"Улыбка Будды"

Улыбка Будды. (Очерк)

ॐशान्तिःशान्तिःशान्तिः
«Поистине, кто видит всех существ в Атмане, и Атмана — во всех существах, тот больше не страшится смерти» (Иша Упанишада)

Самолет приземлился в воздушную гавань Дели, когда не было и шести утра. Яков беспокойно кружил по центральному терминалу. Увидев меня, радостно побежал навстречу.  Товарищ давно покинул душные стены академии, всецело посвятив себя изучению древних языков и обычаев.  Ах, как же радостно видеть старого друга!
Упав на заднее сиденье старенького джипа, я с жадностью прильнул к окну.

Громадный город ухал, свистел, рычал. Горел и плавился на солнце асфальт. Неистово сигналили машины, звенели велосипеды, скрипели телеги, ревели мотоциклы. Зазывали клиентов уличные парикмахеры, торговцы, фокусники, факиры. А над всей этой какофонией звуков плыл  смердящий запах человеческих испражнений. Голова закружилась. Я зажал нос и опустил стекло. За окном в алебастровом мареве проплывали  бетонные коробки, улетали стрелою ввысь минареты мечетей, гордо и величаво смотрели на суету мирских соблазнов индуистские храмы.

На перекрестке к машине подбежал мальчуган, постучал  по лобовому стеклу, требуя денег. В умоляющих глазах отчаяние и безысходность. Яков приоткрыл окно и кинул горсть монет на асфальт.

«Почему ты не отдал  деньги в руки, а как собаке кинул на землю?» – возмутился я.
« Эти бродяги больны: гепатит, тиф, малярия », – невозмутимо ответил  друг.
Подавленный, я посмотрел на свои  начищенные до блеска ботинки, дорогие часы и ухоженные руки. Черной тенью пролегла незримая граница между нашими мирами. Вот и я побежал прочь и заткнул нос.

В прохладном холе гостиницы облегченно выдохнул. Комнаты номера, на удивление, оказались уютными. Из окна открывался чудесный вид на сикхский храм из белоснежного мрамора – Гундвара Бангла Сахиб.

В тени пальмы торговец фруктами бережно раскладывал  золотистые плоды папайи и манго. На  коврике с ручным мангустом на плече пристроился заклинатель змей. Стрелой промчался мальчишка на велосипеде с квадратом хрустального льда. Величаво проплыла индуска . В короне вороненых волос полыхнул  цветок неизвестного мне   растения. Я настырно всматривался в темные, уютные ложбинки ее тела. Однако, какая легкая, манящая красота, сколько музыки в бедрах, шелка в смуглых щеках, как круты разлеты бровей и сколько законченной грации в  движениях!
Улица густо заполнялась людьми. Разноцветным серпантином брызгали  сари женщин и высокие тюрбаны мужчин. Издалека полилась рага  с характерным мелодическим движением. Она летела стремительной птицей то верх, то вниз. Невозможно уловить характер связи этих звуков, их мелизматики. Но живая и незнакомая  музыка, кажущаяся на первый взгляд хаотичной, имела множество оттенков чувств, внутреннего движения и красоты. Так звучать может только шехнай. Я смотрел вниз не в силах оторваться от буйства красок, одуряющих запахов, ритмов чарующей музыки. Гибкая, певучая Индия  распахнула свои  объятия!

Умывшись и переодевшись, мы спустились в ресторан. На столе – пиршество кушаний: запеченные овощи с рыбой, разноцветные маринады, бенгальское сабджи  из тыквы, коктейль из козьего молока и свежего манго, тонкие хрустящие папады (лепешки), твороженные шарики в сиропе амлаки  и, конечно же, терпкий чай масала с мятой.

Утолив голод, мы  перешли к непринужденной  беседе.

– Как первое впечатление?

– Я представлял Индию иначе: нужда отчаянная, это отвратительно. Но вместе с тем, какая прекрасная архитектура, музыка! Их жажда жизни заразительна. Одним словом, все противоречиво и удивительно.

– Боюсь, что  сами индусы не понимают этого противоречия. Они любят свою страну: она питает их дух и воображение. Европейцам трудно быть объективными в Индии. Мы анализируем, используя логику и интеллект, а не систему ассоциаций и образов. Ум индусов –  иррационален. Они живут так тысячи лет: вне времени и собственной истории.

