Толчок был несильным. Два балла, не больше.
Череп с отверстием в виске качнулся вместе со всем комплексом, после чего нехотя, с сухим треском сорвался с позвоночника и шлепнулся на клавиатуру. Тут же, словно ожидая этого, на ней вспыхнул зеленый огонек, а клавиши засветились бледным светом, который был еле различим под слоем пыли. Нехотя сонно моргнул монитор, выводя приглашение ввести пароль для входа в проснувшуюся систему.
Так и не дождавшись ввода, экран снова уснул. Но вот зеленый огонек засыпать не собирался.
***
«Эксперимент две тысячи триста сорок два» – прозвучал над головой безжизненный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины – гадостное ощущение. Потом лихорадочно почесался – тело зудело, а зад быстро на холодном металле.
– Хоть бы простынку какую подстелили, – пробурчал я, вставая. Щелкнули колени, принимая на себя вес тела. А как иначе – уже за сорок. Тут скорее пугаешься, когда что-то с утра не хрустит. С трудом переставляя ноги – затек, пока лежал – побрел к стулу и столику – больше в этом крохотном чулане с льющимся сверху белым светом идти было некуда.
«Подойдите к столу», – прозвучал тот же голос.
– Иду.
Шел охотно. Даже задумался – а чего мне так хочется к этому столу? Первый раз его вижу. Да и пустой он – гладкий низкий стол с исцарапанной столешницей. Чем это его? И кто?
Я закрутил головой, но ничего абразивного не нашел – лишь свои ногти, торчащие на несколько миллиметров. Ну не ими же в самом деле? И странно, почему я их еще не обгрыз? Такие замечательные ногти – как раз самое то, чтобы унять нервное состояние.
«Решите предложенную задачу».
– Ух! – я неловко дернулся, когда поверхность стола исчезла, а на месте неё появился простенький лабиринт, вроде тех, в которые мышей сажают и где в конце ждет кусочек сыра. Так, и где тут мой сыр?
«За решение задачи вы получите награду. Чем быстрее решите, тем больше будет награда».
На противоположной стене открылась ниша, в которой за стеклом лежало три шоколадных батончика.
– Легко, – потер я руки и приступил к лабиринту.
Когда в окошке остался только один батончик — остальные со временем исчезали – я уже нервничал. Лабиринт не имел решения! Я трижды проверил каждый вариант – к выходу не вел ни один. Но этого же не может быть! Задача обязана иметь решение! Я даже ногтем царапнул в одном месте – может просто экран того? Но нет.
– Тут нет решения! – громко сказал я еще через десяток минут, откидываясь на спинку стула, ощущая взмокшей спиной ледяной металл.
«Это правильный ответ. Возьмите награду и пройдите в следующую комнату».
– Ха! – торжествующе сказал я, цапнул батончик, и, откусив на ходу изрядный кусок, зашел через открывшийся проем, за которым находился лифт без кнопок.
***
«Эксперимент две тысячи триста сорок пять» – прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался – тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.
– Хоть бы простынку какую подстелили, – пробурчал я вставая. Щелкнули колени, принимая на себя вес тела. А как иначе – уже за сорок. Тут скорее пугаешься, когда что-то с утра не хрустит. С трудом переставляя ноги – затек, пока лежал – побрел к стулу и столику – больше идти было некуда.
«Подойдите к столу», – прозвучал тот же голос.
– Иду.
Шел охотно – было предчувствие чего-то хорошего. Что-то там у столика было хорошего. Откуда бы мне это знать? Первый раз тут очутился.
«Решите предложенную задачу».
– Ух! – я вздрогнул, когда поверхность стола исчезла, а на месте ее появился простенький лабиринт, вроде тех, в которые мышей сажают и где в конце ждет кусочек сыра.
«За решение задачи вы получите награду. Чем быстрее решите, тем больше будет награда».
На противоположной стене открылась ниша, в которой за стеклом лежало три шоколадных батончика. Ага, а вот и приятное чувство. Запах через стену почуял что ли?
– Легко, – потер я руки и, бросив алчный взгляд на батончики, приступил к лабиринту.
***
«Эксперимент две тысячи триста пятьдесят четыре» – прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался – тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.
– Хоть бы простынку какую подстелили, – пробурчал я вставая. Хрустя коленями и почесываясь, побрел к столику.
«Подойдите к столу», – прозвучал тот же голос, когда я уже сел на стул.
– Да я уже пришел, – буркнул в никуда, хотя понимал, что этого не требовалось.
«Решите предложенную задачу».
Я быстро оглядел появившийся на экране лабиринт.
– Задача не имеет решения, – сказал я без малейших сомнений. Эта уверенность всплыла откуда-то из живота прямо в голову, заполнив её до краёв.
«Это правильный ответ. Возьмите награду и пройдите в следующую комнату».
Я сгреб три батончика в охапку и косо посмотрел на открывшийся проем. Что-то мне в нем не нравилось.
«Пройдите в следующую комнату».
Идти не хотелось, но и оставаться тут было глупо. Быстро запихав в рот нереально вкусные батончики – вдруг отнимут – опасливо зашел в лифт без кнопок.
***
«Эксперимент две тысячи триста семьдесят восемь» – прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины. Потом лихорадочно почесался – тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле.
