Оливеру Барлоу было сорок пять лет, но ему не давали и тридцати шести с четвертью. Его голубые глаза игриво смотрели с бронзового от загара лица с римским носом и узкой полоской бледных губ. Его хорошо физически развитое тело в белом купальном халате, небрежно развалившись, лежало в кресле Remmus Sun в баре его яхты. Он смаковал коньяк Людовик XIII, пока девушки, тоже в белых халатах поверх бикини, посасывали сверх сухие Мартини. Яхта также имела просторную гостиную с танцзалом, пятидесятиярдовый бассейн, тренажерный зал, столовую, огромную главную спальню, где все трое исчезали по ночам, и многие другие комнаты и вспомогательные помещения для экипажей яхты и кухни.
От родственников Оливер унаследовал обширную сеть универмагов в США, Канаде и Европе. Он мог быть в списке Форбса, но не хотел светиться, и владел всем через подставных лиц.
Внезапно девяносто-восьми дюймовый настенный монитор ожил позывными Зума. Оливер нажал кнопку пульта, и на экране появилось бесстрастное лицо его, одетого в деловой костюм Долче Кабана, доверенного агента Альберта Бежанского.
—В чем дело, Альберт? — Голос Оливера был по-прежнему бархатным и расслабленным.
—Хм, хм …— Альберт закашлялся, будто прочищая горло.
Поняв намек, Оливер повернулся головой к девушкам и сказал с очаровательной улыбкой:
— Голубки мои, а не прогуляться ли вам куда-нибудь. Папочка должен поговорить о бизнесе.
Видя, как в молчаливом упреке девушки поджали губки, он добавил:
—Идите, идите … Окунитесь в бассейне или пойдите на кухню и скажите Ван Фану (так звали китайского шеф-повара Оливера) дать вам что-нибудь перекусить. Папочка скоро закончит дела, и, обещаю вам, мы сделаем что-нибудь захватывающее вместе, как например подводную прогулку в аквалангах, хорошо?
Девушки с ленцой поднялись со стульев, мелькнув на мгновенье прелестями, и вышли из бара. Теперь Оливер полностью обратил внимание на Альберта, который просто ждал этого момента, чтобы сказать:
— Сэр, у нас проблемы.
— Продолжай … — Выражение лица Оливера изменилось на серьёзное; вертикальная морщинка озабоченности пересекла его лоб.
— У нас проблема с Рождеством.
— Ты имеешь в виду с доставкой или продажей рождественской продукции?
— Нет, сэр. Все намного хуже. У нас проблема с самим Рождеством.
— Что? – воскликнул Оливер — Что за чушь! Как может возникнуть проблема с Рождеством? Это концепция, эфемерная концепция, Альберт! Можно выразиться яснее?
— Действительно, сэр, проблема не в концепции, а в нашем “северном заводе”, — брови Альберта поднялись дважды, намекая на значимость сказанных слов, — эта проблема, в свою очередь, может повлиять на поставку подлинных прототипов рождественских игрушек, что в свою очередь может существенно повлиять не только на продажи в этом году, но и на рождественскую прибыль в будущем.
Оливер несколько раз кивнул, — и…?”
— Вы знаете, что большая часть рождественских игрушек производится на наших предприятиях в Китае. Но если мы будем полагаться на китайский дизайн, мы не сможем продать практически ничего. Прототипы игрушек должны быть сделаны на настоящей фабрике Санта Клауса, на Северном полюсе. В противном случае игрушки были бы не более чем кучкой металла, целлулоида и ткани. Настоящий рождественский дух исходит от живых существ, которые живут там рядом с самой фабрикой, и, верите или нет, вкладывают всю душу в свою работу, при этом живя в общежитии и работая практически только за пропитание.
— Зачем ты мне рассказываешь о том, что я уже знаю? — Оливер сузил глаза, пытаясь скрыть смущение. Он слышал о северном заводе, но сильно мыслью никогда в это не вдавался, так как ЧП, подобные нынешнему, никогда не случались в его сознательной жизни. Когда в разговоре кто-то упоминал про Санту или эльфов, Оливер делал кривую мину и сопровождал это движение каким-либо циничным замечанием. Однако на этот раз с Сантой приходилось что-то решать.
— Терпение, сэр, терпение. Сейчас я обрисую вам ситуацию.
— Хорошо, продолжай.
— Это может показаться абсурдом, но похоже, что старый Клаус совсем спятил.
— Что ты имеешь в виду?
