Писатель писал рассказ.
Не просто рассказ, а фантастический с претензией на научную фантастику.
«…Звездолёт зигзагообразно с ожидаемыми синусоидальными отклонениями от квадратичности кривизны траектории бороздил гало метагалактики. Тёмная материя волнами разбегалась от острого носа и липла бесформенными наплывами на крылья стабилизаторов. Злобные инопланетяне, составлявшие коренное население здешних звёзд, строили баррикады из метеоров, поливали космос скользкими и вонючими шкварками, и вообще всячески мешали славным покорителям вселенной, невинно пришедших забрать у них все природные ресурсы. Отважный пилот звездолёта сжимал руками штурвал и неумолимо давил на педаль газа…»
«Слишком много научной терминологии», подумал писатель, и вычеркнул слово «зигзагообразно».
Рассказ писался неплохо, но как-то неровно. Похоже, муза сегодня работала сразу на нескольких клиентов и уделяла ему не так много времени, как хотелось бы.
Писатель задумался и посмотрел в окно. За запотевшими стеклами смутно маячила человеческая фигура и размахивала руками, пытаясь привлечь его внимание. Странно, все-таки четвёртый этаж… а может у музы проснулась совесть, и она решила надолго обосноваться у писателя? Но фигура за окном не отличалась женским изяществом, а больше походила на куль с картошкой.
Писатель открыл форточку и спросил:
– Вы кто? И что, собственно, здесь… там делаете?
– Я к вам, – радостно сообщило ему широкое круглое лицо в синей, с белой окаёмкой, шапке и украшенное обширной белой бородой и усами.
Писатель хотел уточнить подробности визита, но не успел. Незнакомец подвсплыл повыше и стал пропихивать в форточку ногу в огромном валенке.
– Что вы делаете? – возмутился писатель, но гость лишь пыхтел в ответ и настойчиво продолжал проникать в квартиру.
«Ему ни за что не пролезть, там только валенок больше форточки», подумал писатель, отступая в сторону, «в полицию позвонить что ли, или просто заехать в глаз наглецу?..»
Что-то смутно знакомое в облике гостя мешало писателю перейти к решительным действиям.
Незнакомец, меж тем, ухитрился пропихнуть в форточку не только ногу, но и уже сам наполовину пролез в комнату. Верхняя часть его тела была ещё на улице, а нижняя в синих атласных шароварах нелепо торчала из форточки и дрыгала ногами в валенках.
– Вам помочь? – на всякий случай спросил писатель.
– Ничего, ничего, я сам… – пропыхтел гость.
Он ещё немного подрыгал ногами, потом как-то ловко извернулся и разом оказался в комнате, ухитрившись протащить за собой ещё и здоровенный мешок, потопал валенками по полу, оправил синюю шубу, украшенную белыми оторочками, и, расплывшись в улыбке, посмотрел на писателя.
– Я Дед Мороз, – сообщил он.
– Ага… – мысли писателя витали в его фантастическом рассказе, и деды морозы были ему близки так же, как и пришельцы с Альфы Центавра. – А почему в форточку, а не в печную трубу? – спросил он, прикидывая нельзя ли использовать образ гостя для описания инопланетного осьминога.
– У вас печки нет, – сказал Дед Мороз.
– Нет, – согласился писатель и огорчённо вздохнул, осьминога из Деда Мороза никак не получалось. – Зачем пожаловали?
– Новый Год на носу, пришло время исполнять желания, – гость хитро прищурился.
– Чьи желания? – спросил писатель.
– Всех, кто заслужил. Вообще-то люди сами не знают, чего хотят… вот вы, например, чего хотите?
Писатель встрепенулся – появился шанс вырвать звездолёт, застрявший в рассказе на просторах вселенной, на просторы сюжета.
– Музу хочу! Раз уж мы познакомились, то, так сказать, по знакомству, саму её не дождёшься, – решительно сказал он.
– Музу? Зачем? – подозрительно спросил Дед Мороз.
– Рассказ заканчивать надо!
– А-а, это другое дело… А то был тут один, одолжи, мол, ему музу для эскорта, а то фантазии уже не хватает, а заодно и Снегурочку… Ну я ему одолжил, век помнить будет!
Дед Мороз сердито взмахнул лохматыми бровями и шумно дыхнул на кактус, стоявший на подоконнике. Кактус звякнул, как стекло, и стал полупрозрачным, а подоконник покрылся инеем.
Писатель посмотрел на заледеневший кактус, рассеянно сказал: «Минуточку…», и торопливо побежал к столу.
«… Ледяное дыхание кометы охватило звездолёт. Замёрзший вакуум причудливыми снежинками застучал по обшивке, дюзы покрылись слоем льда и мотор заглох. Скрипя заклёпками, звездолёт стал тяжело падать в ближайшую чёрную дыру, которую отделяли всего лишь несколько сотен световых лет. До катастрофы оставались считанные минуты… Бесстрашный пилот, лихорадочно обдумывая сложившуюся критическую ситуацию, неторопливо закурил гавайскую сигару…».
Гавайскую? Или гаванскую?
«Чёртова наука!» писатель с раздражением отбросил карандаш и поднял взгляд, но Деда Мороза уже не было.
«Чего только не привидится в канун Нового Года…», подумал он, вздохнул и принялся дописывать рассказ – музы музами, а работа работой.
Через неделю он узнал, что его рассказ занял первое место на писательском конкурсе, а один журнал даже предложил его напечатать. Писатель радовался, пусть скромному, гонорару, улыбался, отвечая на восхищённые расспросы знакомых, хотя некоторые намекали, что всё это он получил по знакомству. Писатель пожимал плечами, поскольку не был знаком ни с организаторами конкурса, ни с редактором журнала, и всякий раз вспоминал Деда Мороза и неведомо откуда взявшийся на его рабочем столе расписной стаканчик с удивительно красивыми карандашами, которыми было так приятно писать…
Автор публикации