– Хоть бы простынку какую подстелили, – пробурчал я, вставая и намереваясь идти к столику. Больше тут идти было некуда. Но почему-то к столику идти не хотелось – словно на нелюбимую работу.
«Подойдите к столу», – прозвучал голос.
– Не хочу, – заявил я, пытаясь найти повод не идти – что-то внутри этого не хотело.
«Подойдите к столу», – снова нужно повторил голос.
– Неа, – во мне неожиданно заговорило чувство противоречия.
«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».
– Отказываюсь, – упрямо повторил я и пошлепал к открывшейся двери. Зашел в лифт, дверь закрылась. Ща поед… Пол рывком ушел из-под ног, короткое ощущение невесомости, вспышка дикой нестерпимой боли в груди, темнота.
***
«Эксперимент две тысячи триста девяноста два» – прозвучал над головой холодный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Я открыл глаза. И остался лежать. Вставать не хотелось. И я не мог понять почему – тело, даже ощущая холод металла, сопротивлялось попыткам разума его поднять.
«Подойдите к столу», – прозвучал противный безжизненный голос.
Я его проигнорировал.
«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».
И это я проигнорировал, тупо глядя перед собой.
Прошло часов шесть или семь – страшно, до рези в желудке хотелось есть. Обняв себя руками, я ходил туда-сюда по камере, бросая взгляды на распахнутую в стене дверь.
«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату», – в очередной раз сообщил голос.
– Есть хочу!
«Если вы отказываетесь проходить задание, пройдите в следующую комнату».
– Пошла на…!
Когда боль в животе стала нестерпимой, я вошел в лифт.
***
«Эксперимент две тысячи четыреста двадцать четыре».
Если встать на стол, то можно кончиками пальцев потрогать лампы на потолке. Они теплые. Ногти оставляют следы на экране с лабиринтом, если методично царапать одно и то же место. Кто-то до меня уже, похоже, это делал. Интересно, сколько лет нужно, чтобы процарапать экран?
***
«Эксперимент две тысячи четыреста тридцать восемь».
Я спрыгнул со стола на пол, выставив вперед руки. Они с готовностью сломались.
– Я не могу пройти испытание – хотя очень хочу, – заискивающе сказал я.
«Пройдите в следующую комнату – там вам окажут медицинскую помощь».
О! Это было что-то новенькое. Попробуем – боль в руках была нестерпима, и я бегом заскочил в открывшийся лифт. Невесомость. Боль. Темнота.
***
«Эксперимент две тысячи четыреста сорок два».
Почему я так отчетливо все помню? Что за дверью – смерть, что лабиринт не имеет решения, что батончики вкусные. Я точно здесь первый раз. Дежавю? Но почему я не помню, кто я такой? Почему я голый? Что я тут делаю? И кто все это затеял?
Я встал с железной кровати – хоть бы простынку кинули. Как только ступни ощутили холодный метал пола, меня накрыло дикой волной отчаянья. Она поднялась откуда-то снизу и затопила пустую голову. Я рухнул на пол закрыв голову руками и завыл. Не было отсюда выхода. Я это отчетливо знал, хотя знать не мог.
Сидя в углу я думал. Мне больше ничего не оставалось – пространство за открытой дверью у тела вызывало суеверный ужас, хотя мозг твердил обратное. «Буду сидеть, сколько смогу», – решил я для себя.
Внезапно, пол толкнулся в ноги, стены заходили ходуном, мигнул и погас свет. Что-то жалобно нечленораздельно завизжало из скрытого динамика и наступила тишина.
Через несколько томительных минут, что-то где-то ухнуло, по полу прошла короткая дрожь. Неожиданно вспыхнул свет.
Пока я тер глаза, в комнате что-то изменилось. Проморгавшись, я уставился на стол, на котором высунувшаяся из стены телескопическая стрела быстро распечатывала человеческое тело. Я завороженно смотрел, как еще одна копия меня появлялась из ничего. Стрела убралась в стену, тело резко дернулось на столе, а на меня пахнуло свежестью.
«Эксперимент две тысячи четыреста сорок три», – прозвучало с потолка.
После чего второй я открыл глаза. Заметив меня, он сел на столе.
– Привет.
– Привет.
– Ты кто?
– Я – Первый. А ты – Второй. Устроит?
Себя было рассматривать интересно, но чуть странно. В зеркале как-то не так это все смотрелось. Какой же я некрасивый. Он рассматривал меня с тем же самым выражением неприязни.
– И что дальше? – спроси он.
И голос противный.
– Не знаю. Но надо что-то делать.
«Подойдите к столу», – прозвучал голос.
– Ты ходил уже?
– Конкретно я – нет. А вот эти тысячи – скорее всего, да.
– Какие тысячи?
– Потом еще наслушаешься. «Эксперимент две тысячи…», – прогнусавил я. – Я условно Первый. А ты — условно Второй. И давай не будем тратить время впустую.
– А что делать нужно? – спросил он, вставая и пошатываясь.
– Ну уж точно не лабиринт решать.
Я рассказал ему, что успел понять сам. Он поверил сразу — еще бы, я бы тоже сразу поверил — а он это я.
