СОНЬКА-ОПТИМИСТКА.
Сонька была по жизни махровой оптимисткой. Иногда казалось, что её жизнелюбие и отчаянная вера в лучшие времена граничат с идиотизмом. И этот самый идиотский оптимизм и дурацкая бескорыстность топали за Сонькой по пятам с самого детства.
В детском саду Софка вечно ходила патлатая и расхристанная. И это при том, что утром девочку доставляли в учреждение одетую, как принцессу. Соню воспитывала бабушка София, которая была первоклассной портнихой. Все наряды у малышки были в вышивке, рюшечках, оборочках, в кружевах и буфах. Бабуля не ленилась и к каждому комплекту шила ещё и роскошные банты в цвет. Но добрая душа Софочка, не задумываясь, отрывала от платья карман с искусной вышивкой и дарила от всего сердца воспитательнице. Ленты безжалостно вытаскивались из косиц и служили перевязочным материалом для заболевших зайцев и медведей. Ещё яркие банты вплетали в космы общественных детсадовских кукол. Или же превращались они в бинты для мальчиков, раненых на “войне”. И если вы думаете, что Софочке отводилась замечательная роль медсестры в этой игре, то поспешу вас разочаровать: Сонька всегда была лошадью. Просто больше никто не соглашался… На грудь ей надевалась упряжь с бубенчиками, поводья крепко сжимал “командир”, и она на полном скаку несла смельчака в бой, потом послушно жевала подсунутые горькие листья сирени и незаметно выплевывала противную зелёную кашицу в клумбу.
Ничтоже сумняшеся Соня вытирала подолом стол, если нечаянно проливала за обедом суп или компот.
И каждый вечер бабушка забирала из группы чумазую, лохматую, но совершенно счастливую внучку.
Родители Сони разбились на мотоцикле, когда малышке было полгода. Были они бесшабашные, влюблённые друг в друга и очень юные: поженились сразу после школы. Для Сони семьёй была бабушка: добрая, ласковая, мудрая и терпеливая.
Бабуля София, обладавшая невероятным природным чутьём и прозорливостью, быстро поняла, что руки у драгоценной внученьки “растут не из того места”, но зато фантазия, умение сочинять и память – отменные. “Будешь ты у меня, Сонюшка, книжки детские писать, прославишься. И уедем мы с тобой жить в Израиль, – часто шептала бабуля девочке перед сном и тяжело вздыхала при этом.
Но почему они должны уехать в неведомый и далёкий Израиль, бабушка так и не объяснила своей принцессе. Сначала Соня была мала, а когда подросла, не интересно ей стало узнавать: свои подростковые дела и заботы появились, а потом и узнавать не у кого стало. Бабушка умерла, когда Соне восемнадцать стукнуло. Как раз школу успела закончить и в литературный институт поступать готовилась.
Соня смутно помнила похороны, поминки, каких-то малознакомых людей в квартире, чужую и холодную бабушку в гробу и дождь сквозь солнце на кладбище. Зато хорошо запомнила, как шарахалась от липких, потных ладоней, которые норовили погладить по голове, и как сжималась от горестных слов: “И как же теперь ты, сиротинушка, будешь?”
Как она будет Сонька не знала, зато отлично понимала, как НЕ будет.
Не будет учёбы в столичном институте, не будет больше у неё эксклюзивных, пошитых бабушкой нарядов, не будет шептания на ночь, и мечты про Израиль тоже не будет…
А когда схлынуло первое оцепенение и чуть отпустила боль, Софа поняла, что осталась одна-одинëшенька. Куда-то испарились все жалеющие и причитающие, а вместе с ними исчезли бабушкины старинные украшения и фамильные древние иконы… Хорошо, что сберкнижка с солидной, накопленной бабушкой “на учёбу” суммой, была на имя Сони и на неё никто не позарился.
Вот тут-то и пригодились девушке её оптимизм и жизнелюбие, не дали скатиться в бездну депрессии.
