Вообще говоря, женщин не интересует секс. Прогулка в поисках новых, изящных перчаток или посещение теплого, тихого, призрачного кофе — лишь это по-настоящему соблазнительно.
Мужчины думают, что женщин интересует секс. А женщин интересуют мужчины. Все остальное из шалости или от жалости.
Женщины думают, что мужчин интересуют женщины. А мужчин интересует секс. Все иное по случайности или в припадке легкого заблуждения, которое, впрочем, может продлиться целую жизнь.
На этом межполовые различия заканчиваются.
Захар Прилепин
***
Сонечка накрасила губки и выпорхнула за дверь. Стуча каблучками, спустилась по лестнице, перебежала на красный свет светофора на другую сторону улицы. Пританцовывая, зашагала вдоль аллеи тополей, которые распустили свои семена, и теперь улицу заволокло белым пухом до самого неба.
Юрка ждал, как и условились, у памятника Ленину, теребя в руках букет ромашек.
– Вот, это тебе! – он чмокнул ее в щеку.
– Мм…как мило, куда пойдем? А пошли в кино, там новый фильм “Самая обаятельная и привлекательная”, девчонки говорят очень интересный.
После сеанса шли держась за руки вдоль набережной.
– Скажи, Юр, а что для тебя в женщине главное? – Соня была серьезна после просмотра картины, хотя фильм к этому не располагал.
– Нуу, – парень почесал затылок, – наверное ум. Не была бы Муравьева так глупа сначала, сразу бы заметила того Гену, с которым ей было так хорошо. Умные женщины вообще редкость.
– Так вот ты какого о нас мнения? – Соня улыбнулась. – А я по твоему дурочка?
– Ты красивая! А красивым ум необязателен, – Юрка смущенно покраснел, я тебя любую люблю, хоть умную, хоть глупую.
– Ах, вот как! Дурочка значит, дурочка? – девушка засмеялась и толкнула парня в спину.
Достав букет из сумки, она стала отщипывать лепестки с увянувших ромашек и вновь стала серьезной.
– А по-моему, ум в женщине не главное. Вот подруга Муравьевой, умная, а несчастна. В женщине главное мудрость. Только какая она, эта мудрость, кто ее знает.
Налетевший ветер поднял полы светлого в красный горошек платья, обнажив стройные ноги девушки. Она одной рукой спешила поправить юбку.
– Вах! Какая дэвушка, – это компания кавказских мужчин, проходивших мимо зацокали языками. Соня смутилась, обернулась им вслед – Дураки!
– А пойдем ко мне? У меня сегодня родители на даче, послушаем музыку, выпьем чаю с вареньем? – Юрка не надеялся, что Соня согласится, поэтому придал своему тону как можно больше непринужденности.
– Музыку? Ну пойдем, у тебя появилось что-то новенькое?.
– Твои любимые итальянцы. Тото Кутуньо, новая пластинка.
– О, как здорово, что же ты молчал?
В комнате Юры было убрано. Книги и журналы, одежда, все на своих местах. Постель аккуратно заправлена, шторы плотно задернуты. Соня раскрыла занавески и выглянула в окно. Потом огляделась и крикнула парню, ставившему на кухне чайник
– Ну что, где мой Кутуньо?
– Сейчас, погоди, – парень аккуратно доставал пластинку из конверта, – вот, третья песня.
Soli la pelle come un vestito, – звучал голос певца, очаровывая девушку своим бархатным тембром. Соня с удовольствием слушала, откинувшись на спинку кресла.
– А о чем он поет, знаешь?
– Нет, конечно.
“Одни, мы остались одни и твоя кожа как платье.
Одни — в сердце лишь я да ты,
Одни — обними-ка меня покрепче, только я, только ты.”
– Ах, да, ты же у нас полиглот, – Соня улыбалась и мечтательно раскачивалась в такт музыке.
Юрка подошел и присел на ручку кресла.
– Прям как мы с тобой, совсем одни, – он осторожно поправил ей прядь волос, заправив ее за ушко.
Девушка выпрямила спину и внимательно посмотрела на него. Он, не отводя взгляда, принялся целовать ее в шею, спускаясь все ниже. Одной рукой обнимал за талию, а другую запустил в вырез платья, сжимая упругую девичью грудь.
У Сони закружилась голова, когда он впился в ее губы поцелуем.
– Ах, Юрочка, – шептала девушка, – что же мы делаем… Но парня уже было не остановить. Он взял ее за руки и увлек за собой на кровать.
***
– Алло, Юрка! Наконец-то я до тебя дозвонилась! Ну куда ты пропал? Отвечай скорей, тут очередь у автомата. Давай встретимся вечером у памятника, и ты мне все объяснишь, – Соня кричала в трубку, не обращая внимания на людей на улице.
– Сонь, я это, я уезжаю завтра, а сейчас мне нужно вещи собрать. Да…на стройку…по распределению. На два года, да, буду писать, конечно, ну все, целую, пока.
Девушка шла по улице, в толпе пешеходов и не замечала, как они толкали ее, не замечала слез, текущих по щекам и туши, щиплющей глаза.
– Буду писать, как же, он ведь даже адреса моего не знает…
Соня остановилась на мосту и посмотрела вниз. Спокойные воды реки равнодушно текли вдоль берегов, унося все печали вдаль. Она перекинулась через перила, наклоняясь как можно ниже, ближе к воде. И резко отпрянула назад.
– Ну вот еще, придет же такое на ум, – подумала девушка, и встряхнув головой, словно отмахиваясь от дурных мыслей, зашагала прочь. Навстречу своей, теперь новой, жизни.
Автор публикации