Первым делом мы попытались добраться до ламп – я подсадил второго, посадив на плечи. Отковырять все три панели удалось легко – но за ними были те же гладкие стены, а проводов к панелям никаких не шло. Динамик тоже найти не удалось – казалось, что звук идет от самих стен, а не из одной какой-то точки. Потом мы попытались вдвоем отодрать столик с экраном и стол-кровать, где нас печатали. Безуспешно.
Нужно было выиграть время – быстро пройдя лабиринт, получили три батончика. Один закинули в открывшуюся дверь – он остался лежать на полу.
– Веса не хватает, – хором сказали мы. И начался поиск веса. Вновь попробовали отодрать стул и столик. Простучали стену, откуда выезжала стрела – бесполезно. Закинули две из трех ламп к батончику – ничего.
Шло время. Голос предлагал пройти в дверь. Мы молча сидели в разных углах — то ли из-за неприязни, то ли из-за стеснения — все же голым рядом с другим человеком, даже если это ты сам, быть как-то неприятно.
– Ну не может же быть вот так… Должен быть выход, – сказал второй и с силой ударил по стене кулаком. Стена ощутимо прогнулась.
Я бегом кинулся к нему, и мы стали бить в это место пока не заболели кулаки. Выемка была – но она не увеличивалась. Но сам факт возможности повреждения стены дал нам направление к действию. Мы методично обстукивали все поверхности.
Удача улыбнулась мне – после удара одна из панелей прогнулась, после второго провалилась внутрь, открывая узкое отверстие, откуда веял ветерок – вентиляция. Отверстие было небольшим, с ладонь, но мы прыгали и кричали как питекантропы, впервые добывшие огонь трением.
– И что дальше?
Мы сидели напротив дыры в стене и смотрели на нее.
– Отсюда воздух идет – а куда он уходит?
К тому времени мы обследовали оставшиеся части поверхностей – больше слабых мест не было – даже если панели и прогибались, то не ломались.
– Углекислый газ тяжелее воздуха, – сказал Второй, – и отводиться должен откуда-то снизу.
И тут мы поняли, что пол до сей поры не простукивали – только стены и потолок. Обрадованные новой идей, мы кинулись искать. И нашли второе отверстие. Прямо за столом-кроватью.
– И что нам это дало? – я поднес ладонь и почувствовал тягу.
– Может, попробуем заткнуть дырку? – глядя на мои игры с ладонью сказал Второй, – вот только чем?
Дыра была ощутимо больше входной, и ладонью её уже было не закрыть.
– Собой, чем еще, – Второй сел задницей на выходное отверстие, и мы стали ждать. Долго ничего не происходило, а потом…
– Ааа!!! Вытаскивай меня! – заорал он так страшно, будто его кто-то жрал снизу. Я схватил его за руку и рванул со всей силы.
– Ааааа!!! – заорал он еще громче, а я с вырванной конечностью отшатнулся назад, врезавшись спиной в стену.
Честно, я растерялся. Второго словно засасывало внутрь, ломая пополам, а я так и стоял крепко сжимая его руку. Он уже не орал и очевидно был мертв. Но самое шокирующее – крови из его плеча почти не было. Я ожидал кровавых брызг и фонтана – но лишь жиденькая желто-красная струйка стекала по искореженному телу, исчезая в отверстии. «На всем экономят» – пронеслась в голове мысль. Вторая же мысль это объяснила: «А зачем ради часа теста делать полноценного человека?» Третья была совсем уж безрадостной: «А какой у меня срок службы? Когда выданный эрзац просто откажет?» Меня пробрало ледяным ознобом. Нужно торопиться, если хочу в этой инкарнации чего-то достичь. Очевидно, что Первым после перерождения я быть перестану. Да и вряд ли землетрясение, или что это была за тряска, это частое явление, и я получу еще одного Второго.
Усилием воли вырвав себя из ступора, подскочил и, напрягая все силы, выдернул остатки тела Второго из жадно чавкнувшего отверстия. Гул, доносившийся снизу, стих. И всё стало как и раньше. Только у меня на руках оказалось энное количество килограммов мяса, которых уже наверняка хватит лифту.
Одного торса не хватило — пришлось закинуть обе ноги и руку, которую я отдавать не хотел. Дверь, чуть подумав, попыталась закрыться, но я ей не дал, благо усилие на механизме было мизерным, после чего я смог воочию наблюдать, как капсула рванула вниз. Мне оставалось только выглянуть в шахту, убедиться, что сверху уже стремительно приближается новая капсула, выругаться и спрыгнуть в темный провал.
Словно по горке я летел по металлическому желобу, стирая кожу на спине и ягодицах. Желоб вскоре стал изгибаться, становясь всё более пологим, и я смог встать на ноги. В трубе было душно и темно. Впереди что-то хрустело и чавкало. Даже думать не хотел, куда капсулы доставляют тела. Хотя чего-тут думать, перерабатывают, чтобы было из чего печатать новых подопытных — безотходное производство. И как бы ни было мне страшно от того, куда я могу прийти, но больше идти было некуда. А еще в любой момент могла появиться очередная капсула. И что-то подсказывало, что встречи с ней я не переживу.
Это давящее в спину чувство заставило сперва перейти на быстрый шаг, потом на бег, а потом на панический спринт на грани возможностей этого хлипкого тела, до кругов перед глазами и боли в груди.