– Как это?

– Трудно объяснить в двух словах, сам увидишь. Если ты не очень устал, предлагаю  прогулку по Дели.

Мы вышли на улицу. Волна обжигающего воздуха и благовоний перехватила дыхание. Повсюду – россыпи пьянящих специй и чая, огнистый муслин, лиловые орхидеи и лазоревая бирюза.
Наряды индусов – своеобразная энциклопедия жизни!
Яков выступал в роли экскурсовода.
– По цвету и узору на ткани без труда можно понять, кем является человек, к какой именно касте  принадлежит. Как шутят сами индусы: «Судьба мужчины – в его тюрбане, судьба женщины – в ее покрывале».
Посмотри! По узорам и цвету покрывала этой женщины  понимаем, что она замужем и имеет  двоих детей. А  индус с крашеной бородой  богат: его  рубаха – из муслина с ручной вышивкой «шиша». Красотка слева- победнее:  сари из ткани с набивным рисунком.
Яков был прав, на всем лежал отпечаток безвременья, воспоминаний прошлых лет. Вера индусов в традиции глубока и крепка. Европейцам сложно понять , как можно до конца жизни носить одежду, обозначающую принадлежность к той или иной общине.

И вот перед нами Сваминараян Акшардхам!

Раскинуло небо огромные крылья над девятью куполами храма. Здесь сияют гравюры  двадцати тысяч богов и священных животных, живут в тишине древние боги, из серебряных чаш льется сандаловый дым, а по ночам слышится шепот земли. В прохладных чертогах застыла печаль забытых тысячелетий, родились сотни рифм и строк, восхваляющих его красоту. Розовый песчаник и мрамор украшает стены. Цвет настолько чист, насыщен, что кажется, будто в каждой поре удивительного камня застыли капли росы. Сидя на ступеньках храма, я чувствовал врачующий простор в душе. Это место как будто нарочно создано для того, чтобы уйти от  безрассудных эмоций, оценок, отрицаний, сомнений. Прижавшись спиной к горячему камню и  глядя в лицо настоящему и прошлому Индии, я постигал дыхание ее бытия. И пусть современные улицы стали шире, а дома выше, но, как и тысячи лет назад  звенит колокольчик разносчика овощей,  льются песни, играют краски одежд, неудержимо кружатся в танце дервиши, восторженно смотрит на лик луны девочка с  волосами, не знавшими гребня, а в глубине ночей раздаются  потаенные вздохи. Время не властно над этой страной и  жителями.

Спасаясь от  изнурительного зноя, мы укрылись тени  деревьев  городского парка. С наслаждением я  откинулся на траву и прикрыл глаза. От прикосновения чужих рук  вздрогнул. Я не видел лица женщины, сидящей чуть впереди. Не прерывая тихой беседы со спутницей, она осторожно массировала мои уставшие опухшие ноги. Растерявшись, ища поддержки,  я выразительно посмотрел на Якова. Но тот лишь усмехнулся: «Так она распорядилась своим временем». Я подумал о том, как бы поступил на месте этой женщины? И мне стало стыдно за свое равнодушие к чужой боли.
В эту первую ночь на чужой земле долго не мог заснуть и все разглядывал причудливый узор на карнизе потолка. Где-то в углу зашуршала ящерка-песчанка, метнулась по стене и исчезла за шторой. Впервые за многие годы я был счастлив!

На следующее утро, закинув вещи в машину, мы  выдвинулись на север Индии, в сторону Гималаев. Предстоял неблизкий десятичасовой путь до Ревальсара (город в округе Манди, в индийском штате Химачал-Прадеш).
Удушающая жара постепенно сменилась прохладой предгорных равнин, замелькали  узоры чайных и рисовых полей.

Через несколько часов пути мы сделали остановку у придорожного кафе с броским объявлением на двери: «Здесь продается дрессированный петух».

