Жила я, по-прежнему, в гостинице старого Томска. Узнав, что закрытый город меня не желает, взяла документы и двинула на Электротехнический завод, эвакуированный в годы войны из Москвы.
– Отлично, нам нужны конструкторы по прессформам, – добродушно выслушав, сказал мой будущий шеф.
В томском КБ меня приняли с большим теплом, такими и виделись мне сибиряки. Только румяных и крепких среди них не наблюдалось.
– Словно зоренька к нам спустилась, – промолвила стоящая за соседним кульманом Нина Аркадьевна с обликом милой библиотекарши. Сразу стало так уютно, будто мама меня, маленькую, погладила по голове. Сидящий напротив Василий Петрович жестом фокусника достал конфету и очень галантно преподнёс. Ещё ближе познакомились на пятиминутке за чаем, который организовали кэбэшники, их было пятнадцать. Будущие коллеги сразу поселили в моей душе тепло родного дома.
Руководил этим бюро седовласый Илья Бенедиктович, он был из старых интеллигентов, строгий, собранный, в очках, напоминающих пенсне. Обращался только на «Вы», и не иначе, как Ангелина Павловна, и смотрел то на меня, то на мой чертеж таким уважительным взглядом, что я поднималась в собственных глазах.
Илья Бенедиктович с превеликим удовольствием начал опекать меня, молодого сотрудника. Как же это КБ разительно отличалось от того, в котором я работала на юге, где нам устраивали головомойку почти каждый день.
Итак, я была радушно принята в ряды конструкторов и получила ордер в общежитие. Место, где оно находилось, было не из лучших. На автобусе доехала до окраины города и пошла кратчайшим путём через реденькую сосновую посадку. Перед глазами возник трамплин с двумя спусками, а поодаль приземистый одноэтажный длинный дом, который выглядел, как барак довоенной постройки.
На трамплине тренировались четверо лыжников, один сразу заприметил меня, одиноко бредущую среди сосенок.
– О, вот и журналистка, – воскликнул один из них.
– Э, нет, она курс держит мимо, – сказал второй, резво подъехав и преградив дорогу. Подтянулись и остальные.
– Ребята, пропустите, я спешу, – как можно спокойней сказала я.
– Ага, такую хорошенькую мы пропустим только за поцелуй, – сказал самый борзый из них, подъехав вплотную и обняв за талию.
Попытка вырваться не удалась. Принимаю решение, как всегда, долго не думая:
– Давайте так. Я прыгаю с трамплина, и вы меня отпускаете.
На лыжах я ходила в школьном возрасте. Но трамплин – это было так страшно!
– Уверена? – осклабился борзый. Ты прыгала что ли?
– Нет, но пари есть пари, – храбро ответила я, чувствуя, как похолодело внутри.
– Ладно, – сказал самый маленький из них. Он снял ботинки с лыжами, я нацепила их и поняла, что совершаю огромную ошибку.
– Иди на небольшой трамплин, – сказал молчавший доселе лыжник. Он вызывал у меня хоть какое-то доверие. – Пока набираешь скорость, присядь как можно ниже, а как только носки твоих лыж поравняются с краем площадки отрыва, резко выпрямись и сделай рывок всем телом вперёд и вверх. В момент приземления выдвини одну ногу немного и слегка присядь. Не тормози, пока не уменьшится скорость.
Увидев ужас в моих глазах, он добавил:
– Падай при приземлении набок. Ничего, физика полёта тебя выручит. Может – ну его, а?
Я, зажмурившись, помотала головой и полезла на трамплин. Он был почти детский, для начинающих. Другой рядом возвышался, как монумент героям.
Парни уже были внизу, по двое с каждой стороны. Я строго по инструкции оторвалась и полетела. Рывок всем телом вперёд и вверх! Меня несло по траектории, всё ближе падение… Ставлю лыжи носками друг к другу и…
Сильные руки смягчили приземление. Подняв и поставив меня на землю, все по очереди пожали мою дрожащую от перенапряжения руку.
– Василий, – представился борзый. – Готов жениться!
– Пётр, – сказал маленький, – уважаю!
– Фёдор. Извини, мы были уверены, что ты не пострадаешь.
– Игорь, – представился молчаливый, – ты отчаянная. Прости нас, дураков.
На дрожащих слабых ногах, но почему-то счастливая, я дотопала до общежития в сопровождении лыжников.
Войдя внутрь, была сражена запахом ветхости старого здания.
В комнате, указанной в ордере, этой обители изощрённого минимализма, было пять железных кроватей, одна пустая, остальные с одинаковыми белыми пикейными покрывалами и подушками, стоящими пирамидкой. Девушки сидели на деревянных стульях за столом, застланным выцветшей клеёнкой, каждая была занята своим делом. Топилась печь. Тишина и уныние. Немного поговорив с потенциальными соседками по комнате, я узнала, что работают они в цехе по сборке каких-то роторов, добираются сюда ближе к сумеркам.
Пока не наступила ночь, я резво помчалась на автобус, дав зарок не возвращаться сюда, в эту глухомань, никогда.