Так бы и бежал в панике, если бы не экономность создателей этой душегубки — пол, оказавшийся створками без каких-либо запоров, подо мной разверзся, и я полетел вниз. К счастью, какая-то автоматика не сработала, видимо нужна была еще капсула, чтобы привести в действие эти огромные зазубренные валы. Но ударился и ободрался я знатно. Барахтаясь среди торчащих зубцов, я пытался хоть как-то отползти к краю, но они словно не хотели отпускать добычу и мне никак не удавалось зацепиться за скользкие от бледной крови и остатков мяса выступы. Лишь донесшийся издалека приближающийся свист смог достаточно меня мотивировать, чтобы подвывая от ужаса, рывком, ободрав кусок кожи с бедра, вывалиться из дернувшейся мясорубки.
Уже с пола я наблюдал, как из вновь открывшегося люка выпал я, и с характерным хрустом и чавканьем отправился на перерождение.
Помещение, в которое я попал, несмотря на все обстоятельства, заставило меня улыбнуться. Никакого стерильного минимализма — пыль, конфетные фантики, пара окурков, единственная перчатка, плакаты по технике безопасности, столик с пустыми бутылками и стаканом, сине-зеленые комбинезоны на вешалке, консоль управления, подмигивающая зеленым огоньком и, главное, дверь. Обычная дверь с ручкой и магнитным замком.
Облачившись в мешковатый комбез, я принялся шарить по шкафам. В тайне я надеялся на еду — любую! Верхом мечты был брикет лапши, который бы я даже без воды сгрыз. Но ничего съедобного. Как и воды. Зато очень много всякого железа. Коробочки с болтиками, провода, пустые печатные платы с россыпью достаточно примитивных на вид транзисторов, резисторов и прочей логики, паяльная станция со следами интенсивного использования и целая гора криво спаянных готовых плат. Я что в прошлое попал? Или хобби такое у аборигена было? Замок-то вроде современный. Да лампы эти плоские без каких-либо проводов явно не на транзисторах.
Кстати о замке. Я в молодости увлекался схемотехникой и сомнений, что смог бы взломать немудреную схемку, у меня не было. Но время… Поэтому решил сперва поискать ключ.
Удача мне наконец улыбнулась — в самом старом и затертом комбезе нашлась карточка с почти стертой фотографией. Вроде, там был не я — хоть какое-то видовое разнообразие.
Но сперва консоль.
Я стер с экрана слой пыли и потыкал клавиши на такой же пыльной клавиатуре. Экран засветился и появилась заставка: проекция Меркатора с тремя буквами FTL. Ни эмблема, ни буквы ни о чем мне не говорили. Наугад повводив всякое в приглашении на авторизацию и не добившись никакого успеха, бросил гиблое дело и, поднявшись по гулкой металлической лестницей на два пролета, подошел к двери. Провел карточкой по пластине. Лампа приветливо мигнула, и я вышел в коридор.
Те же тускло поблескивающие стены, что и в «моей» комнате, те же лампы, налепленные на потолок, тот же пол. Меня передернуло от воспоминаний, но хоть ненавистной двери в лифт не было. Я находился в тупичке — пройдя пару метров, вышел к развилке — влево и вправо уходил коридор, в котором нехотя разгорались лампы.
А вот и двери. Десятки дверей с зелеными лампочками на пластинах по левую руку явно кругового коридора. Подумав пару секунд, пошел направо. Сразу же убедился, что допуска карточки недостаточно — огоньки перемигивались красным и ничего не происходило.
Зато ее хватило открыть дверь на правой стене «оси» – это оказался лифт.
Я рефлекторно отшатнулся от приветливо распахнувшихся створок. Восстановив сбившееся дыхание, заглянул внутрь — здесь были кнопки. Дернув плечом, вошел внутрь и нажал цифру «пятнадцать» – только около нее был нарисован белый домик.
Лифт ехал томительно медленно. Загорающиеся и гаснущие цифры показывали прогресс. «Пятнадцать». Створки снова открылись. Круглая просторная площадь, пустые вазоны, скамейки и три копии меня увлеченно рвущих на части и жрущих четвертую копию. Перепачканные в бледно-розовой крови лица отреагировали на шум и уставились на меня. Один из них поудобнее перехватил копье и сделал мне приглашающий знак рукой. Я отрицательно покачал головой и потянулся к кнопкам.
Дзыыынь!!!
Копье ударилось в стенку рядом с моим плечом, но я уже вдавил первую попавшуюся кнопку и створки стали закрываться.
Но тут же снова открылись — мешало древко. Я ударил по нему сверху — оно накренилось и этого хватило — но покрасневшие белки глаз и облезающую кожу того меня рассмотрел отчетливо. Створки захлопнулись прямо перед «моим» носом.
Таааак. Таак. Так. Я вжался в стенку лифта. Никакой я не первый значит. И не второй.
«Двадцать три».
На этот раз коридор был пуст. Я опасливо посмотрел влево и вправо. Прислушался. Тихо. Выдернул копье и осмотрел — это была пластиковая ручка с прикрученными спереди заостренным увесистым куском железа — и где взяли? Наконечник весь был перемазан в свежей крови.
