СЕМЬ КРУГОВ САДА Мишеля Фуко
Я умер?
Вне сомнения. Вот радость-то!
Наконец отдохну от мирской суеты, не отвлекаясь, завершу разработку своей «Гетеротопии пространства».
Но, оказывается, великому мыслителю невозможно умереть спокойно.
На том свете сразу попал в бюрократическую карусель.
Идите туда! Нет, в эту очередь! А где ваши рекомендации?
Кто вы такой вообще?!
Последний вопрос меня настолько возмутил, что я демонстративно покинул общую очередь новопреставленных и отправился на поиски лучшей доли.
С трудом отыскал дверь с табличкой «Мудрецы», вошел в приемную и гордо заявил, я, мол, Поль Мишель Фуко, ученик самого Фрейда. И сразу услышал его гневный вопль.
– Гнать отсюда этого зануду! – донеслось из кабинета. – Семь кругов сада! Пущай там тестирует свою иллюзорность пространства.
Секретарша с рогами старой козы нажала кнопку, и я провалился…
Корабль: новый миф об Одиссее
Плечо Одиссея украшала татушка – голая тетка в обрамлении древнегреческой надписи «Не забуду Пенелопу, ее сиськи, ее попу». Я хотел было возмутиться, но море вскипело, и появилось рогатое чудище, чьё зловонное дыхание заставило бывалых моряков корчиться на палубе.
«Блендамет тебе в рот!», – крикнул я, когда монстр дыхнул перегаром. Теряя сознание, я свалился в воду вслед за боцманом. Огромная пасть проглотила меня, как Иова, что подтвердило теорию синхронии культуры гетеротопии.
Растворяясь в желудке чудовища, я с обидой наблюдал сквозь прозрачную шкуру, как Одиссей с матросами карабкались обратно на корабль. Живы. Выходит, что пострадал один лишь я, оказавшийся в разрыве с традиционным временем. С этой мыслью я воскрес на…
Кладбище: бремя есть камни
Меня в хаотическом беспорядке окружали кресты, обелиски, склепы и пафосные статуи. Я чувствовал себя в субботнем супермаркете.
Перед грудой булыжников сидел хан Батый, задумчиво обгладывающий серый камень.
– Философ! – обрадовался я и спросил: – Что ты делаешь?
– Время разбрасывать камни минуло. Время собирать камни в прошлом. Теперь время их грызть, – ответил Батый.
– Зачем?
– Съешь и поймёшь. – Батый протянул мне крупный голыш, похожий на мутировавшую бульбу.
Я с трудом разгрыз соленый камень, проглотил кусок и свалился замертво.
– Просроченный оказался, – вздохнул Батый.
– Это он про меня или о камне? – подумал я, прежде чем переместился на следующий круг.
Ярмарка: писец полный
Ого, ярмарка! Фейерверк эмоций, обилие звуков, красок, запахов. Я не любитель столь эффектных зрелищ и суеты, поэтому отошел в сторонку, нашел тихий закуток. Там за столом сидел писец и сосредоточенно писал в толстой тетради. Но сколько бы он не писал, страницы оставались пустыми.
– Кто ты? – спросил я.
– Сталин. Нэ мэшай.
– Что ты пишешь?
– Майн кампф. Нэ мэшай, – строго повторил Сталин.
– Но почему не «Целину»?
– Срэдний палэц видэл? – раздражённо спросил Сталин.
– Хули… – начал было я, но не успел закончить, потому что Сталин показал кукиш, вскочил и с криком «Расстрэлять!» направил в меня дымящуюся трубку.
Все сме…
Зеркало: вопрос частоты
Я увидел красавца Карузо, похожего на Филю с перстнями на пальцах. Красавец синхронно повторял все мои движения.
– Зачем ты это делаешь? – удивился я.
– Золотится роза чайная, как бокал вина! – пропел Карузо.
Между нами задрожало невидимое до этого стекло.
– Так ты моё зеркальное отражение? – догадался я.
– Между нами дверь стеклянная, между нами тишина! – разорялся Филя-Карузо.
Стекло завибрировало ещё сильнее, и я понял, что оно вот-вот лопнет. Вопрос частоты…
– Мы губами прикасаемся к льдинке тонкого стекла! – завопил Филя и выпучил пузатые губы.
Стекло пошло трещинами, а секунду спустя осколки полетели мне в лицо. Истекая кровью, я наблюдал за тающими губами Шредингера.
Сад радостей земных.
Антониони махал кистью, раскрашивая предрассветный лес белой акварелью.
Рядом толпились ассистенты, операторы, звуковики и три полные дамы с хлопушками.
Великий экзистенциалист мне всегда был сродни, поскольку занимал достойное место в теории маятника и гетеротопии пространства.
– Маэстро! – воскликнул я. – Вы пытаетесь соревноваться с будущим безумием?
– Мудрые смотрят на этот мир взглядом художника, – сообщил режиссер, капая мне на колени, – остальные взглядом маляра.
Краска оказалась кислотой, и я превратился в дырку.
Муравейник: сон по Фрейду
Очередное возрождение застало меня у большого муравейника. Рядом стоял Фрейд и наблюдал за насекомыми.
– Зигмунд, вы? – радостно воскликнул я. – Что вы здесь делаете?
– То же, что и вы, мой друг – экстраполирую.
Я обнаружил, что отряды муравьёв проворно карабкаются по его голым волосатым ногам. Самые шустрые исследовали ягодицы, живот и… только тут осознал, что учитель наг. Я покраснел, обнаружив, что тоже гол. Сейчас Фрейд задвинет нечто умное про либидо.
– Знаете ли, сон о ползающих по вашему телу муравьях символизирует сомнения мужчины в своих… возможностях.
– А если это не сон? – с надеждой спросил я.
– Тогда вы умрёте в течение нескольких минут, потому что это красные советские муравьи, а у вас на них сильнейшая аллергия.
«Счастливый мудрец – это мертвый мудрец», – подумал я и умер, почесывая задницу .
Пакет с пакетами: истина где-то рядом
– Дайте красный, да поскорее! – потребовал Дали.
Рядом со мной громоздился пакет с цветными пакетами всех размеров. Я молча достал красный и протянул художнику, который вклеил пакет в гигантскую мозаику. Картина казалась смутно знакомой.
– Ещё один! – крикнул Дали.
Я вытянул требуемое из шуршащей бездны.
– Что это будет?
Дали раздраженно отозвался:
– Есть вопросы и поважнее.
– Например?
– Даст ли мне сегодня Гала? Почему нельзя натягивать пакет на голову?
Я протянул художнику белый пакет и почувствовал непреодолимое желание натянуть его. Но не знал точно: Дали ли, пакет ли…
– Серый! – выкрикнул Дали.
– А ведь это Мона Лиза! – осенило меня.
– Вы задохнётесь!
Это было послед…
Желудок: традиции эпохи
– …На все нужно смотреть в перспективе. Например, сейчас я уважаю тупых людей.
– Кто это говорит? – осведомился я.
– Твое брюхо. – Прозвучал равнодушный ответ. – Глупые и умные одинаково безвредны. Опасны лишь полупереваренные зануды.
И брюхо начало меня переваривать.
– Наконец-то, – с облегчением подумал я, надеясь на удачную логистику прямой кишки, но тут кто-то меня толкнул.
– Всё только начинается, – улыбнулся Данте, открывая сундучок с поблекшей надписью « Made for Pandora».
Автор публикации