Пока повар готовил  заказ, решили побродить по небольшому селению, расположенному на противоположной стороне. Стены жилищ  сложены из глины и палок, а вместо крыш – навесы из сухих листьев пальмы. Двери и окна отсутствуют. С любопытством заглянули внутрь. Вдоль стен – рубленые топчаны, застеленные  тряпьем. В углу – домашняя утварь: кастрюли, тазы, мотыги. В центре – высокий ритуальный стол с  фигурами  божеств и масляный светильник. За домом, на огромной куче щебня работали дети. Паренек  молотком дробил камни, а девочки шести-восьми лет ссыпали их в плетеные корзины и носили вниз. Увидев нас, дети загалдели и радостно кинулись навстречу. Догадливый Яков достал из сумки кулечек с конфетами. Сладости мальчишку не заинтересовали,  несмело он  показал на мой  карман, из которого торчали блокнот и ручка. Принял мальчишка дар как великую драгоценность! Засияли глаза, заискрились. Вытянулся, как струна, затрепетал. Затем кинулся к дому и скрылся в его глубине. Вернулся через пару минут, робко протянул мне руку: на ладошке поблескивала статуэтка Золотого Будды. Глядя на   изможденное бронзовое личико, я остро почувствовал всю его  недетскую усталость. Силен и ярок свет солнца над головой, но он вынужден собирать лишь его  осколки на пяточке иссохшей земли. Глядя в чистые и добрые глаза маленького человека, я понял, что он достойно доиграет свою мелодию жизни: сплетет гирлянды из роз и жасмина, украсит ими богов и будет тихо молиться за себя, за меня, за всех нас, за то, чтобы ушли  печали и тяжести этого мира. И старость ему не будет страшна, потому что он уже обладал тем, что я, ввиду своего цивилизованного цинизма, давно растерял: способность к усилию и преодолению. Тебе, мой юный незнакомец, не трудно было встретить такого, как я, труднее было мне встретить такого, как ты. И я благодарен судьбе за эту нежданную радость, за цветы твоего сердца!

Старенький джип натужно подпрыгивал. Впереди показались волны гор с наплывающими друг на друга густыми лесами. Резко извиваясь, дорога побежала вверх, косо нависли зазубрины скал. Начинало смеркаться. Плотная стена тумана окутала горы.  Перед каждым поворотом Яков останавливался и нервно сигналил встречным машинам. Путешествовать по горному серпантину Гималаев опасно и днем, а уж ночью – чистое самоубийство. От неминуемой трагедии нас спала только счастливая случайность. Бесформенный силуэт впереди заставил Якова резко ударить по тормозам. Перед нами, в двадцати метрах, стояла лошадь! Как последний часовой на страже исчезающего мира  недвижимо застыла на краю пропасти. Наверху послышался угрожающий треск. Огромный кусок скалы с грохотом обрушился на бедное  животное и унес его  в бездонную чёрную тьму.

Было далеко за полночь, когда мы добрались до Ревальсара. Постель оказалась сырой и холодной, но усталость после нелегкого пути взяла свое, и я мгновенно уснул.

На рассвете меня разбудил звон молитвенного колокола. Я вышел на улицу. Стоял тот  хрупкий час тишины между сумраком и рассветом, когда в воздухе разлит покой и полная безмятежность. Удивительный первозданный мир открылся  взору:  долина, окруженная зубастым веером скалистых гор, утопала в зелени косматых сосен. Безмолвное озеро в холодном зареве восходящего солнца еще отражало бледное мерцание угасающих звезд. Я спустился по узкой каменистой дороге вниз. Отсюда  хорошо открывался вид на древний буддийский монастырь. Фигурные выступы стен отчетливо прорисовывались в контурах  скалы.

И вот торжествующее солнце осветило долину. Запели птицы. От налетевшего ветра зазвенели колокольчики, зашелестели волны молитвенных флажков, затрепетали листья, роняя на землю капли отшумевшего ночью дождя. И все содрогнулось в этом звоне и пении, неся хвалу новому дню, жизни, поднимая и унося радость пробуждения выше облаков и звезд к чему-то неведомому. На мгновение почудилось, что кто-то позвал меня по имени. Я оглянулся и замер: с  высоты синих гор смотрел и улыбался Золотой Будда Падмасабхава. Гигантская статуя возвышалась  мощно, величественно!