Коридор двадцать третьего этажа был длиннее — вот и всё отличие. Те же ряды закрытых дверей и гулкая пустота с медленно просыпающимися при моём приближении лампами.
Пройдя полный круг, я был вынужден снова войти в лифт. На этот раз нажал самую верхнюю кнопку.
Длинный темный коридор — лампы не загорались — и где-то вдалеке — одна единственная дверь над которой горела лампа и зеленым светилось табличка с бегущим в направлении белой стрелки человечком. Выход.
Под дверью, привалившись к ней спиной, в окружении пустых бутылок сидел человек. Причем сидел давно — кожа пергаментом обтягивала череп, жесткая короткая щетина пронзала эту кожу словно иглы, комбез был точно таким же, как на мне. А самое главное — это был не я!
На полу, рядом с еще одной сломанной пополам карточкой-пропуском лежала отвертка. На полу было что-то выцарапано. Я смахнул пыль.
«Выхода нет».
Я присел рядом с техником, который все еще щерился в улыбке.
– Вот хорошо тебе. Сидишь, улыбаешься. Счастливый. Ты смог отсюда сбежать, пускай и таким способом — и даже не представляешь, как тебе повезло. А хотя, – я сдернул кепку с его головы и нацепил на себя, – скорее всего, знаешь. Иначе, с чего бы тебе улыбаться?
Моя карточка тоже оказалась бессильна — замок издевательски мигнул красным и снова зазеленел. Я наклонился, сунул отвертку в карман и вернулся в лифт. Ну что же — по крайней мере я знаю, где выход отсюда.
Посетив все неотличимые друг от друга этажи, пришел к неутешительному выводу — меня вновь ждет пятнадцатый.
Я с тревогой прислушивался к телу — справлюсь? Но вроде пока было как обычно — уже привычная тяжесть в конечностях при ходьбе, пустая голова, из которой будто вырвали кусок, и все усиливающееся чувство голода.
Я сидел, привалившись к стене лифта, и решался. Что меня ждут там, не было сомнения — здесь, как я понял, в целом скучно и ничего не происходит. А судя по вытянувшимся лицам людоедов, мое появление было событием, сломавшим принятый уклад. Но у меня есть оружие, одежда, карточка. А значит, я все же первый среди всех.
Я вытащил отвертку и процарапал у себя на груди цифру «один».
– Чтобы не забыть, – сказал я сам себе.
Идти жутко не хотелось, но, как сказал один мой друг: «Выхода нет».
И я вдавил кнопку.
На этаже у лифта никого не было. Было тихо. И лишь остатки трапезы: кисти, костлявые ноги, небрежно обглоданные ребра, да голова с закатившимися глазами, свидетельствовали, что мне не привиделось. Я, крутя головой во все стороны, подбежал к останкам, схватил кисть с частью предплечья и бросился бежать вперед — там был тупичок, тонущий в полумраке — очень похожий на тот, который вел к мясорубке. В нем нашлись сразу три двери. Под ногами хрустели кости — сюда стаскивали, что оставалось от неудачников.
Мне показалось, что я слышу шлепки множества ног в коридоре. Не раздумывая, выбрал среднюю дверь. Замок мигнул, я ввалился в комнату и тут же захлопнул ее за собой. Сердце гулко стучало в груди, а голову сдавили стальные обручи. Большой зал: столы с консолями, небрежно отодвинутые стулья, стеллажи с папками-скоросшивателями, часть валяется на столах и на полу — и ни одного листа. Уходили быстро, но брали всё. На папках — все тот же логотип «FTL».
Отложив все дела — обед же, подошел к горшку с сухим деревцем в центре зала. Уж если есть, то на природе. Плюхнулся на пол и, урча, как голодный кот, вгрызся в сладковатое пресное мясо. Не было ни отвращения, ни рвоты — я знал, что это распечатано, а не рождено. Да и ел я себя — меня же не тошнит, когда я грызу свои ногти или поедаю козявки? Было просто не вкусно — соли бы. И кетчупа. И запить. Как бы не заикать с сухомятки.
Вроде, свежее мясо — должно быть пропитано кровью и сопутствующими жидкостями. Но нет — выжатая губка. Скорее всего, выпили мои копии — с водой тут все плохо. Интересно, сколько я уже живу, а в туалет не хочется — может и на этом сэкономили? Я оттянул резинку штанов — ну хоть на это не поскупились.
Остатки руки прикопал в горшке — типа похоронил. Хотел еще из карандашей соорудить крест, да не смог вспомнить — крещеный ли, и воздержался от ритуалов. Вдруг я — буддист?
Обыск ничего не дал — ни карточек, ни документов, ни полезных вещей. И я решил больше не тратить здесь время.
В туалете, нашедшемся за первой дверью, воды не было. Но было зеркало. Стер пыль. На меня взглянула красная рожа с сухими выпученными глазами. Рот перемазан красным, в зубах застряли кусочки мяса. Дернул салфетку из держателя — вытер лицо. Лучше не стало, но некое ощущение «сделал, что мог» позволило не думать о внешнем виде.
За второй дверью нашлась серверная. За толстым стеклом перемигивались огнями стойки с серверами. Гудела вентиляция. Нашлась и неизменная консоль. А на консоли с задней стороны — налепленный желтый листик с двумя строчками букв, которые в осмысленные слова не складывались.
