– Отпустите меня! – в сердцах крикнула Золушка, дернув плечом.
Принц, который, как ему казалось, крепко державший убегающую со всех ног Золушку, не ожидал такого сильно рывка от хрупкой на вид девушки. Не устояв на ногах и нелепо взмахнув руками, принц полетел вниз головой на мраморные ступени… Негромкий хруст… Золушка обернулась: принц лежал уставившись широко распахнутыми глазами в ночное небо, расцвеченное вспышками праздничных фейерверков. Дрожа, Золушка сперва замерла, но, быстро решившись, подбежала к нему.
– Принц?
Вывернутая под неестественным углом шея не оставляла шансов, что он ей ответит.
“Мертв!” – вздох облегчения, что он не увидит ее в латаном перелатанном, испачканном сажей платье, наполнил грудь, но через мгновенье на место радости пришел жуткий, липкий страх. “Мертв. Это я? Я его убила?” Золушка глянула на левое плечо, еще хранящее боль от сильных пальцев принца. «Нет, не я. Я не могла. Я же просто девушка. Слабая девушка. Он сам. Как бы я убила такого здоровяка?» – она быстро сбежала ступенькам, и скрылась за воротами Дворца.
Прибежав домой, она поднялась в свою комнату под самой крышей, лихорадочно закрыла дверь на все замки, и даже на щеколду.
«Нет, не я. Я даже ничего не знаю. Я была тут – перебирала крупу и пересаживала розы».
Прислушалась.
В доме было тихо – мачеха и сестры еще не вернулись с бала.
«Никто ничего не видел и не слышал, и я не слышала». Она посмотрела на плечо, где налился синяк. Смыть. Немедленно. Она опрометью кинулась на кухню. Там еще стоял недомытый с ужина котёл. Схватив тряпку и речной песок, Золушка начала усердно тереть плечо. Песок сдирал кожу, которая вскоре покраснела и запылала огнем. Но Золушка не чувствовала этого, она тёрла и тёрла одно и тоже место, твердя шёпотом, как заклинание «Нет, не я, не я. Я ничего не знаю. Меня там не было и не могло быть».
Взгляд упал на хрустальную туфельку, машинально сунутую в передник во время бегства.
Где вторая? Паника захлестнула сознание девушки. ТАМ? Что делать? Разбить!
Она выбежала в сад, нашла на грядке с тыквами большой камень и расколотила подарок феи на мелкие осколки. Они все равно таинственно и завораживающе сияли в лунном свете. Золушка, подвывая, начала рыть землю. Сорвав ногти до мяса, она сгребла все до единой маленькие звездочки в яму, засыпала сверху землей и, оглядываясь и озираясь, убежала в дом: скоро вернутся мачеха с сестрами.
***
В тёмной комнате было холодно. Золушка подняла голову со стола, нащупала рукой огниво, чиркнула, и зажгла маленький оплывший огарок сальной свечи, стоящий в дрянном подсвечнике. Слабое пламя едва разогнало мрак. Мачеха не давала ей парафиновые свечи. Но Золушке давно на это было наплевать. В последнее время она в основном спала или пила украденное с кухни вино. Мачехе надоело ее лупить, и она просто закрывала падчерицу наверху на всю ночь, не желая слушать ее шаги и пьяные разговоры с воображаемым собеседником.
Как обычно, когда внизу загудели часы, отмечая полночь, в свете свечи она увидела сотканную из дыма фигуру молодого прекрасного юноши с бледным лицом, распахнутыми белесыми глазами и свернутой шеей.
– Опять вы, – Золушка взяла в руки полупустую бутылку, плеснула в деревянную плошку, и жадно выпила, вытерев рот бурым от грязи рукавом.
– Закусывала хоть бы, – юноша с жалостью смотрел на Золушку.
– Закусывала? – с вызовом ответила девушка, бросив пустую бутылку в угол. – А вы принесли мне апельсинов? Или пирожное с бала? Нет? Не можете? А что тогда предлагаете? Вы чего припёрлись, ваше высочество? При жизни – потанцевали два раза, даже имя мое не узнали, и сейчас мотаетесь сюда каждую ночь. Как отпускают-то вас с ада-рая вашего?
– Сама знаешь, нет мне убиенной душе покоя. Вот и хожу, пока туфельку не примеришь.
– Тварь, тварь! – Золушка зарыдала, уронив голову на стол и обхватив её руками.
Принц схватил ее за плечо, как тогда, на лестнице: – Примерь туфельку! – заорал он так, что дрогнули ставни на окне. – Отпусти меня!!!
Дикий холод пронзил кожу девушки.
– Не трожьте, не трожьте меня! – закричала Золушка, вскакивая и вжимаясь в угол, – Я не убивала вас, вы сами, сами упали!
– Сам.
