***
«Ты ко мне не подойдёшь,
Не коснёшься уж рукой.
Золотые купола
Вдруг зажглись во мгле ночной».
Голос матери? Но как такое возможно? Олеся едва не выронила ключи, которыми только что открыла входную дверь своей квартиры. Да, теперь это её квартира. Неделю назад она с Алексеем вернулась из Крыма, где молодожёны провели медовый месяц. В богатстве и в бедности, в радости и в горести, в болезни и в здравии… Теперь она Олеся Веселова, дом Алексея – это её дом, и его жизнь – её жизнь. Пока смерть не разлучит.
Но мама… Её голос Олеся бы не спутала ни с каким другим. Может, это запись? Мать обожала Евгения Белоусова и за шитьём или вязанием частенько напевала его песни. Но кто в таком случае сделал запись?
«Ты истлел уже давно,
Поглотила тебя мгла.
Крест могильный, как в кино,
Золотые купола».
Что за ерунда? Такой жути мать бы в жизни петь не стала!
Поставив сумки с продуктами, Олеся кинулась в комнату, откуда доносился голос. Увиденное заставило её раскрыть рот и застыть, словно каменная статуя. Это не поддавалось никакому объяснению. Мать сидела на диване в том же платье, в котором года три назад её похоронили, и водила ниткой по чёрной ткани.
– Мама, ты? Но как? Что ты здесь делаешь? Ты же…
– А я тебе, доченька, вдовье платье шью. Скоро закончу, можно будет примерить.
– Какое вдовье платье, мам? Мой Лёша живой!
– Ненадолго, Лесь. Скоро ты его схоронишь. Вижу, кольцо у тебя на правой руке. Так скоро будет на левой.
– Что ты говоришь, мам? – паника нарастала, как снежный ком.
Олеся уже не помнила о том, что её мать покойница – подбежала к ней и принялась трясти её, словно тряпичную куклу:
– Лёша, не умрёт, слышишь? Он не может умереть и оставить меня одну! Мы с ним будем жить долго и счастливо!
Неожиданно всё пропало: и мать, и чёрное платье на диване. Молодая женщина вдруг обнаружила, что трясёт пустоту.
– Мама родная! Почудится же такое!
Оправившись малость от шока, Олеся принялась разбирать сумки. Нужно было ещё приготовить ужина, а то Лёша придёт с работы голодный.
Кромсая огурцы, помидоры, кидая в мультиварку гречку, молодая хозяйка, однако, так и не смогла отвлечься от мысли: что это было? Почему вдруг на пустом месте стали появляться глюки? Не пила ведь, не курила даже табак, да и шизофрении в роду вроде бы не было. И в призраков никогда особо не верила.
В конце концов, Олесе подумалось, что возможно всё это оттого, что она переживает за Лёшу. Всё-таки у полицейского работа довольно-таки опасная, он каждый день ловит преступников. Мало ли что у них на уме. Хотя она старалась гнать тревожные мысли, но на деле, как говорил, кажется, Фрейд, они никуда не деваются – вытесненные в подсознание, они порой дают о себе знать самым неожиданным образом. Вот её страхи и явились в виде кошмарного глюка.
«Короче, не бери в голову», – сказала она самой себе.
***
«Теперь всё просто и легко,
Ты на том свете – далеко,
А тело до сих пор гниёт на дне колодца.
И мои мысли все о том:
Что делать? Кто виновен в том?
Да, я вдова, и с этим жить теперь придётся».
– Вот, Лесь, платье уже почти готово.
– Мам, прекрати немедленно!
– Да ты хотя бы примерь. Может, его чуть подправить надо, чтоб было по фигуре.
– Оставь меня! Я не хочу! Не хочу, слышишь?
Однако мать больше ничего не слышала, потому что стоило Олесе лишь моргнуть глазом, как она вместе с платьем исчезла.
«Да что же это за чертовщина такая!» – испуганно подумала молодая женщина.
Уже третий день ей видится покойная мать с этим проклятым платьем и поёт «Золотые купола» в искажённом виде. Что же делать? Становиться на учёт в психдиспансер? Или же… Олесе вдруг вспомнилось, как бабушка её подруги Кристины гадала ей и своей внучке на женихов. Олеся тогда посмеялась над этими «пережитками прошлого». Но ведь и она, и Кристина познакомились со своими женихами именно так и именно тогда, как предсказала баба Надя: она – на вечеринке, Кристина – по работе через коллегу. И время замужества точь-в-точь совпало с предсказаниями – обе вышли замуж в середине сентября. И родила Кристина мальчика буквально через девять месяцев после замужества – как бабушка и говорила.