Ох уж эти админы…
Консоль учетные данные приняла. И экран тут же затопило предупреждениями о критических ошибках всего на свете. Я терпеливо закрывал их сотнями, но тут же появлялись новые. Потом мне надоело и просто стал ждать.
Когда новые перестали появляться каждую секунду, я закрыл все сразу и наконец рассмотрел содержимое рабочего стола. Стандартный набор. Лишь один ярлык отличался. Я запустил его и увидел схему комплекса. Как я и предполагал — это был шар. Тридцать уровней, пронизанных шахтой лифта и окутанных целой паутиной трубопроводов, кабель каналов и шахт для утилизации меня, лабораторий с порядковыми номерами от нуля до двухсот, склада, энергоустановки, резервуаров. Среди прочих выделялся административный пятнадцатый, где, кроме уже посещенных комнат, нашлись помещения с с метками «конференц зал», «кабинеты руководства», «комнаты отдыха».
Вот туда мне и нужно. Настораживало, что почти все лаборатории этажа мигали на схеме тревожным красным и имели статус «Неисправно». Очевидно — облезлый я разобрался, как выводить из строя лаборатории и выбираться оттуда не через утилизатор. Иначе, карты-пропуска бы там уже не было.
К сожалению, управлять всем этим я не мог — требовались расширенные права — я мог только смотреть и помечать разными статусами предупреждения. Видимо, листик с паролем был для моего «безвыходного» друга. Жаль.
Я выбрался из серверной и осмотрелся. Издалека справа раздавались приглушенные крики. По стенке, я выбрался из тупичка и по отвратительно светлому широченному коридору вдоль кадок с сухими деревьями побежал влево. И нос к носу столкнулся с выходящему из двери собой же. Копия тащил полураспечатанное тело и был настолько увлечен этим процессом, что лишь упав на спину, заметил меня. Глаза его вытаращились.
– Одежда? Где взял? Отдай мне! Я тебе мясо!
– Где взял, там больше нет. Могу кепку отдать – хочешь?
Тот закивал.
– Тогда пошли со мной, расскажешь что знаешь и получишь.
– Без обмана?
– Ты же меня знаешь, – ухмыльнулся я. – Сказал, что получишь — значит получишь.
Новый второй снова закивал и втащил мясо обратно в предбанник с консолью и окном, через которое было видно пустую комнату, потом приглашающе махнул рукой.
– Как смог выбраться из комнаты? – спросил я сразу, как дверь закрылась.
– Да просто взял и открыл, когда стены простукивал. Шарики достало за батончики катать.
«Так, они тут шарики катали — разные задания».
– Тут многие комнаты были неисправны. Я не знаю почему — не помню так далеко — не в своей комнате перерождался много раз уже. Быстро забываешь тогда всё. Нужно в своей перерождаться — тогда не забудешь. Первый вон не забывает. Но он и не перерождался давно.
– Первый?
– Ага. Он тут самый умный – долгожитель. Правда, умрет скоро — совсем тело износилось.
– Он где?
– Пытается комнату директора открыть. Его мы не трогаем — пускай ковыряется. Может получится.
Второй улыбнулся так, как я улыбался говоря о блаженных.
– Ну, что еще?
Я заметил, как второй медленно заводит руку за спину. Он же голый — в жопе, что-ли, что-то прячет? Ну делаю вид, что не заметил.
– Ты знаешь, что это вообще и почему нас тут используют как морских свинок?
– Без малейшего понятия, – улыбнулся Второй.
– Не пытались разобраться?
– Первый пускай разбирается, – он резко дернул руку с куском заостренной трубки, но я был готов, и копье пригвоздило его плечо к полу.
– Ааа, – задергался тот на железке, заменяющей наконечник, но вскоре расширившимися глазами уставился на отвертку в моей руке, – ты же обещал, что я получу кепку!
– Кепку? Я сказал, что ты получишь. Так получай, – отвертка легко пробила лоб и вошла на всю длину как в масло. Ожидая большее сопротивление, я не удержался и упал прям на Второго.
– Халтура, – сплюнул я, вставая.
Осмотрел тело — прислушался к себе — нет, есть пока не хотелось. Прихватив трубку, вышел из комнаты, где рука, выдвинувшаяся из стены уже начала печать очередного тела. Я было насторожился, но тело допечаталось до середины, после чего рука замерла, не завершив процесс. «А, ну вот почему Второй половинку взял, а не целую «буханку»».
Выйдя из комнаты через дверь, отчетливо угадывающуюся на фоне стены, у меня такой не было, потопал дальше. Первый, значит. И, судя по описанному вторым состоянию, он действительно Первый и выбрался раньше, чем я. Ну с такой халявой еще бы — дверь полноценная!
Мне еще пару раз встречались Вторые, но я уже с ними не беседовал, сразу в расход пускал. Себя оказалось убивать очень просто. Жаль, нельзя так весь этот кошмар закончить… Думал уже свою комнату разломать — а вон Второй и не в своей возродился и помнил, что не в своей… Эх…
– Эй, – окликнули меня. – Копье мое брось и руки покажи, чтобы я видел. Ты кто?
Черт, расслабился.
