Удивительно, как жизнь всё расставляет на свои места. В сердце, которое болело и плакало, стали утихать ветры грустной памяти, уступая место памяти рассудка.
Я понимала своим ещё недостаточно окрепшим умом, что уныние – море, утонешь в нём, и не будет пути назад.
И быстро восстановилась после тяжёлых новогодних сюрпризов.
Казимир не приходил. Где он, мне становилось неинтересно. Отомстить и посмеяться – эта бредовая мысль ушла во время зимней сессии на задний план.
Вот и долгожданная весна. Цвела черёмуха, дурманя волшебным ароматом. Весна закружила, смеясь и обволакивая зелёными цветастыми юбками.
Город был околдован её красотой.
Я жила мечтой о курсовой двухмесячной практике в каком-то новом городе, может даже в Москве, если выпадет жребий.
Так решил наш декан, пусть студенты вытянут, как в лотерее, каждый свой выигрыш.
Очень хотелось, чтобы лейтмотив будущих событий был праздничным, чтобы запеть в унисон с ним!
Как-то, уже перед каникулами, мы с соседкой по комнате Надей шли пешком из института. Та вдруг притормозила. Повстречала земляка из Омска. В расчёте, что Надюша скоро догонит, я продолжала идти.
Наступали густые сумерки.
Свернула на аллею, довольно тёмную и узкую. Маршрут с неровностями в виде выщербленной местами плитки был изучен до мелочей. Даже близорукость не была препятствием, равно, как и туфельки на высоких каблуках.
Неслась своей всегдашней летящей походкой, вся в мечтах, и вдруг наткнулась взглядом на возникшую впереди фигуру субъекта. Тот, раскинув руки и широко расставив ноги, блестя какой-то огромной пряжкой на ремне широких штанов, осклабившись, преградил мне путь.
– Ну, всё, попалась, птичка, – гаденько ухмыляясь, прогундосил тип.
Мысль сработала чётко. За плечами был опыт встречи у кладбища. Страха не было, только сердце частило.
Быстро сверкнуло в памяти, как принял меня за полячку один приятель Ниночки, когда я пропела строчку известной песни на якобы польском языке.
– Пан, добри вэчор, что ест «птычка»?
– Чего? – ухмылка слезла, «пан» озадачен.
«Лина, живее, кажется, клюнул», – подумала я.
– Пана послали для экскурсия? А где Мирослава? Я не заказала вэчор экскурс по Казань.
– А ты точно иностранка? А откуда?
– Там, там, – я неопределённо махнула рукой, – мястэчко* под Варшавой.
Мой пшекающий акцент сбил его с толку. Не зря учила песни с дисков и запоминала их с лёту.
-А чё тогда здесь делаешь?
Этого вопроса я боялась, и правда, что в этой глухомани может делать полячка…
Тут, к моему величайшему облегчению, подоспела наша смелая Надя.
– Что происходит? – она, как истинная комсомолка, да и просто, хороший человечек, с ходу пошла в наступление.
– Мирослава, где ты ходишь бардзо** долго, «заплутала» без тэбя! – стала я выговаривать Надюше, – о што этарэ жутка ноч, и чонгла штэка чи нещенстья! (непереводимая игра слов, заученная с пластинки в исполнении Ирэны Сантор…)
Парень уже во время этой тирады отступил в сторону, а мы продолжали с Надей двигаться и разговаривать не незнакомом ему языке.
Завернув за угол, мы обнаружили, что его и след простыл. Зажав рты, чтобы не разразиться нервным смехом, добежали до общежития и уж там дали волю эмоциям.
– Ты хоть увидела, что это урка какой-то, ну очень страшный тип!? Опять – без очков, – укоризненно глядя на меня, громогласно воспитывала Надя.
Я не знала, кто такой урка, но покивала в знак согласия.
– А как ты дотумкала до этого спектакля? Артистка! – Надюшка не скрывала восхищения.
– Лина! – вдруг послышался мужской голос из темноты. Мне показалось, что это голос Казимира. Внутренне дрогнула и напряглась.
Подошли два парня.