ཐུགས་རྗེས་གཟིགས་ཤིག་གངས་ཅན་ལྷ་གཅིག་པུ།།
Взгляни на меня с состраданием, единственное божество Страны Снегов!

འདི་ཕྱིའི་བསམ་དོན་འགྲུབ་པར་བྱིན་གྱིས་རློབས།།
Благослови, чтобы все мои желания этой жизни и будущих жизней осуществились!

Началась утренняя служба в храме. Раздались низкие звуки горлового пения.
Что значит  буддийская осознанность, нахождение в состоянии «здесь и сейчас»? «Принимайте всё таким, каким оно является», – учит Будда. А каким  все является на самом деле? Я понимаю, что значит быть доброжелательным, остерегаться алчности, жить без суеты и спешки, уделять внимание главным, а не второстепенным делам. Но  остальное – казуистика! И почему  ламы, трансформировавшие страсти в Мудрость, владеющие способностью изменять свои вибрации, чтобы умиротворять, проявлять власть над темными силами, встретили Гитлера с хлебом и солью?
Ответов  не было. Забросив сложные размышления, я с головой окунулся в жизнь Ревальсара.

Утренний воздух  пропитан крепким ароматом лесной базилики и аниса. Дома  двухэтажные, сложены из камня и выбелены. Карнизы крыш  украшены простыми фигурными узорами. Частенько единственная комната заменяет гостиную, спальню и кухню. Мебель  резная и расписана яркими ритуальными изображениями. На стенах – ткханки с буддийскими божествами. Крыши домов – плоские. Летом на них сушат зерно, траву и навозные лепешки, которыми обогревают жилище.
Одежда тибетцев – любопытна. Мужчины украшают лентами волосы, вплетая в них камни. Жители традиционно носят халаты «чупа» из тонкого войлока. В Тибете резкий перепад дневных и ночных температур. Как гласит местная поговорка: «В горах четыре времени года успевают сменить друг друга в течение одного дня, а погода меняется с каждым километром пути». Так снимая один-два рукава, тибетцы регулируют теплоту одежды. Поэтому утром чупу надевают в оба рукава, а днем один или оба рукава снимают. В ночное время ею пользуются как постельной принадлежностью. Поверх чупы замужние женщины повязывают полосатые фартуки, носят шерстяные сумочки с разноцветными кисточками.

Изредка в Ревальсаре встречаются редкие члены этнической группы Йи, выходцы из Восточного Тибета. Их узнают по черному тюрбану, концы которого изысканно украшены яркими цветами из ткани. Никто не смеет дотронуться до тюрбана, потому что он считается жилищем Небесного божества.
Жизнь города подчинена расписанию монастырей, поэтому магазины, несмотря на ранний час,  открыты. Я заглянул в один из них. За прилавком никого не оказалось. По углам сложены мешки с сухарями, мукой, чаем, сахаром, чечевицей. В центре –  лоток с овощами и фруктами. Минут через двадцать показалась улыбчивая хозяйка. Я купил  бананы. Но две ловкие две обезьяны  утащили их. За спиной послышался звонкий смех Якова.

-Обезьяны – это единственные воры в этих местах! Пойдем завтракать в кафе, отведаешь тибетскую кухню.

Еда оказалась скромной, но вкусной: тхупку (суп с лапшой и мясом яка), рис тали с овощами, омлет и знаменитый « ча нгамо» с добавлением кипяченого молока самки яка, масла, сахара и соли. Чай не пришелся  по вкусу.

За завтраком Яков рассказал, что многие настоятели буддийских монастырей бежали на север Индии после оккупации  Китаем. В Ревальсаре есть четыре монастыря. Цо-Пема Огьен Херука Гомпа — самый старый и почитаемый .

-Яков, расскажи  легенду о Гуру Ринпоче. Это  его статую я видел на горе?

-Да. Это великий Гуру Падпасабхава, одно из воплощений Будды Шакьямуни. В 8 веке он был приглашен из Индии царем Трисонгом Децэном, чтобы принести в Тибет учение Будды.