– Я это, – широко улыбнулся облезлому из первого помещения. Копье бросил — против трех оно не играет.
Облезлый напряженно меня рассматривал.
– Я думал кто-то из персонала нашелся. Где взял? – он явно имел в виду комбез.
– Где взял, там больше нет.
– Врешь — я когда вру, всегда рот кривлю.
– Тебя не проведешь. Есть еще, да, три. Но тебе-то что с того?
Тот пожал плечами.
– Хочу. А что тут еще делать? А так цель какая никакая.
– А Первому помочь?
– И так помогаю — мясо ему ношу, охраняю. Он у нас самый опытный и везучий. Предбанник же смог вскрыть.
«Прям моими словами шпарит. А ну да, это же я.»
– Ну и я к нему. Попробую помочь — наслышан уже про него. Я тоже Первый, только с другого уровня. Отправили к вам.
Я развел ворот, показывая вырезанную самим же собой цифру один. Рот пытался скривиться, но я за ним следил.
– Ммм, – задумался Облезлый. – А у вас там все одетые?
– Нет конечно, – аж возмутился я, – только Первый.
– Теперь верю. Пойдем.
«Ага, верит он».
Я попытался наклониться за копьем.
– Не-не, это моё, – покачал Облезлый пальцем и сцапал оружие.
– Кстати, а ты как сделал такой наконечник?
– Одну из капсул разломали, – он показал свое новое копье, – а древко со склада. Там этих палок целая связка, не знаю, зачем они были нужны тут.
Мы подошли к еще одной площади. На этот раз дверь не пряталась в тупичке, а гордо блестела закаленным стеклом по центру стены. Мы прошли в нее.
Безворсовый ковер, столы, консоли, кадки и горшки, где когда-то были цветы, стеллажи, шкафы, стулья для посетителей, большая консоль на стене, похожая на окно. Я заозирался.
– Нам дальше.
Мы прошли еще одну дверь. В следующем помещении был только один стол с и пара стульев. У двери рядом с разобранным замком копошилась какая-то бледная куча.
– Первый, к тебе еще один Первый с другого уровня.
– Интересненько, – голос был хриплый, а на меня посмотрели почти выпавшие из глазниц безумные глаза. Плоть почти сползла с бугристого пористого черепа, не было ни носа, ни ушей, ни волос. Жуткое чудище сочащееся сукровицей уставилось на меня.
– А ты нашел нормальную одежду, а мне вот пришлось самому шить, – Чудище хрипло закаркало. – Нравится?
– Очень, – покривился я, глядя на отвратительный наряд. Тем не менее, стоило отметить старательность, с которой куски человеческой кожи были раскроены, а потом стянуты веточками и кусочками проводов. Получился своеобразный пиджак-плащ и штаны-шорты
– Распадается быстро — часто перешивать приходится, – пожаловалось плаксиво Чудище, – время трачу. Твой комбез мне подойдет лучше. Разденьте его.
Второй отставил копье и направился ко мне.
Отвертка вошла в центр облезлого лба все с той же легкостью — по одним лекалам делаемся.
– Убейте его, – заверещал Чудище. Вторые, или скорее Третьи, попытались заколоть меня. Тут и трубка пригодилась — пока один из Третьих выл, пытаясь вытащить ее из живота, второй Третий уже был насажен на верную отвертку.
– Все проще, когда есть правильный инструмент, – сказал я, добивая первого и оборачиваясь к Чудищу. – Ну, рассказывай.
– Тут сидел секретарь, там — он указал за дверь — директор. Видишь, сколько я всего знаю! – зашелся в хриплом карканье Чудовище. Я знаю меньше твоего. У тебя одежда, отвертка, ты ездишь на лифте. Как ты в него попал?
– Карта допуска, – я показал карту.
– Так открывай!!! – взвизгнул он, начав быстро собирать разобранный замок. – Быстрее! Мне мало осталось, я хочу узнать, что там.
– Не получится — это карта механика. Он, кстати, на тридцатом уровне около выхода сидит в виде скелета и улыбается.
– Хорошо ему, – прошипел Чудище, – смог сбежать.
– Дааа… Так ты сможешь открыть замок без карты?
– Да. Два же открыл. И ты сможешь — я же это ты. Тут схема хитрая — никак не могу понять, иди глянь.
Чудище снова быстро разобрал замок и махнул сухой рукой, больше похожей на птичью лапу.
– Отойди подальше.
– Я уже не могу. Почти не могу. Тело распадается.
– Отползи. Иначе я тебя сперва убью, а потом уже полезу ковыряться в схемах.
– Параноик, хотя сам такой же, – снова закаркал Чудище. – Ты заметил, как легко общаться с самим собой?
Я промолчал, дождался, пока Чудище отползет в сторону, и осмотрел замок. Схема внутри оказалась подозрительно знакомой.
Это же мой лабиринт! Только у него на этот раз есть решение! Я быстро нашел на схеме мост, где не было припоя, и замкнул его отверткой. Замок щелкнул.
– Получилось, – благоговейно прошептал Чудище и как-то уж слишком резво поковылял к двери. – Позволь мне, я так долго ждал…
Я пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой — какая разница, кто будет первым.
