Остановка
В Ландровере ругались. Машина остановилась на обочине около какой-то старой-престарой обшарпаной остановки, времён колхозов и совхозов, подняв облако пыли. Из машины вышли двое – девушка Нина, в белоснежном костюме со стороны водителя и Гриша, одетый по моде молодой блондинистый человек со скучным лицом. Нина размахивала руками и кричала на Гришу, поминая его друзей, баню и пиво. Гриша отворачивался, и делал гримасу, повторяя
– Ну, чё ты начинаешь…Ну, чё ты начинаешь…
Вдруг с бетонной скамейки остановки поднялся человек, он был одет в тулуп и трусы. Нина сразу замолчала и посмотрела на Гришу в ожидании реакции. Но тот стоял, открыв рот. Бомжей Гриша видел всего раза два за свою жизнь, да и то издалека. Он сам отодвинулся от него и зашёл за спину Нины. Ничего не сказав, та села в машину и дала по газам. Гриша посмотрел вдаль уезжающей машине, бомж носом втянул всю пыль из под колёс и все выхлопные газы
-Стандарт Евро пять! И…. и… диоксид кремния! – уверенно сказал бомж и выплюнул грязную слюну, смешанную с пылью и ещё не понятно с чем.
Гришу замутило. Бомж поводил заросшими желваками и подвигал грязными волосами на голове.
– Разрешите представиться – Эммануэль Исаакович Каценеленбоген. Для вас – просто Эля.
-Что? – спросил Гриша.
– В данном контексте неуместно употреблять данное местоимение, необходимо сказать «как». И что в этом случае «как», если всё на поверхности.
-А? – спросил опять Гриша.
– Молодой человек, вы заканчивали какое-либо заведение? Осмелюсь предположить, высшее?
– Что? – опять спросил Гриша.
Бомж был невозмутим
– Скажите, а в тюрьме вы не сидели?
– Где?
– Ну да… ну да… Я бы вам посоветовал год общего режима…
Он обошёл Гришу.
– Хотя… Вы такой…обаятельно-привлекательный…москвич… так что год вам много. Полгода. Я бы посоветовал вам полгода, да. Соглашайтесь.
– На что?
– На полгода.
– Зачем?
– Вас бы там научили отвечать на вопросы ответом, а не вопросом. А отвечать вопросом на вопрос это не ваших кровей.
-Что?
– Глядя на ваш нос и ваши блеклые волосы, смею заметить, что ваша мама явно не с Палестин.
Бомж вытащил мятую папироску
– Знаете, я бы покурил «Муратти», но приходится курить этот сырой «Беломор». Ну, у вас даже не спрашиваю, наверняка дуете в свойвейп. А почему ваша баба вас так нещадно бросила? Я бы стрельнул у неё сигаретку, она бы стрельнула в меня глазками… а потом вы бы могли её нежно подержать, а я её…
И Эммануэль Исаакович сделал неприличные телодвижения руками и бёдрами, понятные без слов, и если эскимос из Нунавуты сделает так же перед девушкой из племени мьюринх-патха из Австралии, то они поймут друг друга, и загорелая аборигенка тут же утащит монголоида в ближайшее эвкалиптовое редколесье. Гриша же не понял.
– Что вы? – переспросил Гриша, он ещё никогда не разговаривал с бомжом, но деваться было некуда.
Бомж горестно выпустил струйку дыма.
– Фатум иногда поворачивается ко мне афедроном. Большим и толстым, как у Зинки.
-Чем?
– Вы, молодой человек, ни в латыни не рубите не старо-славянском?
– Что я? – Гриша совсем потерял нить разговора.
– Скажите, а как с вами живет вашалохудра? Ей не скучно постоянно отвечать на ваши вопросы?
– Кто?
– Ваша баба. Вот я Зинке всего один вопрос задал и на этом погорел!
– На чем?
– На ответе гендерно-противоположном субъекту с пониженной когнитивной функцией.
-…..а?
– Ну, дурой, бабу свою назвал, Зинку. Ну, так что, подержите свою кралю, пока я …
И бомж опять сделал какие-то движения бедрами из Ламбады.
В это время у остановки остановился длинномер, доверху загруженный металлом. От колёс пошла пыль до неба, бомж вдохнул полной грудью и закашлял.
– Ооооо! Кальцинированный асбест с оксидом алюминия! Очень вреден! Очень! – харкнул он со смаком под колёса машины, и, повернувшись к Грише сказал. – Не стоит дышать элементами из нижней части периодической таблицы, особенно лантаноидами.
– Чем? – удивлённо спросил Гриша, но его вопрос остался без ответа.
Из кабины вылез здоровенный водила с большим пузом, в руке у него была бутылка, томатный сок и пакет. Поравнявшись с бомжом и Гришей, он медленно оглядел бомжа с ног до головы и отдал еду Эммануэлю Исааковичу.