Каждый день Софийка начинала с бабушкиных слов: “Не ной и не жалуйся! Твоя жизнь – это твоя жизнь, вот и хозяйничай в ней сама! ”
И Софа хозяйничала. Сначала закончила кулинарное училище, благо рядом с домом находилось, ехать никуда не надо было. Потом устроилась поварихой в заводскую столовую. Завод был большой, серьёзный, работал на оборонку. И мужики в столовую ходили сплошь серьёзные, взрослые, женатые. Сонька, по доброте душевной и по причине отсутствия всякого жизненного опыта и чувства самосохранения, улыбалась всем широко, искренне. В ответ на просьбы мужиков щедро наливала им суп “погуще” и не вырывалась, если кто приобнимал её за талию, а, наоборот, прижималась и сладко обмирала, закрыв глаза. Ей, не знавшей отцовской ласки, все эти дяденьки виделись добрыми и безопасными. Ей, дурёхе, казалось вот так, а жëнам этих мужиков все представлялось по-другому… И поползли грязные, злые, ядовитые и неправдашние сплетни. Сначала по заводу, а потом и по городку…
И не отмыться от этой грязи, и не доказать ничего… А, впрочем, Софийка и не собиралась никому ничего доказывать. В один день расчиталась и ушла из столовки заводской. Устроилась поваром в детский дом.
Контингент там (таким ужасным словом директор называл малышей, которые там жили) был в возрасте от четырёх до шести лет. Дошколята. И было их, тихих, несчастных, с вечно печальными глазами, двадцать два человека. Маленькие люди с изломанной судьбой… Уже в первую неделю своей работы Софка поняла, КАК ей повезло, что бабушка не отдала её на воспитание государству, а поднимала сама. Чувство нежности и благодарности накрывало её с головой, когда она по вечерам вела мысленные разговоры с бабулей.
Сонька быстро подружилась со всеми малышами, была посвящена в огромные, радужные мечты и свято хранила их маленькие тайны.
Незаметно прошли лето, осень, затихли досужие сплетни, и жизнь вошла в свою колею.
Пришла зима. Морозная, студеная. Озеро за детским домом промерзло почти до дна. Лишь в одном месте лёд был тонким. Били там ключи, и не давали воде промёрзнуть толстым слоем. Софа, когда у неё выдавалась свободная минута, гуляла с ребятами, лепила с ними бабу снежную, с горки каталась, оттаивала дыханием прозрачные “окошечки”, лёжа на животе на толстенном льду, всматривалась в таинственную глубину и грезила о принце…
И принц появился. Сын директора, студент столичного педагогического ВУЗа (именно на поступление туда хватило средств и связей у папеньки). Принц по имени Михаил был неказист, щупловат, прыщеват, трусоват и нагловат. Но Софийка со своей природной добротой и оптимизмом и из этого Квазимодо сумела слепить в своём воображении рыцаря без страха и упрёка.
В тот злополучный день Соня, подперев щеки ладонями, с умилением наблюдала, как смачно, с большим аппетитом, капая сметаной на столешницу, поглощал её избранник свежие, пышные оладьи, что остались от завтрака (Сонька всегда готовила с запасом, чтобы была у малышей “добавка”).
Впустив в помещение морозный воздух, из запасного выхода, через который выносили отходы и заносили привезённые продукты, вывалился шепелявый пятилетний Виталька и, захлебываясь словами, слезами и обильно бегущей из носа влагой, запричитал: ” Сонуська, миенькая, спаси Сяика, он в озеë пьëвайийся! Скоее!!!!”
Соня моментально поняла масштабы несчастья: всеобщий любимец щенок Шарик неведомой породы провалился в полынью.
“Мишка, бежим!”- заорала она, и на ходу надевая куртку, простоволосая, в тапках на резиновой подошве кинулась на мороз. И только у полыньи поняла, что рыцарь её и не думал бежать за ней. А стоит она один на один с бедой: с барахтающимся из последних сил в ледяной воде среди осколков льда пёсиком и ревущими изо всех сил малышами.
