет, тыкали в меня изящными пальцами, смеялись, перешептывались на разных языках, разве что не щупали. Особое внимание я получила от мужчин. Но не того внимания, которого удостаиваются женщины – на меня смотрели на диковинный механизм. Механическая поющая птичка в золотой клетке. Очень неприятная ассоциация. И пугающая.
Всю ночь и следующий день я кричала. Глаза мои были плотно закрыты повязкой – почему в первый раз их не закрыли? Может, потому, что на тот момент было все равно, увижу ли я что-то? А теперь закрыли – значит, у Игоря на меня появились планы, отличные от полетов по ночному Петербургу.
***
– Ну что, Лена, я тебя поздравляю, – Игорь был доволен и умиротворен, как стадо сытых удавов, – друзья остались удовлетворены.
Слово «друзья», судя по интонационной окраске, употреблялось в кавычках.
– Рада за них.
– Ну Ленааа, ну опять ты хмуришься – морщины появятся.
– Не успеют, – снова буркнула я – черный юмор был моим коньком.
– Ну не обижайся, – он снова уселся на стол, – ты ж все понимаешь.
Риторический вопрос. Риторический ответ. Где там мои теребительные конфеты?
– Ты вот мне скажи, вот это вот, – он обвел рукой кабинет, имея в виду, скорее, всё снаружи, – тебе нравится? Только честно!
– Нравится, чего уж, – я осмотрела свое «домашнее» платье, которое, наверное, стоило, как пол моей квартиры.
– Есть у меня одна мысль, чтобы у тебя было, ну, не также конечно, но примерно. Ты в деле?
– А у меня есть выбор?
– Хехе, – потер руки Игорь, – тогда поехали делать деньги.
Они шли по гулким длинным коридорам с наглухо закрытыми дверьми.
– А снайперы есть на крышах? – я поежилась от ощущения огромного пустого здания.
– Снайперов нет, – Игорь был сосредоточен и ответил машинально.
Мне стало еще страшнее. Интересно, муха на клейкой ленте в гастрономе также себя чувствует?
Василий распахнул дверь, и мы вошли внутрь. За звуковым пультом сидел человек в огромных наушниках, старательно не обративший на меня внимания.
Ну вот все и прояснилось. Ночь, микрофон, комната с мягкими стенами и толстое стекло. С Блоком схожее только в строке про «исхода нет».
– Еще когда Семёныч про тебя рассказал, подумал, что раз это сработало через динамик телефона, сработает и через колонки. Так что, давай твою магию консервировать.
– Капли Датского короля.
– Ага, и на базаре потом их по рублю продавать, – напел Игорь.
– Но… – у меня подкосились ноги, – я же буду не нужна потом…
– Бууу!!!
Я взвизгнула.
– Я злой ужасный Игорь и я сейчас тебя съем!
Он искренне рассмеялся, удерживая меня от падения.
– На самом деле, нужна. Как думаешь, что больше всего ценят Люди?
Слово Люди он выделил, имея в виду именно Людей, а не нас.
– Власть?
– Ну это само собой, я про материальные ценности.
Я задумалась.
– Они ценят уникальность, – подсказал Игорь, – это они раньше кассету «Ласкового мая» друг другу давали послушать на вечер. Теперь – это должна быть специально для них, в одном экземпляре, сделанная кассета, где Шатунов, лично, только для них, спел все песни. Поняла аналогию?
– Мы будем записывать под заказ?
– Причем записывать будем раз в месяц и только для победителя аукциона.
– А что помешает им переписать «кассету»? Всегда найдется тот, кто захочет перепродать информацию.
– Там уникальные метки будут, по которым мы сразу найдем источник, не парься, – Игорь беззаботно махнул рукой, – этим очень умные ребята займутся. А тем, кто «слил», займутся ещё более умные. Главное, чтобы получилось.
Что потом сделают с «тем», думать не хотелось. Кто же ты – веселый обаятельный Игорь, который так легко может повелевать судьбами повелителей мира, которых я видела на балу?
Меня завели в комнату и закрыли дверь. Загорелась надпись «запись».
– Спой, Светик, не стыдись, – голосом Мюнхгаузена из мультика, сказал невидимый Игорь из Зазеркалья.
Потом мы писали. Отслушивали, снова писали. И снова. И снова. Только Игорь знал, как оно должно звучать и пока оно звучало не так, судя по его недовольному лицу.
Когда, через двенадцать часов оральных процедур, он довольно кивнул и сделал жест закруглятся, я тут же закруглилась прямо на пол.
Вроде, меня нес на руках Василий. От него пахло оливковым маслом, солнцем и кинжалами…
– Елена, – Василий традиционно меня напугал, возникнув из ниоткуда у моей кровати, – хозяин зовет.