«Может, у бабы Нади спросить? – мелькнула в Олесиной голове шальная мысль. – Вдруг что-нибудь подскажет?».
***
– Плохо дело, Лесечка. Смерть, Суд… И рядом ни одной благоприятной карты.
– Что это значит, баб Надь?
– А это значит, твоего мужа прокляли, и он умрёт. Кто его проклял и за что – карты не говорят. Но тот, кто это сделал, настроен решительно и договориться с ним, чтобы отменил проклятие, никак не получится. Сама я тоже снять проклятия не могу – сил моих не хватит. Так что мама с того света явилась непроста.
– Неужели вообще ничего нельзя сделать?
– Если только сама согласишься ради него умереть. Только так его можно спасти.
– А если я соглашусь, что мне тогда делать? Я ведь люблю Лёшу и не представляю, как буду жить без него.
– Что ж, если твоя любовь и вправду сильнее, чем любовь к жизни, возьми зерна, наговори на него такие слова: «Чёрный ворон, прилетай, жизнь мою вместо жизни Алексея забирай, путь-дорогу укажи, меня до погоста проводи». После этого должен прилететь к тебе чёрный ворон. Следуй за ним до конца. Но помни, если дойдёшь с ним куда зовёт, передумать уже не получится. Но если ворон после обряда с зерном будет звать тебя, но ты передумаешь умирать за мужа, брось в ворона соль и скажи: «Обряд отменяю, смерть от себя прогоняю. Живому – жить, мёртвому – упокоенным быть».
– Ну что ж, спасибо Вам, баб Надь!
***
– Здорово, Олесь! Ты часом не на свидание? Так нарядилась! Смотри, как бы твой не начал ревновать!
– Всё в порядке, баб Свет! Всем счастливо! Лёше моему привет!
Взглянув последней раз на кирпичную стену родного дома, на окно на пятом этаже, из которого не раз выглядывала, когда ждала мужа домой, на сидящих у подъезда бабок-сплетниц, молодая женщина глубоко вздохнула и последовала дальше. Ворон хоть и летел достаточно медленно, но, по всему видно, долго ждать не любил. Шагая вперёд в новых итальянских туфлях, на которые давно заглядывалась, но долго не решалась купить, она уже не слушала, что болтают соседки за спиной. Наверняка думают Бог весть что! Ещё бы! Ярко-голубое платье также было её давней мечтой, и тоже не из дешёвых. Стильная стрижка, мелирование. Хоть перед смертью побыть настоящей звездой! На вечеринке, что Олеся устроила накануне, подруги так и ахнули от зависти. Благо, Лёша не знает, во сколько обошлась такая красота его супруги! А то бы точно ругался. Нет, проводить последний день своей жизни в ссорах молодой женщине точно не хотелось. Друзья были довольны вечеринкой, муж тоже. А ещё больше был доволен страстной ночью, которую устроила ему Олеся. Последней совместной ночью, о которой он даже не догадывался.
«Прощай, родной мой! – думала она, вспоминая его лицо, глаза, губы. – Не увидимся больше!».
Следуя за вороном, Олеся прошла по аллее парка, по которому ещё невестой так обожала гулять под руку с Лёшей, перешла речку через горбатый мостик. Парк вскоре сменился оживлённой улицей с летящими туда-сюда автомобилями. На светофоре зажёгся красный свет, однако ворон даже не подумал остановиться.
Опасаясь, как бы своенравная птица не улетела, не дождавшись её, Олеся направилась на красный свет. Откуда-то слева взвизгнули тормоза.
– Ты что, слепая? Или жить надоело? Куда прёшь? – послышался возмущённый голос.
– Простите, я не могу ждать! – ответила Олеся, не оборачиваясь, ибо взгляд её был сосредоточен на чёрном вороне.
– Девушка, ты реально обкуренная? Ждать она не может! А если бы я тебя реально задавил?
– Послушайте, мне некогда с Вами разговаривать. Я спешу. Всего хорошего!
Она хотела было последовать дальше, но вдруг словно кто-то изо всех сил толкнул её, и она полетела прямо под колёса того же автомобиля, который чуть её не сбил. К счастью, молодой человек, сидевший за рулём, не успел завести мотор. Но Олесина нога вдруг отозвалась такой резкой болью, что потемнело в глазах. Водитель тут же засуетился, вышел из машины, помог ей подняться.
– Спасибо! Дальше я сама.
С трудом сделав шаг, она вскрикнула от боли.
– Да куда же ты пойдёшь в таком состоянии? Может, у тебя вывих? Или перелом? Нет уж, сейчас мы поедем в травмпункт.