Сонька быстро присела на корточки, и стала ласково приманивать перепуганную собачку: “Шаричек, пëсонька, плыви сюда, я тебя вытащу! Ну, иди сюда, глупыш!”
Шарик, сделал невероятный рывок и оказался у девушки в руках. Сонька стащила с себя куртку и завернула в неё спасëнного, дрожащего собакена и собиралась уже бежать в тепло, как резиновая подошва тапки предательски заскользила, и Соня, теряя равновесие, едва успев сунуть завернутого в куртку несостоявшегося утопленника икающему от пережитого страха Виталику, рухнула в ледяную воду. Краем глаза она успела увидеть тощую фигуру принца Миши. Фигура эта, как в фильме, сначала была в режиме замедленных, вальяжных кадров, но вдруг переключилась в режим стремительной прокрутки…
… Болела Сонька долго, с осложнениями, то выныривая из беспамятства, то вновь погружаясь в бездну. Где-то там, в закоулках этой бездны увидела она своих родителей, которые гладили её по волосам и целовали ей руки. Сонька попросила их взять её с собой, но они улыбнулись, покачали головами и, взявшись за руки, убежали в ромашковое поле и растворились где-то среди цветов… Ещё Софа повстречала бабулю, но и та не взяла внучку к себе. Наказала написать книжку для детей, поцеловала в лоб и ушла под руку с каким-то незнакомым седовласым стариком. Удалялись они медленно, с достоинством, и показались Соне очень близкими друг другу.
” У мамы есть папа, у бабули – этот незнакомый старик… А у меня есть Миша… Миииишаааа…” – вспомнила Сонюшка и очнулась…
Девушка поняла, что лежит на неудобной больничной койке, а спиной к ней стоят директор детского дома и его сын.
“Зачем она тебе нужна? Да, есть квартира, сбережения, поди, немалые бабка скопила. Недаром обшивала жён всех начальников столько лет. Но, Михаил, она же теперь бесплодная, пустоцвет! Вот замнëм это дело с полыньëй, проводим все комиссии-надзоры, да уезжай-ка ты в Москву от греха подальше! ” – бубнил директор…
“Да я хоть сегодня уеду! Зачем мне эта обуза?”- соглашался с папашей несостоявшийся принц.
Софа устало прикрыла на секунду глаза, а когда открыла, не было в них боли и обиды. Было беспокойство.
” Миша, как там Шарик? Жив?”
“Ну ты даёшь, мать! Сама чуть коньки не отбросила, а из-за блохастого переживаешь! Да жив твой барбос, чего ему сделается! Ну, ты того, поправляйся, а мы пошли, дел много,” – не глядя девушке в глаза нарочито бодрым тоном проговорил бывший суженый и, не обернувшись, почти бегом покинул палату.
Потом были долгие беседы с врачом и психологом… Сонька искренне не понимала, чего они от неё хотят: то ли истерики, то ли жадных вопросов, ответы на которые она уже и так знала, то ли демонстрации бешеной надежды на врачебное чудо…
Сонька всё поняла и приняла в момент подслушанного разговора своего начальника и его сына. Приняла и жила дальше…
И были объятия и поцелуи со всеми двадцатью двумя воспитанниками, тискание ошалевшего от внимания Шарика, был огромный торт по случаю Дня рождения Виталика и Сони (оказалось, что родились они в один день – первый апрельский день шуток и приколов). Соне исполнилось двадцать, Виталию – шесть.
И жизнь потекла своим чередом. Софа готовила детям завтраки, обеды и ужины, часто оставалась на ночь в детском доме, садилась в спальне и на ходу сочиняла им бесконечную сказку с продолжением. Про приключения доблестного маленького принца Виталио, его бесстрашного и верного супер-пса Шарикуса, про верных и бескорыстных друзей и подруг принца, про волшебных фей и чародеев.