Глаза Золушки сверкнули зловещим огоньком.
– Не врите. Не врите, ваше высочество. Вы знаете, кто вас убил.
– Да.
– Что да? Что да, ваше чертово высочество? Вы сами виноваты – зачем вы за мной бежали? Я просила оставить меня в покое. Умоляла! Но вы бежали. Схватили! Зачем схватили?
– Я полюбил тебя!
– Врёшь! Меня никто никогда не любил. Мать меня бросила, умерев. Отец забыл и маму и меня, как только в доме появилась эта высокомерная стерва, и я никогда от него больше не слышала слов любви. Я росла в нищете, будто и не было у меня отца, будто это не мой дом. “У тебя теперь есть две сестры – вы полюбите друг друга” – говорил он. С Анастасией и Гризельдой я не узнала, что такое сестринская любовь – я узнала, что такое ненависть и презрение.
– Я не виноват.
– Они заставляли меня шить для них, убираться, готовить, рыться в саду.
– Ты же любишь шить?
– Я всю жизнь была вынуждена обшивать этих жирных коров! Спать на ящике с золой и улыбаться им. Золушка снова плеснула из бутылки и заревела, вытирая глаза ладонью.
– Тебя любит Фея-крестная.
– Эта мерзкая двуличная старуха? Она сломала мне всю жизнь своей “любовью”, просто откупилась за то, что бросила меня после смерти мамы! Я бы и без нее бы прожила! Я из знатного рода, я красива, вышла бы замуж за достойного мужа, пускай бы даже это был простой лавочник или мастеровой! И покинула бы этот проклятый дом и прожила долгую спокойную жизнь. Но после ее “подарков” у меня уже не было на это шанса! Знала, старая ведьма, что так все и будет. Специально про двенадцать часов придумала, чтобы показать жизнь, которой у меня никогда не будет, и тут же все это забрать! Убила бы тварь!
Принц промолчал, грустно смотря, как Золушка жадно глотает вино из выуженной из-под кровати очередной бутылки. Вино булькало, лилось бурыми, похожими на кровь струями, по подбородку, на замызганное вонючее давно не стиранное платье, и капало с подола на грязный пол.
– Упрекаете? Да. Пью, пила и буду пить! Мне больше ничего не остается, кроме как топится в вине и драить песком этот чертов синяк, который всё время снова появляется! Как мне жить с этим, принц?
Она сдернула платье и обнажила разодранное до мяса кровоточащее плечо с почерневшей по краям раны кожей.
– У меня не будет “жили долго и счастливо”. Я не нужна никому, кроме дохлого принца и палачей Короля.
***
Стемнело. Угомонились обитатели особняка. Только часы внизу продолжали жить в уснувшем доме, отбивая очередной час. Золушка прислушалась, зажгла свечу, оправила собственноручно сшитое из гардин и портьер прекрасное золотистое бальное платье и, сжав зубы, переступила с ноги на ногу – украденные у Гризельды туфельки на высоченном каблуке, обклеенные хрустальными осколками, которые она долго и тщательно просеивала из земли, были ей сильно велики. Стоять в них было больно – нога все время съезжала. Но она терпеливо ждала. Вот уже тридцать ночей принц не являлся к ней. Вот уже тридцать ночей она стояла и молилась, чтобы он пришел, как раньше молилась, чтобы не приходил.
Пламя свечи колыхнулось, и Золушка почувствовала, как кто-то стоит за спиной.
– Ваше высочество?
– Ты звала?
Золушка обернулась и вгляделась в повзрослевшее, мужественное лицо принца, провела рукой по красивой, как прежде, ровной шее. Огладила парадный белоснежный мундир.
– Звала. Тебя так долго не было.
Его призрачные пальцы коснулись её напудренных щек, провели по алым губам, спустились к шее и ниже.
– Ты такая красивая… Как тогда…
– Да, как тогда…
Принц положил ей руку на плечи. Холод опять пронзил, но он не был пронзительным, лишь снял поселившуюся в ней вечную боль.
– Сказать тебе хочу, принц.
– Говори.
– Прости меня, ваше высочество. Я решила: я приду во Дворец, примерю туфельку Убийцы и признаюсь во всем. Меня казнят, и мы будем вместе долго и счастливо. Но у меня одно условие.
– Условие? – принц возбужденно подался к ней.
– Догони меня сперва! Как тогда!
Золушка расхохоталась, сверкнув безумными глазами, резко развернулась и выскочила из комнаты, стремительно ринувшись вниз по крутой деревянной лестнице. Каблук одной из туфелек провалился в щель рассохшейся ступеньки… Золушка качнулась вперед, нелепо взмахнув руками…
В тишине, перекрывая глухой звук падения тела и отчетливый хруст шейных позвонков, часы в зале отбили полночь.
Автор публикации