— Согласно отчёту нашего агента Рили…
— Позволь… Рили — это что — такое имя?
— Да, сэр. Похоже, аналогичная комбинация букв типична при именовании эльфов. Агент Рили также упомянул некоторых своих сотрудников, например: Тили и Гили.
— Как странно, — бормотал себе под нос Оливер, — что же они сделают, когда у них закончатся все буквы? — Но вслух добавил… — Не обращай на меня внимания, Альберт. Продолжай. Так что же сказал Тили?
— Рили сообщил, что… Он застал Санта врасплох: Санта ел эльфов! Само по себе это достаточно плохо. Но представьте, какую опасность этот сумасшедший Санта представляет для детей! На нас же посыпется шквал жалоб и судов!
— Должно быть, совсем отморозил мозги. Все-таки Северный полюс. — Глядя на затуманенное лицо Альберта, Оливера пояснил. — Мой шеф-повар иногда готовит некоторые блюда, лиофилизируя их жидким азотом. Вкус получается изысканный.
— Симптомы, мистера Клауса, относятся к заболеванию, называемое клиническим альтеигобализм (1), — объяснил Альберт, — это довольно редкое психиатрическое расстройство, но в данном случае, оно смертоносно для нашего бизнеса.
Оливер выкатил нижнюю губу, покачивая головой, словно осознав серьезность ситуации.
— Так что сделал агент Рили, чтобы противостоять этому Санте, который пошел на такое обострение ситуации?
— Он организовал всех оставшихся эльфов, вооружил их леденцовыми копьями и хочет на закате солнца штурмом взять дом Санты, надеясь застать его врасплох.
— … и ты считаешь это поможет?
— Я сильно сомневаюсь. Санта не очень высокий человек, старый и прямо скажем жирный, но эльфы — это крошечные существа и… Я не думаю, что леденцовые копья смогут нанести Санте какой-то ущерб.
— Так в чем же дело? Давайте пошлем туда взвод наших силовиков. Это мгновенно разрешит проблемы.
— К сожалению, этого сделать нельзя.
— Почему?
— Большинство эльфов никогда не видели ничего за пределами своего завода на Северном полюсе. Эта привлечение внешней грубой силы может пошатнуть деликатный баланс их существования, атмосферу, так сказать. По сути, эти меры могут разрушить тот самый дух Рождества, который мы и стараемся спасти.
— Да, здесь нельзя рисковать. А что, агент Рили может сделать локальными средствами?
— Он пытался ангажировать оленя Рудольфа, чтобы противостоять Санте. Но это не сработало. Рудольф был хм…хм… «Drunk as skunk» (пьян как скунс).
— Ты путаешь меня, Альфред. У них там что скунсы на Северном заводе тоже работают?
— Нет, это выражение такое. «Drunk as skunk» просто означает что…
— Я знаю, что это означает! Только со всеми этими эльфами и говорящими оленями, я не знаю, что реально и что… черт возьми…! Кстати, Альберт! Я понимаю, что Рудольф антропоморфен. Но ведь мозги то у него, пардон, скотские. Как можно ожидать от оленя каких-либо разумных действий?
— Это не совсем так, сэр.
— Что значит не совсем? — Раздражение Оливера стало таким сильным, что он почти потерял над собой контроль. — Что ты такое говоришь, Альберт? Это же не имеет никакого смысла!
— Видите ли, сэр… Рудольф не на самом деле олень, а лишь идентифицирует себя как олень. Поэтому Рили и возлагает на него надежды.
— О, боже, еще один псих. Сумасшествие какое-то!
— Сэр, это совсем не безумие. Американская психологическая ассоциация уже вывела боантропию из разряда психиотрических заболеваний. Теперь, если кто-то чувствует себя животным, он с гордостью может им быть.
Оливер замер, пытаясь переварить эту информацию. Его глаза было расширились от удивления, но он быстро взял себя в руки.
— Ладно, Альберт. Я не тот, кто будет стоять на пути прогресса. Теперь понятно почему он пьет водку и все такое.
— Сэр?
— Нет, ничего… – Оливер значительно покачал головой — В конце то концов, какая разница, с кем Рудольф идентифицируется. Мне плевать, что он делает в своей спальне или в сарае, или… где угодно, — Оливер махнул рукой и замотал головой в сильном раздражении, — Лишь бы он был на нашей стороне. Но вы сказали – он пьяница?
— Да, сэр, это было связано с его амурными проблемами. Он очень любил свою жену, усопшую. Что важнее, даже когда она была жива, она им манкировала.