– Не сдох ещё, Эля?
– Некогда, Петрович. Не привык быть мертвым. Вот, беседу провожу с московским.
Водитель посмотрел на Гришу
– Московский, что ль?
Гриша неуверенно кивнул.
– Уууу… Мажорья рожа… – грозно сказал водила и плюнул Грише под ноги. – Ну, бывай, Эля, на обратном пути буду через два дня, завезу пожрать.
– Да не отменят ваши рейсы, уважаемый! И не сомневайтесь в регулярности выписываемости путевых листов! Ни гвоздя ни палки вам на дороге!
Водила сел грузовик и, громыхая кузовом, уехал. Бомж немедленно открыл бутылку и отхлебнул добрых три глотка.
– Хороша зараза! А-ля-натурэль! Сетебутыле ест унбойсонмервелейс.
Гриша удивленно смотрел, как бомж, держа бутылку на вытянутой руке, обращается к ней на французском языке. Он посмотрел на Гришу, и, видя, что тот ничего не понимает, сказал
– Вам, молодой человек, как несведущему в Пеи-де-ла-Луарском наречии западной Франции, я переведу: прекрасное содержание этой бутылки должно перейти в неменее прекрасные формы. Содержание и форма, единство и борьба, диалектика. Вам знакома диалектика, Кант, Гегель, Алексей Лосев?
Гриша помотал головой,
– Втщетной попытки встретить реинкарнацию Далай Ламы, дабы проникнуть в сущность первозданного, я вижу… – бомж вздохнул, посмотрел на Гришу и пошарил в пакете, достал кусок колбасы, закусил. Жмурясь на Солнце он протянул бутылку Грише, то неуверенно взял, вытер горлышко.
– Да чё там вытирать- то? Герпес да монокулёз… – негромко сказал Эля.
Гриша сделал два больших глотка и закашлялся, запил, изрядно проливая томатный сок.
– Это вам не «Курвуазье», это надо уметь пить, – и протянул ему кусочек вонючей колбасы.
– Бери-бери! А то сейчас Жучка с помойки прибежит, учует. Ну, пошли в тенёк, я вам, молодой человек расскажу, как с бабами надо разговаривать.
Они спустились в овраг за остановку.
Через пятнадцать минуту на полной скорости с разворотом остановился Ландровер, за рулём была Нина. Около остановки никого не было, на земле была большая красная лужа. Вообще-то, это Гриша пролил томатный сок, но у Нины от этого потемнело в глазах.
– Гришу съели… – прошептала она.
Она молча сидела, держась за рулевое колесо, готовое всё ему простить, лишь он был жив, лишь он вернулся. В это время из-за старойостановки, показался чумазый человек, он был в носках в трусах. Трусы показались Нине очень знакомыми.
– Гриша! – крикнула Нина.
Но Гриша был пьян. Сильно шатаясь, он подошел к остановке и начал мочиться. Всё это было в трёх метрах от Нины. Увидев машину, он повернулся и продолжил процесс. Немного наведя пьяный фокус своего зрения, он увидел сквозь пьяную пелену глаз за рулём Нину. Он нехотя спрятал орган в трусы, но процесс не прекращался, и трусы пошли влажными разводами и с них закапало. Гриша опустил голову вниз и глупо улыбнулся. Наконец, самопроизвольный процесс закончился. Всё это довело Нину до истерики. Она только что хотела, что бы он вернулся, и –вот! Он вернулся! Она взвыла пожарной сиреной и ударила руками по рулю.
Гриша, расставил руки в стороны и медленно пошел на машину, нагнув голову. Дойдя, он упал на капот Ландровера, обхватив его с боков. Подняв голову на Нину, он посмотрел на неё, и в этот момент его обильно стошнило на капот. Желто-красно-коричневые разводы с кусками еды потекли по японскому внедорожнику. Запахло тухлятиной и водкой. Нина зажмурилась и закрыла лицо руками. Она не знала что делать и нажала клаксон.Гриша от неожиданно резкого и громкого звука выпрямился, закатил глаза и как бревно упал на спину, с распростертыми в сторону руками.
– Перфоманс, просто… – прошептала Нина.
Рядом остановилась машина ДПС и включила маячки. Из открытого окна Нина услышала звуки рации:
– Сто пятый, сто пятый! Это двенадцатый! Водительница, в не трезвом состоянии, на черном Ровере, номер московский ноль-ноль-семь, сбила бомжа. Да, ещё и заехала на обочину. Да, даже сюдаводкой несёт. Оборзели совсем москвичи! Да, пакуем её!ЧерныйЛандровер с рисунком желтого цветка на капоте…
Автор публикации