Директор учреждения, зная про ночные дежурства Сони, быстро сориентировался, по-тихому уволил ночную няню и фиктивно оформил на ставку свою племянницу… Племянница получала зарплату и премиальные, Соня дежурила по ночам и сочиняла сказки, малыши спокойно спали и видели волшебные сны – все были довольны.
В конце мая судьба Сони стала вытворять странные кульбиты и понеслась, как садовая тачка с горки: подпрыгивая на ухабах и рытвинах и вот-вот готовая перевернуться.
Первым ударом стало то, что документы задушевного друга Виталика стали готовить для перевода в другой детский дом – для школьников, который находился в пятистах километрах от родного городка. Сонька развила бурную деятельность в попытке усыновить мальчика, но бюрократическая система дала ей отлуп: мало лет, незамужем, маленькая зарплата…
Потом в детский дом приехала какая-то фильдеперсовая проверка, тётеньки и дяденьки с умным видом расхаживали по Сонькиной кухне, совали носы и руки везде, куда дотягивались, изучали медицинскую книжку, взвешивали продукты и в лупу рассматривали срок годности на пачках масла… Ангел-хранитель или бабушка, уберегли свою кровинушку от неприятностей. Ничего не сумела обнаружить комиссия, которая явилась с проверкой по анонимному письму (ох, не все ревнивые жëнушки славных тружеников оборонной промышленности успокоились!)
А через неделю пришёл в детский дом, разыскивая Софью СтанИславну Завадскую, статный мужчина с седыми висками и странным акцентом. Он представился адвокатом и волеизъявителем некого Исаака Абслера. Сонюшка с трудом вникала в удивительные и фантастические новости. Оказывается, у бабушки в юности был жених. Молодой, подающий надежды физик. И не вернулся он в Советский Союз из заграничной поездки на какой-то там страшно важный физический симпозиум. Стал невозвращенцем. Жил и работал он последние 20 лет в Израиле. Два года назад умер и завещал всё своё недвижимое имущество и немалые материальные средства Софии Якубовне Завадской, а в случае её смерти – ближайшим родственникам. Поскольку сын Софии Якубовны погиб двадцать лет назад, а самой наследницы тоже нет в живых, то Сонька становилась владелицей особняка в пригороде Тель-Авива, коллекции раритетных автомобилей и счета в банке, который обозначался суммой с шестью нулями в американских долларах.
“Так вот почему бабуля всё время шептала про Израиль, – мелькнула у Софочки мысль. – И с ним, с Исааком они встретились там, на небе! ”
Единственное условие завещателя заключалось в том, что особняк нельзя было продать. Обалдевшая поначалу Сонька, быстро пришла в себя и с откуда-то взявшейся практичностью и самоуверенностью начала крутить и вертеть адвокатом, используя его в своих, Сонькиных, корыстных целях. (Не иначе бабушка и Исаак подключились сверху!)
Первое, что провернула Сонька с помощью адвоката и денежных вливаний в карманы бюрократов – это усыновление Виталика.
Вторым делом Софа быстро продала свою квартиру, поделила сумму на 21 кучку и положила их в банк под хорошие проценты на имена ребят из детского дома. Вклады были именными, с невозможностью снять с них деньги до совершеннолетия получателей.
Третьим этапом было оформление загранпаспортов, виз, документов на вывоз из страны пса Шарика…
…Прошло несколько лет… Как-то раз обрюзгший и затюканый женой несостоявшийся принц Михаил перещëлкивая каналы в телевизоре, наткнулся на интервью с известной русскоязычной детской писательницей из Израиля.
Ухоженная, богато одетая, элегантная молодая женщина удобно расположившись в кресле, рядом с которым лежал роскошный пёс с явно не благородными предками, рассказывала о том, что посвящает все свои оптимистические, добрые и весёлые сказки единственному в жизни мужчине – своему сыну Виталию…
Автор публикации