– Тебе тоже немного осталось, – прохрипел Чудище, протискиваясь в комнату – ты же чувствуешь? Мне – три дня, и я почти разложился. А тебе?
– Мне один. Один долгий сумасшедший день.
– Мы бабочки-однодневки.
– Угу, – я шагнул за Чудищем. – Только бессмертные.
– А все-таки я – Первый, – засмеялся Чудище, осматривая комнату.
Обычная комната, опять кадки и горшки с высохшими стволами, ковер, черный экран на стене, целая батарея пустых бутылок и скелет в строгом костюме. Череп лежала на столе рядом с клавиатурой.
– Какой костюм, – восторженно выдохнул Чудище. – Моё!
– Куда тебе! Даже стоять уже не можешь.
Я тоже представлял себя в этом костюме. Там и белье нижнее есть наверняка, и ботинки.
Чудище глянул на меня и усмехнулся.
– Как думаешь, когда ты переродишься, где ты появишься? На своем уровне или тут? Что-то мне подсказывает, что первое.
И я испугался. Эту мысль я гнал от себя, но она иногда прорывалась наружу.
– Моё. Всё моё! – расхохотался Чудище, – и костюм мой, и карта доступа. Всё моё! Я скоро вернусь — никуда не уходи.
Мелькнула рука с зажатым предметом. Я даже не успел испугаться, как Чудище с куском металла в сердце счастливо улыбаясь повалился на пол, заливая ковер жиденькой почти бесцветной кровью.
– Твою же… И Второй же скоро… И Третьи…
Я заметался — как закрыть дверь? Если бы я был директором такого комплекса, где всякие ужасные подопытные могут вырваться, предусмотрел бы я запасной выход? Конечно. И способ закрыться. Кнопка. Нужна кнопка. А где ей быть как не снизу столешницы?
И кнопка нашлась. Двери сами захлопнулись. Сухой голос доложил:
– Схема замка перепрограммирована. Лаборатории уровней тридцать и четыре перепрограммированы.
Значит, нерешаемый лабиринт был не просто так. И теперь он стал нерешаемым на четвертом уровне. Ну удачи им.
– Привет!
Я вздрогнул и уставился на оживший экран на стене. Вспыхнул знакомый логотип, и я, веселый, пышущий здоровьем, в красивом с иголочки костюме, на фоне зелени в кадках заговорил:
– Приветствую тебя, счастливчик! Раз ты смог сюда добраться — значит, ты лучший. Устраивайся в кресле, налей себе выпить и…» Видео зарябило и сменилось совсем другой картинкой. Я был все еще в костюме. Но выглядел я не важно, а исхудалое лицо с обострившимися чертами выглядело измученным и обреченным.
– Прости, что не встречаю лично — я немножко умер. С тех пор, как лифт с персоналом и архивами ушел наверх, прошло два месяца. Обратно он так и не вернулся. Связи нет. Еда кончилась. Макс сидит около шлюза целыми днями, спускаясь только за выпивкой. Аннулировал ему доступы в лаборатории — мне кажется, он уже наших «свинок» начал кушать. А я вот брезгую.
Я на экране горько усмехнулся, достал горсть таблеток, высыпал их в стакан и отпил коричневой пузырящейся жидкости.
– Ты, наверное, думаешь, что я сейчас тебе буду рассказывать, зачем ты здесь, что за задания, почему нужны эти бесконечные перерождения, что мы тут исследуем и почему критично важно для всего человечества было успеть, что я дам тебе возможность восхититься задумкой и красотой реализации, ощутить гордость за себя – ведь это ты придумал и добился полного успеха. Забей, вот правда, просто забей. Раз лифт с поверхности не пришел, значит, мы всё-таки не успели и всё остальное уже неважно. Код самоуничтожения базы нацарапан на столешнице. Но я лучше по старинке, — он покачал жидкостью в стакане и выпил до дна. Отсалютовал пустым стаканом и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.
Экран погас.
Сказать, что я был разочарован, это ничего не сказать. И всё? И ради этого я так долго пробирался в эту трижды проклятую комнату? «Забей». Появилось резкое желание что-нибудь сломать.
В дверь с той стороны стали скрестись. Так быстро?
Я заторопился. Ну нет, перерождаться я не хочу… Не хочу обратно… Я отчетливо понимал, что мне дико повезло, что смог вырваться и добраться так далеко. Вряд ли повезет снова.
На столе действительно нашлась старательно процарапанная последовательность букв, цифр и символов.
Я вводил код сотни раз, надеясь переубедить упрямую машину, но получал неизменный ответ: «У вас недостаточно прав для выполнения данной команды».
На третий день, когда я уже не мог стоять — сломались ноги – лежал около стола, пачкая шикарный костюм сочащейся кровью и ошметками слезающей кожи и мяса, в кабинет вошли. Я это почувствовал — глаз уже не было, а вместо ушей были лишь дыры.
Короткая вспышка боли. Темнота.
***
«Эксперимент три тысячи шестьсот шестьдесят шесть» – прозвучал над головой безжизненный голос, выдергивая меня из оцепенения.
Где я? Кто я? Голова была звеняще пустой. Я протер лицо от несуществующей паутины – гадостное ощущение. Потом лихорадочно почесался – тело зудело, а зад быстро замерз на холодном металле…
Автор публикации
