Вечером княжий град осадило вражье войско. За ночь юркие степняки перекрыли все дорожки-тропинки, выкопали рвы, понаставили секретные посты. В чистом поле вырос яркий, как весенний сад, шатер хана.
Утром за крепостные стены полетела стрела с грозной запиской: «Сдавайтесь!»
Ответ был категоричен: «Никогда!»
«Мы вас измором возьмем!» – пригрозили из ставки хана.
«У нас провизии на три года», – легкомысленно сообщили осаждаемые.
«Будем стоять четыре!» – сгоряча пообещали агрессоры.
«Хоть пять!» – невежливо отмахнулись со стен.
В течение трех дней в крепость были направлены депеши: «Хуже будет!», «Гнев наш ужасен!» и даже дискуссионный призыв «Побойтесь Бога!». В ответ молчание.
«Вы там что, померли со страху?» – ехидно вопросили осаждающие.
Вернувшаяся стрела принесла неохотное сообщение: «Князь горлом озяб после бани. Хрипит. Ждем здравия». В ставке возликовали. Новая стрела переправила в крепость тугой кожаный мешочек и снисходительный совет: «Пусть натирается желчью фуцзянского барсука. Наш великодушный хан не воюет с больными и увечными». В крепости долго возмущенно молчали. Потом прилетела стрела с крупным рубином. Драгоценность была завернута в послание выздоровевшего князя: «В подачках не нуждаюсь! Всегда оплачиваю снадобья. Сдачи не надо!».
– Да ты басурман, – раздраженно оговорился хан и вызвал походного казначея.
Получив град стрел, принесших тысячу звонких дирхамов, князь разгневался и приказал доставить сундук с червонцами из сокровищницы. На рассвете крепостные врата выпустили вороного коня, нагруженного двумя тяжелыми мешками. Хан восхитился, вспыхнул и опечалился. Потом направил скороходов в орду. Через месяц те вернулись, таща на арканах запыхавшегося слона с золотыми бивнями. Крепость охнула и высыпала навстречу невиданному гостю. Слон обиженно трубил, упирался и портил воздух. Совместными усилиями нападающей и обороняющейся сторон его удалось затащить на главную крепостную площадь, куда выкатили дюжину бочек ароматной смородиновки.
Обмывали слона всем миром, князь с ханом пили из одного кубка, обильно закусывали и гордо хмурились. За это время царевич степняков и юная княжна успели покататься на слоне, насладиться романтически жемчужным сиянием луны …и один разочек случайно поцеловаться. Опрометчиво, ага. В результате чего был созван военный совет, на котором сваты договорились, что жить молодым пристало по месту прописки мужа, а все драгметаллы, добытые в ходе боевых действий, объявляются приданным.
Свадьба была пышной, звучной, сытной, как водится у добрых людей – с братанием, драками и песнями. После чего один народ обнялся с другим, троекратно расцеловался и распрощался.
Вдали таяли облака пыли, утихал торжественный рев медных труб. Князь, мучаясь похмельем, отошел от окна и, осененный блестящей идеей, воззрился на дородную рыдающую супругу:
– Не горюй, люба моя. Через месяц-другой напишешь молодым: «Люблю, скучаю, еду к вам. Мама».
Автор публикации
