Пронзая сверхплотную газовую туманность, яркий свет гиперновой звезды разбегался по бескрайней космической темноте, окрашивая мрак удивительными цветами. Исполинский небесный светоч дожигал свои последние мгновения жизни, разбрасываясь фотонами по всей Вселенной. Ещё немного – и он взорвётся с неимоверной силой. Взрыв разорвёт на мелкие кусочки и саму звезду, разметав без остатка былое величие, и всё, что окружает её в радиусе светового года. Ещё немного – и от этой волшебной, как сама жизнь, красоты не останется и следа.
– Гордон! Ты посмотри на это чудо! – с придыханием произнесла Лора, сидевшая в кресле старшего помощника капитана.
Затаив дыхание, женщина с упоением наслаждалась гипнотической пляской разноцветных огоньков, которые пробивались сквозь иллюминатор, чтобы поиграть на серой стене отсека разведывательного катера.
– Гордон, ведь это же… Боже, я никогда такого не видела!
– И больше не увидишь, если мы вовремя не успеем, – заметил капитан.
– Ты серьёзно?! – Лора всплеснула руками. – Нет, ты всерьёз думаешь, что нам удастся извлечь это?! Да она же просто огромная!
Сосредоточенный на работе Гордон оторвался от приборной панели, посмотрел на Лору осуждающим взглядом и заключил:
– Если это туда впихнули – значит, можно и выпихнуть!
– Муха, Муха, это Мама, приём! – с противным треском завопила рация.
– Мама, это Муха, слышим вас, приём! – отозвался капитан.
– Муха, к вам направляется исследовательское судно Мясо. Не предпринимайте никаких действий без координации с ним! Слышал, Гордон?! Никакого самоуправства! Есть риск Утра.
– Риск Утра есть всегда, – прикрыв микрофон, пробубнил Гордон и сымитировал обрыв связи.
Капитан прекрасно осознавал риски события, по легенде радиопереговоров называемого Утром.
Звезда, заточённая в оковы газовой туманности Облако, разогревала газ до невероятной температуры. И если бы не успех первой миссии, поместившей газовое скопление в сверхкрепкий кокон, неповторимого вселенского чуда уже бы не было. Изнывая от нестерпимого жара изнутри, Облако давно бы уже испарилось и исчезло, не оставив и следа от уникального явления в местном галактическом кластере.
Конструкция кокона предусматривала клапан сброса избыточного давления, который злые языки прозвали сфинктером. Когда давление внутри кокона повышалось до опасных пределов, клапан срабатывал, позволяя Облаку сбросить напряжение в виде мощной джеты из сероводорода. Это событие и называлось Утро. И именно этим рассчитывал воспользоваться Гордон в надежде спасти Облако от неминуемой гибели.
Расчёты показывали, что при определённых условиях гиперновая может пролезть сквозь сфинктер. Со скрипом, конечно, но всё же. Идея состояла в том, чтобы спровоцировать сверхмощное Утро, придав Облаку реактивную тягу, способную унести туманность подальше от опасной внутренности. Запечатав клапан поутру, Гордон с нетерпением ждал подходящего момента. И кажется, он наступил
– Курс на сфинктер! – скомандовал капитан.
– А как же Мясо?! – испуганно воскликнула Лора. – Мама же сказала…
– Мама много чего говорит, – с недовольством пробурчал Гордон и решительно добавил: – У нас нет времени! Курс на сфинктер!
– Курс на сфинктер, – неуверенно повторила Лора, задавая борткомпьютеру координаты.
Шустрый катер полыхнул плазменной струёй и рванул прямиком в галактическую задницу.
Когда до входа в Облако оставался сущий микропарсек, в эфире появилось Мясо.
– Муха, стоять!
– Щаз! – оскалился Гордон и прибавил ходу.
– Муха, отставить! Угроза Утра! Стоять! Чёрт возьми, Мама! – взвыл капитан исследовательского судна, вызывая базовую станцию. – Мама! СОС! Утро! Муха в Облаке!
– Ябеда! – кинул на прощание Гордон и выключил рацию.
Подойдя вплотную к сфинктеру, капитан Мухи сбавил ход до нуля. Клапан ревел, разрываясь от натуги, и бросал в космос раскалённые языки плазмы.
– Опасность перегрева, опасность перегрева! – затарахтела система безопасности.
– Мамочки! – съёжившись, прошептала Лора.
– Не бздеть! – бравурно скомандовал Гордон и устремился в газовую пучину.
И тут случилось то, чего добивался капитан Мухи, и о чём настойчиво предостерегал экипаж Мяса. Случилось Утро! Протаранив едва живую закупорку, крохотный катер дал волю адскому выхлопу. Исполинский газовый выброс подхватил невесомую Муху, закружил её в неистовом хороводе и вместе со взрывоопасной звездой выбросил прочь. А Облако, послушное реактивному импульсу чудовищной силы, помчалось в неизведанные космические дали, на прощание облегчённо выдохнув зловонным, раскалённым газом.
***
– Просыпайся!
Медсестра Лора хлестала по щекам лежащего на операционном столе Израиля Лазаревича, пытаясь пробудить пациента от наркотического сна.
Израиль Лазаревич похлопал ресницами, гоня прочь удивительное космическое видение, и уставился осоловелыми глазами в потолок.
– Да, Изя, ты выдал! – вытирая салфеткой последствия успешно проведённой операции, с усмешкой произнёс хирург-проктолог Гордон.
Как интеллигент в третьем поколении, Израиль Лазаревич просто обязан был извиниться за доставленные неудобства. Но ни сил, ни желания на слова у Израиля Лазаревича не было. Он даже не стал спрашивать, успешно ли прошла операция. Всё было понятно без слов.
Прибыв в больницу с диагнозом «инородный предмет в прямой кишке», Израиль Лазаревич, измочаленный трёхдневной ловлей, сбивчиво объяснил причину проникновения теннисного мячика в святая святых. Хирург с лукавой улыбкой записывал версию пациента, даже не пытаясь выведать правду. Записывал, ибо знал: бумага всё стерпит.
На вопрос о вероятности успешного исхода, мудрый проктолог философски ответил: «Если это туда впихнули – значит, можно и выпихнуть», – чем несколько успокоил переполненного до краёв пациента.
Израиль Лазаревич неспешно катился в палату и наслаждался долгожданным облегчением. Он смотрел на мир восторженными глазами и любовался волшебными красками, которыми снова заблистала его жизнь.
Автор публикации
