Что может быть интересного в моей жизни? Наверное, ничего. Ведь я – лист бумаги. Нет-нет, вы не поняли, я не тот лист, на котором принтер отпечатал глубокую метафору пришедшею в голову гениальному поэту, или какой-нибудь мудрец написал пером трактат о бытие. Нет. Я обычный лист из рулона кухонных салфеток. Да-да, такой же, как и у вас на кухне, которым вы посуду протираете или мокрые руки. Жизнь моя обычно короткая, что там жить-то? Пришла очередь, тебя оторвали, тарелку протёрли, ну ещё стол от капель воды, ложку, которую после чая сполоснули, и в мусорку. А там, как повезёт. На переработку мало кто попадает, чаще в печь или гнить на свалку.
Вот, теперь понятно, пожалуй? Я, этот лист. Иной раз завидно, посмотришь на другие листы, из журналов глянцевых, например, на них фотографии красавиц, или горы там какие-нибудь средиземноморские, машины крутейшие. Я такие никогда даже в окно не видел. Вздохнёшь грустно – судьба… А вид у меня хороший, я со всем рулоном на микроволновке стою, прямо у окна. Кошка часто приходит, сидит рядом, на улицу смотрит, на птиц ругается, аж подбородок трясётся и мр-р-ря-яу говорит – нервничает. Ей на улицу нельзя. Хозяин боится, что она убежит, любит её. Он за свою любовь, ограничил любимую в вольной жизни. Так, ведь всегда бывает – любишь и сохранить для себя желаешь, а что в голове у твоей любимой, тебе пофиг. Даже не замечаешь, как она страдает без воли и охоты за этими шмыгающими туда-сюда птичками.
Листы в книгах – это для меня таинство. Они все упорядочены в переплётах, их хранят, любят. Я видел много раз как хозяин в них смотрел, а гамма чувств и эмоций отражались на его лице, он то смеялся, то плакал. Вот бы на меня кто-нибудь хоть раз так посмотрел. Где там… А мы ведь из одних и тех же деревьев. Да-да, я не обманываю. Просто судьба и предназначение у нас разные.
У нас в рулоне ходит такая легенда, что хозяин один раз на одном из нас написал что-то, тогда он ещё не одинокий был. А та, что вместо кошки с ним жила, прочитала, сложила свои вещи в чемодан и больше тут не появлялась. Говорят, это было всего три слова – «Я всё знаю».
Спросите – откуда мне известно? Скажу. Когда нас производили и на отдельные листы поделили, я первым на рулон вскочил. Приклеился и поддерживал первых братьев, когда нас на картонный патрубок стали наматывать. Так что, когда из пачки нас достали, на шток насадили, я из всех был на очереди последним из расходников. Век наш недолгий, но мне посчастливилось, я мог наблюдать, как меняет день ночь, с кошкой мог рядом быть, когда она приходила, настроения мог улавливать. Хозяин часто готовил, особенно когда детей своих в дом привозил. Любил он их, и вкусняшками кормил.
А мне что? Стоял и наблюдал. Я, наверное, из какой-нибудь мудрой книги, которую в макулатуру сдали, переработали и кухонные салфетки из неё сделали. Но это я только так мечтаю, хочется ведь хоть в прошлом, в предках, найти малейшую надежду на то, что ты был благородный. А если и нет этому никаких доказательств, то сама мысль, что ты необычный, делает тебя немного увереннее. Думаешь, — «а что, если ещё раз переработают, и станешь «ценной бумагой» или денежной купюрой, все тогда тебя любить будут»!
Я почему вам это всё рассказываю? Очередь моя пришла. Вчера последнего брата передо мной оторвали, чашку протёрли, и в мусорку. По пятницам контейнеры вывозят, в мусорное ведро новый пакет заправили, так что, больше я своих не увижу, пару-тройку дней мне салфетки из нового рулона расскажут, что там происходит, когда ко мне в мусорку попадут.
Вот так и прошла моя короткая жизнь, но я не жалею. Что жалеть-то, раз предназначение моё такое? Те глянцевые, тоже в мусорку попадут, а может, на переработку. Может тоже кухонными салфетками станут или туалетной бумагой? А что? Ну и пусть, такое предназначение. Главное, что мы нужны. Не будь нас, эти глянцевые листы всех бы только раздражали и на кухне, я уж не говорю в туалете.
Поэтому я счастлив. У меня ещё вся ночь впереди, может, кошка придёт, расскажет что-нибудь. Повезло мне…
Автор публикации