На следующий день я поведала Илье Бенедиктовичу, что такие условия быта и удалённость меня не устраивают, вплоть до увольнения.
И вскоре мне выделили место в пятиэтажном общежитии рядом с заводом, в пяти минутах ходьбы. Всё было старое, и завод, и общежитие. Поселили в одну комнату с комсомольскими вожаками завода.
«Ну и «повезло» же, – думала я, – заморочат лозунгами, дышать не дадут».
Первый и второй секретари комитета комсомола завода казались, на первый взгляд, веселыми разбитными девчонками. Девушки-вожаки при мне сначала сдерживались, но их хватило на два дня. Вскоре они курили прямо в комнате и порой так виртуозно матерились, что мне было не по себе. Ощущение пребывания в портовом кабаке и гаденькое чувство, что опустилась на какое-то дно, не покидало.
«Решительно с этим злом со временем надо будет побороться, главное, придумать, каким способом», – думалось мне. Сдаваться я не привыкла.
– Ночью будешь разносить повестки от военкомата, – объявили мне на третий день после заселения комсомольские деятели.
– При условии, что не знаю города, как это?! – опешила я.
– Ничего, будешь в паре с тем, кто знает.
– А если я откажусь, не вижу смысла…
– Значит, вылетишь из общежития, я тебе это обещаю, – сказала Варвара, первый секретарь комитета комсомола. Она была старше меня на пять лет. За пределами этой комнаты это была строгая, но милая девушка, с очаровательными ямочками на щеках, и никто бы не подумал, что она дымит, как паровоз, и ругается в быту так, что извозчики бы ей позавидовали.
Всю ночь я болталась по городу с каким-то инженером по технике безопасности, равно, как и другие комсомольцы завода. Это был жуткий рейд. Мы будили спящих, выслушивали всё, что они о нас думают. Утром было мерзопакостное чувство, будто сделала что-то вопреки совести.
– Ну что? – весело вопрошала Варвара, – понравилось, правда, здорово?!
Я хмуро кивнула. Решила, что так для меня будет безболезненней. Пока пошла на компромисс. Но только пока.
Строго по графику, кто бы сомневался, наступили трескучие сорокоградусные сибирские морозы. Я в своём модном южном пальто пролетала промежуток от общаги до завода пулей. И не переставала благодарить мамочку за пуховый платок, связанный её натруженными руками, он просто спас меня.
Так началась моя томская эпопея, которая продлилась почти год. Добровольная ссылка в Сибирь, виданное ли дело! Я попала на машине времени на двадцать лет назад…
Иногда нас отправляли на субботники по расчистке снега зимой и в лес на сенокос летом.
Коллеги по КБ всячески опекали и жалели заблудшую овечку.
– На субботник по расчистке снега идут все, – объявлял шеф, – кроме Ангелины Павловны. Она у нас южное растение, негоже ей работать на сорокаградусном морозе.
«А они разделись до свитеров и, как ни в чём не бывало, машут огромными деревянными лопатами! Какие герои!» – думала я, глядя вниз из окна КБ.
На сенокосе:
– Бегом в столовую, Лина, ты не выдержишь атаки комаров!
Из автобуса, не успев шагнуть в лес, бешено отмахиваясь, лечу в столовую чистить картошку. За это время меня успевают ужалить полсотни комаров. А коллеги меж тем стоически выполняли план по заготовке сена.
Ещё в череде «чудес» в этом суровом крае было знакомство с троглодитами – клопами.
Однажды ночью проснулась от жуткого запаха и нестерпимого зуда в области шеи. Приподнявшись на локте, увидела мерзкое раздавленное насекомое. Побежала, включила свет. А-а-а! Вампиры ползали по стенам и по моим трём соседкам, которые даже в этой ситуации, безмятежно спали. Схватив большой огурец, кем-то надкусанный и брошенный, дрожа от брезгливости и страха, я ринулась давить этих гадов. Они исчезали в недрах огурца, а я их давила и давила, перебегая с кровати на кровать.
– Лина, ты чего по нам с огурцом скачешь? – выматерившись, сквозь сон спросила Зинка и тут же снова вырубилась. Она была родом из Комсомольска-на-Амуре. Прехорошенькая блондинка, добрейшее создание, классный специалист, но материлась, как дышала. Слава богу, что не на людях.
Только после очередной санобработки я отсыпалась.
Кажется, я начала понимать именно здесь, в суровой Сибири: изменяя свое отношение к себе и людям, стала замечать, как менялся мир вокруг меня.
А приключения продолжали сыпаться на мою голову, как из шляпы волшебника: незабываемое «турне» в Красноярск и знакомство с «цирковыми»; путешествие с «серым волком» в сказочный лес за огоньками; поездка в сибирскую деревню на древнем пароходике по Оби, хотя… стоп! Здесь остановимся, не будем опережать события…
Карусель сибирских курьёзов, головокружительных и совершенно обычных, радостных и печальных, долгожданных и непредвиденных, нескончаемо крутилась долгие восемь месяцев. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы не один случай, который перевернул всю мою жизнь.
Продолжение следует
Автор публикации
Себя невозможно найти, себя можно только создать!