– Вася, блин, ты как… дверь же заперта!
Он глянул на меня как на дуру. И был прав.
– А почему ты Игоря зовешь «хозяин»?
– Потому что он хозяин, – Василий пожал плечами, протягивая мне халат, смотря на голую меня, как на свою пластиковую спутницу Барби с шарнирами в паху.
Умный и красивый. Только не настоящий – даже кнопку захотелось найти. Он с вежливым терпением смотрел, как я выбираю платье.
Засранец! Мне ж даже до ягодки опять еще стареть и стареть! А он…
Из протеста, я захлопнула шкаф, поплотнее завернулась в халат и демонстративно пошла на выход, держа руки за спиной. За окнами был вечер – это я сколько спала?
– Получилось! – Игорь был возбужден и ходил по кабинету, бросив на мой растрепанный вид неодобрительный взгляд, – получилось!
– Ура, – прохрипела я, беря кружку с свежим одуряюще пахнущим кофе из рук Васи. Где и когда он её успел взять, я не отследила.
– Я на себе испытал – как часы швейцарские. Кстати, если тебе интересно, работает только при непрерывном прослушивании в течение двух минут тридцати секунд. А необратимым эффект становится при десяти минутах. Самое интересное – от качества акустической системы не зависит! Вот, кстати, послушай.
Он включил запись. Раздались мои ахи и стоны.
– И?
– Ничего не замечаешь?
Я прислушалась.
– Вроде нет. Хотя… Что-то не то.
– Ну это потому что я предупредил, – Игорь выключил запись.
– Это не я, да?
– Мы будем это распространять, как «украденную злобным хакером запись», естественно, подешевле и, естественно, через подставных лиц.
– И оно работает? – я была в шоке.
– Нет, конечно. Как думаешь, кто-то будет еще покупать что-то не лицензированное, после того, что звучит также, но не работает, причем за такую сумму?
– Будут.
– Умная, – уважительно проговорил Игорь и рука его дернулась, видимо погладить меня по головке и дать кусочек сахарку, – но сумма за настоящий продукт от этого только вырастет.
– И что, мы пока закончили?
– Ну, ещё нужно пролонгированность эффекта во времени испытать. Воздействие на детей, женщин и людей пожилого возраста. Ну и на животных, само собой. Уже ребятки занимаются.
– Вы страшный человек, Игорь.
– Есть такое, – не стал он отрицать, – иначе бы не стал Игорем.
– И вновь я задаю вопрос – что дальше?
– А дальше, у тебя будет как в сказке – долго и счастливо. Вася тебя отвезет в твой новый дом.
– Новая клетка?
– Язва ты, Лена. А жить в твоей однушке, за которую тебе еще десять лет ипотеку платить – это не клетка? А обязанность ходить каждый день на нелюбимую работу, чтобы иметь возможность платить ипотеку, чтобы жить в однушке – это не клетка? Ты же природу только в парке, через который ходишь на работу, видишь. У тебя жизни же даже нет – набор обязательных действий, чтобы выжить. Да, ты будешь в клетке, но в золотой. Дети твои, кстати, будут свободны – смогут учиться в лучших университетах мира и у них будет всё – как для своих всё сделаю. Я думаешь вот это вот всё для себя? Для детей, для внуков, для их детей и так далее, чтобы им не нужно было бутылки собирать и с прохожих шапки рвать, чтобы не ползали по ним клопы и они всегда ложились спать сытыми.
Игорь говорил о чем-то личном: по лицу его волнами пробегали злость и давняя печаль. Потом он успокоился и подошел ко мне.
– У меня тоже есть дар, и он открылся довольно поздно – находить нужных людей. Поясню на гипотетическом примере. Представь, что ты любишь картины Левитана и у тебя идея фикс – ты хочешь картину Левитана «Над вечным покоем». И вот, ты гуляешь по своему любимому парку, хотя идет дождь и холодно, но вот что-то тебя потянуло туда. И ты видишь, как какой-то бомжеватого вида мужик продает картины. И тебе вдруг дико, неестественно начинает хотеться посмотреть, что он там продает, поговорить с ним. Ты поддаешься и видишь, что там почти вся русская классика. Ты говоришь с ним, хоть от него воняет мочой и говном, глаза его гноятся, а руки в каких-то жутких язвах. И оказывается, что все картины нарисовал он, а продает их потому, что сильно болеет и это все, что у него осталось. Ты оплачиваешь лечение, забираешь к себе, выхаживаешь, делаешь ему большую светлую мастерскую, и он тебе рисует твой «Вечный покой», да так, что даже эксперты найти разницы не могут. Игорь подошел к стене и стал рассматривать Мунковский «Крик».