— Ну, я думаю, с этим мы сможем ему помочь. Пошлем к нему девушку. У меня как раз есть подходящая кандидатура. Увидев её, он забудет обо всём, что было в прошлом.
— Но сэр, вы не боитесь, что эта ваша девушка будет не во вкусе Рудольфа?
— Что вы имеете в виду? Она из тех девушек, которые на любой вкус! Что еще важнее, у нее есть некоторые скрытые таланты, не заметные невооруженным глазом. Однажды я стал жертвой этих её талантов, и мы не выходили из спальни целых две недели!
— Это не то, что я имею в виду, сэр? Не исключено, что Рудольф был влюблен в настоящую олениху …
—Хм … Ты прав. А разве нельзя спросить об этом Рили? Нет не надо. Я понимаю, почему это… хм … хм … может быть неудобно. Мы не знакомы с личными местоимениями, которые нужно применять, когда говоришь в третьем лице об оленях. Дай мне подумать, дай подумать … — Оливер закрыл глаза и поднял лицо вверх, концентрируясь. — Ага, придумал! Просто отвези их ему обоих!
— Сэр? — Лицо Альберта затуманилось.
— Черт побери — возьми обоих: и девушку и олениху. Таким образом, он может выбрать то, что захочет. Только убедись, что и олениха выбрана самая красивая, привлекательная, сексуальная, понимаешь?
— Сэр? Как я могу судить, кто из олених самая привлекательная?
— Альберт, напряги воображение! Представь, что я отправил тебя на год на Северный полюс, и ты никого не видишь, кроме олених. А, я вижу, до тебя дошло — Оливер усмехнулся, увидев, как лицо Альберта, который видимо действительно себе это представил, скривилось как будто он съел лимон.
— Конечно, сэр. — Лицо Альберта снова стало бесстрастным.
— Вот и ладненько. Посадим вертолет рядом с деревенькой, и пусть обе девушки подойдут к нему и попросят помощи. Это его в миг вылечит. Но вот вопрос, сможет ли Рудольф одолеть Санту?
— Да, сэр. Согласно отчёту Рили, он большой и сильный мужик. Извините, я, конечно, хотел сказать «олень».
— Это все, что имеет значение. Теперь насчет Санты. Мне все равно, как называется его состояние “клинический вампиризм” или “клинический альтеигобализм”. Его нужно нейтрализовать и доставить в психиатрическую клинику. Пусть тот же вертолет, который привезет девочек для Рудольфа, отвезет Санту в Гренландию, Швецию, на Аляску — куда угодно. Пусть лучшие врачи займутся его случаем. На нас лежит ответственность перед всем Миром! Санта должен выздороветь!
— Но, сэр, лечение может затянуться. Кто же спасет Рождество в этом году?
Последовало интенсивное молчание.
— Вы правы, это еще одна проблема. Еще одна проблема… проблема … проблема …— бормотал Оливер – стуча пальцами по губам.
— Если позволите, сэр? — вмешался Альберт.
— У тебя есть идея?
— Да, сэр. Вместо Санты мы можем посадить в сани миссис Клаус. Все, что нужно сделать
— это одеть ее как Санту и наложить на неё фальшивую бороду. Во всех других отношениях она выглядит такой-же старой, толстой и уродливой.
— Фальшивую бороду, говоришь? Забудь о бороде! Пришло время, когда женщина может быть Сантой. Надо создать новую рекламу, правильную рождественскую песенку и пусть в санях будет дама!
— Отличная идея, мистер Барлоу! Уверен, СМИ в США, Канаде и всей Европе будут ей аплодировать.
— Оки-доки, Альберт. Теперь нужно это просто осуществить. Люблю я лозунг Nike!
— Спасибо, мистер Барлоу! Вы спасли Рождество!
— Ну же, Альберт. Давай пока не будем обниматься от счастья, пока дело не сделано. Держи меня в курсе всего. Ясно?
— Да, мистер Барлоу.
Оливер нажал кнопку пульта и экран Зума потемнел. Он поднялся с кресла, вышел из бара и отправился в бассейн, где плавали Лиззи и Клоя.
— Ласточки вы мои, вы даже не можете себе представить, что ваш папочка сделал во имя Рождества!
_________________________________________________________________________
Альтеигобализм – поедание существ обладающих разумом, другими существами обладающих разумом, независимо от того реальные они или нет.
Термин в русский язык введен пользователем @Windfury
Автор публикации
