Всем девушкам, томившимся долгие, долгие годы без мужских поцелуев ПОСВЯЩАЕТСЯ …
…
Врывается запыхавшийся Царевич в пещеру и голосит:
– Семь недель я по лесу скитаюся, семь недель лишь грибами питаюся. Всё общаюсь с небесными глюками, да до ветру хожу только с муками. Тут ли девица, тут ли Красавица? Не подвело ли меня средство ветрогонное? И не обманулся ли я в поисках суженной?
– Тут тут, однако, – кивают ему семь малоросликов. – В гробу лежит твоя суженная, на полном нашем сохранении.
Наклонился Царевич над гробом Красавицы и поцеловал в уста её сахарные. Очнулась Красавица, глазки открыла и молвила:
– Ой, спасибо, Царевич мой миленький, что сорвал ты печать коматозную с губ моих до тех пор нецелованных. Но такая беда, любименький, ведь не чувствую тела ничуточки. Затекло от лежания долгого. Не шевелятся ручки да ноженьки.
Понял Царевич намёк и, не мешкая, поцеловал её правую рученьку. И задвигались на ней пальчики. Поцеловал левую – и приподнялась Красавица на локоток свой беленький. Ручками эдак кверху подол подтягивает. А Царевич уж тут как тут, губами к коленочкам по очереди прикладывается, и оживают ноженьки, сами собой в стороны раздвигаются, обнажая красу затаённую.
Не сплоховал Царевич, впился поцелуем долгим и страстным прямо в лобок её аккуратно подстриженный. И застонала Красавица, спинку выгнула, диким воплем пугнув всю живность пещерную.
А когда чуть слегка успокоилась, зашептала так тихо и ласково:
– Ах, ты любый мой свет Царевич, разбудил таки душу женскую. Но одна печать так ещё и не сломана.
Развернулась Красавица, чуть привстав на коленочках, и то место повыше отклячила…
…
– Это чё? Прям туда что ли? – удивился Царевич, задумавшись.
– Угу, – закивали за спиной малорослики.
Зачесался затылок Царевича. И сомнение в том зародилося:
– Что-то странно печать эта выглядит, словно ломана переломана. Да не раз, и не два, а поболее…
Хитро ржали на то малорослики, врассыпную во тьме разбегаючись…
Автор публикации