Ага, гипотетический пример. Я улыбаюсь, а он улыбается мне, мол поняла, да? Интересно, это реально подлинник? Игорь хитро подмигивает, проходя мимо «Неизвестной» Крамского.
– Семёныч, земля ему пухом, был единственным, чью полезность я никак не мог понять. Два года я с этим самовлюбленным шарлатаном возился. В клинику его устроил, от шизофрении вылечил, косяки его подчищал. Думал сбой дара – первая пустышка. А оно вон как вышло… Игорь подошел и по-хозяйски взял меня за подбородок, пристально рассматривая моё лицо.
– А если я потеряю голос – вы освободите меня?
– Русалочка, блин, – Игорь усмехнулся, – та ноги на голос поменяла, а ты на свободу? Помнишь, чем в оригинальной сказке закончилось?
– Смутно.
– Плохо закончилось. Пена морская и всё такое. Лена, давай ты посмотришь новый дом – всё равно, пока у тебя другого выбора нет, успокоишься, до десяти посчитаешь, а позже снова поговорим. Хорошо?
– Игорь, как ваше отчество.
– Зачем тебе?
– Мне страшно вас называть просто Игорем.
– Ты же понимаешь, что меня зовут не Игорь?
– Конечно.
– Тогда, пускай Владимирович.
– Игорь Владимирович, можно дурацкий вопрос?
– У тебя все такие – давай, конечно.
– А какой у Василия дар?
– Много будешь знать – быстро состаришься, – Игорь Владимирович улыбнулся своей дружелюбной открытой улыбкой, от которой у меня по спине прошел холодок, – пойдем, я тебя до машины провожу.
В машине в пассажирском кресле уже сидел переодетый в дорогу Василий. Я не успела оглянуться, а он уже открывал мне заднюю дверь. Вроде же только… Я села, рядом сели пара давешних охранников, и мы поехали.
***
Ехали по шоссе часов пять. Потом, еще пару – по грунтовке. Уже затемно, приехали к воротам в высоченном заборе, в который уперлась дорога. Машину пропустили внутрь. Мы еще некоторое время петляли по улицам посёлка и, наконец, я выбралась наружу. Двухэтажный дом с балконами и французскими окнами, в которых приветливо горел свет. В прохладном ночном воздухе пахло шашлыками, а из сада разносились голоса и музыка.
– Я пока останусь в поселке. Мой дом на соседней линии. Утром уеду. Если понадоблюсь, набери «сорок два» на телефоне в прихожей.
– Или просто позвать?
– Или просто позвать, – улыбнулся он.
– Вася, а какой твой дар?
– Здесь не принято задавать такие вопросы, Лена, это считается плохим тоном.
– Тут все, как мы, да?
Он ничего не сказал, просто снова улыбнулся, и вышел на улицу, прикрыв за собой калитку.
На крыльце как школьной линейке выстроились крепкий пожилой мужчина в смокинге, пара девушек в опрятных темных платьях с передниками, крупная добродушного вида тетка и еще один мужчина средних лет в комбинезоне. Я поприветствовала их, помахав рукой. Да, я не птица говорун – умом и сообразительностью не отличаюсь. Но они мне поклонились, снова застыв статуями.
Ааа! Кошмар!!! И я, искренне надеясь, что они просто исчезнут, если не обернусь, позорно сбежала.
Я шла на звук музыки и пришла в сад. Там папа колдовал с мангалом, а мама с моим Валей строгали овощи на салат.
Я кинулась к ним, поскользнулась, упала, вскочила и добежала до самых нужных мне людей.
Мы долго обнимались и целовались с Валей. Потом я вдоволь нарыдалась на груди у мамы, а папа дежурно гладил меня по спине, больше заботясь о шипящем шашлыке.
Игорь Владимирович сейчас, наверное, ухмыльнулся в бороду, что он за нами сейчас наблюдает я ни секунды не сомневалась, потом спрятал её кончик в карман, запер раек с марионетками на золотой ключик, повесил его на позвякивающую другими ключиками связку на поясе и, насвистывая польку, удалился со сцены под бурные аплодисменты.
***
Пока накрывали стол, пока мама настойчиво уговаривала слуг посидеть с нами, я отошла вглубь сада, туда, где было темно и тихо. Мне нужно было собраться с мыслями.
Найти подходящую полянку оказалось не сложно. Я легла на прохладную траву и стала смотреть в черное ночное небо, пытаясь увидеть золотые прутья.
Но в небе над городом Нужных сияла только яркая Полярная звезда.
Автор публикации