Один из них повторил:
– Лина! Ты помнишь меня? – он улыбался.
– Первый раз вижу. Откуда вы знаете моё имя?
– А я наугад выкрикнул, ну просто, первое, что на ум пришло.
Мысленно почти послала его ко всем чертям: «Второго Казимира не вынесу!»
Но когда мы подошли к ярко освещённому вестибюлю, про себя ахнула.
Такого красавца мне никогда не приходилось видеть.
Тёмные густые волосы, большие миндалевидные чёрные глаза, оттенённые такими же густыми ресницами, прямой нос, красиво очерченные губы – просто идеал красоты.
Во мне сначала заговорил художник, несостоявшийся, к сожалению, и я невольно залюбовалась им. Затем будто кто-то начал нашёптывать:
– Ага, чувство отмщения не покинуло твою буйную головушку!
Тут и гордыня начала оживать и подначивать, мол, пусть вас вместе увидит Казимир!
Случайностей не бывает, конечно. Пока мы мило болтали с Павлом, так назвался прекрасный незнакомец, из вестибюля общежития вылетела разряженная Нонна, а следом, смеясь, вышел…Казимир.
Обнял Нонну за талию, та охотно прильнула и, видно было, как он позволял ей обожать себя, а сам улыбался своей снисходительной печоринской улыбкой.
Это было как удар током.
Вдруг его взгляд упал на нас с красавцем-юношей, и улыбочка резко сползла с лица.
Меня ещё немного лихорадило от встречи на тёмной аллее, а тут ещё и Казимир …
«Не дрейфь, решимость – лодка, сядешь и переплывёшь», – подумала я и взяла Павла за руку. Глядя в его бездонные красивые глаза, о чём-то весело начала щебетать.
Вечер был «шекспировский» по своей насыщенности и трагичности.
Павел невольно оказался в центре чужих событий.
Ниночка знала о романе Казимира и Нонны, но берегла мои нервы и долго молчала об этом.
Вечером мы секретничали на пустой кухне. Я выложила ей события сегодняшнего вечера, от которых её передёрнуло.
– Опять, дорогая моя, ты попала в переделку, – Ниночка имела в виду встречу с «уркой», – тебя нельзя отпускать одну, ты притягиваешь приключения.
Она красиво курила свою «Столичную» и неспешно рассказывала мне обо всём, что было после той злополучной встречи Нового года.
– Нонна стала бегать на свидания. Вскоре я вытянула из неё, что она встречается с Казимиром. Влюбилась, как кошка. А он, по-прежнему, исчезал подолгу в городе на Неве. Как-то, пришёл к нам в комнату, а Нонны не было. Как павлин, распустил передо мной перья, а я возьми да спроси про Ленинград. Тут выясняется, что он, действительно, востребован в Ленинградском НИИ. Там же состоится защита дипломного проекта. Тебе он не соврал. Проговорился, что дружит там с хорошей девочкой, скромной дочкой доцента института. У Казимира большие планы на эту барышню, коренную петербурженку, со всеми вытекающими. Та – тоже в этом институте, в аспирантуре, и, с его слов, влюблена в него.
Ниночка была немногословна, говорила по существу, не глядя на меня. Боялась смотреть.
На следующий день в дверь постучали.
– Войдите! – провозгласила громогласно Надя.
Опять бочком, изображая робость, вошёл Казимир. Из-за спины он достал букет и протянул мне.
– Дружище, вы ошиблись, ваша цель чуть дальше, – распахнув шире дверь, без обиняков, сказала я.
Он вышел, пытаясь что-то говорить.
– Девочки, какой сегодня чудесный день, – закрыв за собой “портал в прошлое”, я покружилась и упала на кровать, улыбаясь. Сегодня будет распределение на весеннюю курсовую практику! И запела:
Но разве ночь над миром властна,
Спешит заря, зовёт мечта.
И ты сумей дождаться счастья
У разведённого моста!
В институте по жребию мне выпал Ленинград.
Продолжение следует
* Мястэчко – городок (польск.)
** Бардзо – очень (польск.)
Автор публикации
Себя невозможно найти, себя можно только создать!
