Свет бесцеремонно ворвался в окна, заполнив ее бледным голубоватым сиянием. Я вскочил с постели и, как был в пижаме, растрепанный и неумытый кинулся к коробке. Аккуратно раздвинув крашенную чернилами вату, которой были выложены картонные стенки изнутри, я заглянул внутрь: к моему облегчению, там еще был день и колосья спелой пшеницы пылали сусальным золотом под лучами клонящегося к горизонту солнца. Тени уже удлинились, но граница света и полумрака была все еще чёткой, а волки по-прежнему заинтересовано тянули морды, переступая с лапы на лапу, но не делали попытки приблизится.
Судя по всему, сейчас на страже стояли Кит, которого я так называл за похожее на кита пятно на сейчас невидимом левом боку, и Черный, у которого единственного была полностью чёрная голова. Я давно заметил, что они стараются везде держатся вдвоем. Может, Черныш – волчица?
Серый, Толстый, Малыш и Трехпалый отсыпались среди картонных ёлок и березок, на вырезание которых я потратил целых три часа. В книге еще было написано, что волки любят спать в норах или пещерах. И уже второй день я делал из папье-маше большую просторную пещеру, чем планировал продолжить заниматься после завтрака.
Наскоро слепив россыпь разноцветных пластилиновых зайцев, я пинцетом расставил их по картонному лесу и лугу. Волки не шелохнулись, но проводили зайцев голодными взглядами. Ничего, скоро смена, потерпите. Я снова заделал дыру ватой и пошел умываться.
***
За окном почти стемнело. Иссиня-чёрные небеса, подсвеченные последними оранжевыми лучами солнца, выглядели инфернально. Опять засиделся! Я лихорадочно влез в белую футболку и шорты, приколол на доску для заметок записку и выскочил за дверь.
Тяжелые спелые колосья пшеницы били по ногам, брызгая зернами во все стороны. Граница, еле видимая в последних лучах практически скрывшегося за горизонтом солнца, стремительно приближалась.
Шумно отдуваясь, я хлопнул по ладони, передавая смену и фигурка в черной майке со всех ног понеслась к дому. Дверь захлопнулась и на нашу половину опустилась тьма.
Напротив, с серебрящейся в лучах всходящего на их половине солнца шерстью, замерли Трехпалый и Толстый, остальные же волки уже во всю гоняли зайцев.
Вскоре, наевшиеся волки удалились в шумящий невдалеке лес. Пушистые ели слегка покачивали верхушками на свежем утреннем ветру, березы играли резными листочками, а птицы подавали первые звонкие голоса.
Темные тучи над моей головой разошлись и в прорехе ненадолго показался кусочек неба с бледной полной луной.
Видимо, он уже поужинал.
Автор публикации