– Я никуда не поеду! – Олеся попыталась вырваться. – У меня муж…
– Подождёт твой муж. Давай-ка в машину.
– Мне уже лучше, правда!
Однако несостоявшийся убийца явно не намерен был слушать её возражений. С тоской наблюдала Олеся, как ворон постепенно скрывался из виду.
Водитель тем временем включил радио.
«…Адвокаты Александра Лохматых заявили о том, что смерть правозащитника, задержанного в ходе акции в защиту тридцать первой статьи Конституции, гарантирующей свободу собраний, наступила вследствие перелома позвоночника, полученного в результате избиений сотрудниками полиции».
«Настоящий человек умер. Не политик, не оппозиционер, не диссидент, просто человек, живший по совести. Он один сделал то, на что никто из нас не решается: проходя мимо митинга, вступился за женщину, которую избивали менты», – говорил политолог и общественный деятель, фамилия которого Олесе ни о чём не говорила.
«Несколько сотрудников попинали хорошенько на полу, а один здоровый (лейтенант Веселов Алексей Викторович, как выяснилось впоследствии) коленом рухнул на спину, на поясницу и несколько минут этим коленом на его уже переломанном позвоночнике стоял», – рассказывал один из очевидцев, задержанный на том же митинге.
Про умершего правозащитника ещё говорили много добрых слов, но Олеся их уже не слушала. Лейтенант Веселов… Её Лёша! Как такое может быть? Это наверняка какая-то ошибка!
«Будьте прокляты, фашисты, полицаи, убившие моего сына! Чтоб вам сдохнуть поскорее!».
Олесю при этих словах словно пронзило электрическим разрядом. А ведь Лёша рассказывал, двое его коллег несколько дней назад попали в аварию. Один скончался сразу, другой умер в больнице. Так вот, оказывается, кто проклял Алексея! Безутешная мать того самого правозащитника.
***
– Скажи, Лёш, насчёт избиения правозащитника Лохматых – ведь это неправда? Ты же его не бил? Тебя подставили?
– Слушай, чего пристала? Ну, двинул я ему разок-другой, чтоб не борзел! Ну, а что сдох – туда ему и дорога! Не будет за госдеповское бабло поливать грязью нашу Родину и президента! Ладно, я пошёл на работу. Пока!
Лишь только дверь за супругом закрылась, Олеся села за стол и разрыдалась. Как же так? Неужели она совсем не знала человека, за которого пару дней назад готова была умереть?
За окном тем временем послышалось настойчивое карканье. По счастью, ни вывихов, ни переломов у Олеси не оказалось – только сильный ушиб. Скоро должно зажить. Можно было бы, хоть и хромая, выйти во двор и последовать за вороном…
Ну уж нет! Решительно взяв в руки солонку, Олеся открыла сыпанула горсть соли прямо на ворона:
– Обряд отменяю, смерть от себя прогоняю. Живому – жить, мёртвому – упокоенным быть.
Каркнув, чёрная птица улетела прочь.
«Прошли печаль и боль, и шок.
Последний сделала стежок,
И платье вдовье примерять пора настала.
Но всё ж не буду я грустить.
Я без тебя смогу прожить,
Ведь я и так разочарована немало».
Олеся обернулась. Ещё минуту назад матери в комнате не было. Теперь же она шла прямо к ней, держа на вытянутых руках чёрное платье.
– Возьми, доченька, я уже его дошила.
Олеся стояла, как вкопанная, не решаясь ни двинуться матери навстречу, ни сделать шаг от неё. Покойница становилась всё ближе. Не успела молодая женщина и глазом моргнуть, как зловещее платье легло ей на плечи. Сама же Олеся не решалась ни взять его в руки и надеть, ни сбросить на пол.
– Сильно не печалься! – мать ласково, как в детстве, погладила дочь по волосам. – Ты ещё молодая, выйдешь замуж, будешь счастлива.
Не в силах ни ответить, ни до конца принять происходящее, Олеся только молча кивала.
Неожиданно раздавшийся телефонный звонок заставил покойную мать исчезнуть. Вместе с ней пропало и платье, которое до сих пор оставалось лежать на Олесиных плечах. Очнувшись, молодая женщина кинулась к тумбочке, взяла телефон:
– Алло.
– Олеся Анатольевна, Ваш муж…
Звонивший оказался сослуживцем Алексея. Как во сне слушала Олеся подробности: большая скорость, машина вылетела на встречную полосу, врезалась в грузовик, загорелась…
– Врачи ничего не смогли сделать, примите наши искренние соболезнования…
Автор публикации