Легенда гласит: “Задумал царь Трисонг Децэн построить в Центральном Тибете монастырский университет. Но существа нечеловеческой природы мешали строительству комплекса: всё, что люди строили в течение дня, по ночам уничтожалось злыми богами и демонами. Учитель Шантаракшита посоветовал Трисонгу Децэну пригласить из Индии махасиддху Падмасамбхаву: « Я – всего лишь Бодхисаттва, мне не справиться с могущественными духами этих мест. Однако, отчаиваться не стоит. Живет в Индии человек, который  появился из цветка лотоса. Имя его – Падмасабхава. Если боги и демоны, препятствующие истинным учениям, увидят его, то  их обуяет ужас, и они станут бессильны. Пригласи Падмасабхаву в Тибет, и у нас не останется проблем». Царь поступил так, как посоветовал  Шантаракшита, и вскоре Гуру Падмасабхава прибыл в  страну. С его помощью  монастырский комплекс Самье был построен, а Дхарма распространилась по всей стране”.

Гуру Ринпоче учил своих учеников Тантре – «быстрому пути» к просветлению.

«В буддийских летописях существует  замечательная легенда о Ревальсаре», – продолжал Яков.

“Однажды Падмасамбхава посетил местный женский монастырь, в котором жила прекрасная принцесса Мандарава, дочь царя Сахора. По собственному желанию девушка стала монахиней и содержалась в  строгости. Ее охраняли пятьсот женщин, следивших за тем, чтобы она соблюдала  обеты. Но Мандарава тайно стала ученицей Гуру Ринпоче, которого царь считал колдуном и варваром. Узнав об этом, разгневался Сахор и велел бросить Мандараву в яму, а Падмасамбхаву сжечь заживо. Семь дней полыхал костер. Обеспокоился царь, отправил служителей на место казни посмотреть, что происходит.  На месте пепелища образовалось прекрасное озеро, посреди которого на цветке лотоса сидел живой и невредимый Гуру Падмасамбхава. Так, продемонстрировав  чудесные способности, Падмасамбхава заставил царя признать  ошибку. Сахор пригласил его во дворец, освободил Мандараву из ямы и принял вместе с подданными буддизм.”

Тибетцы считают Гуру Ринпоче своим духовным отцом. Благодаря Падмасамбхаве было построено множество монастырей в Тибете, которые по легендам связывают огромного демона по рукам и ногам, не давая ему пошевелиться. Гуру Ринпоче даровал мантру ཨོཾ་མ་ཎི་པ་དྨེ་ཧཱུྃ (ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ), освобождающую людей от бесконечных перерождений в сансаре.

-Я видел эту мантру на молитвенных барабанах и камнях.

-Но  понимаешь ли ты  значение этих звуков?

-Яков, известен  буквальный перевод  мантры : «О, жемчужина, сияющая в цветке лотоса!»

– Тогда ответь, почему ее называю шестислоговой?

-Ты меня дураком считаешь? Сам посчитай!

– Эти шесть слогов спасают людей от перерождения в мире ада, голодных духов, животных, людей, полубогов, богов. ОМ удаляет гордыню и самомнение, МА — ревность и зависть, НИ — привязанность и эгоистические желания, ПАД рассеивает неведение и запутанность, МЕ растворяет жадность и алчность, ХУМ трансформирует ненависть и злость.

-Чем же плохо родиться в мире людей?

-Такая «удача» не освобождает тебя от страданий!

-Неубедительная демагогия. Любая женщина возразит: рождение детей –  самое счастливое страдание! Ты пытаешься обуздать  интеллект и остановить логическое мышление. Я видел много буддистов на своем пути, но никого из них не могу назвать счастливым и свободным от страданий!

– Только выход в Нирвану является полной остановкой кармы и страданий.

-Это и есть конечная цель?

-Да.

– Но существование памяти о прошлых инкарнациях не имеет четких  доказательств, а теория перерождений используется  во многих религиях, не только в Буддизме, но и в Исламе, и в Христианстве. Все религиозные догматы о жизни после смерти основаны только на Вере, а не на практическом знании.

Яков насупился. Но я не унимался.

– Сам посуди, в Индии все  цари,  мудрецы, ламы, Кармапы – чья-нибудь эманация. Они прекрасны и всесильны как боги! Настолько универсальны в своей похожести, что лишены всякой правдоподобности . Их жизнь напоминает скорее миф, чем реальность. В Индии, куда ни ткнись, обязательно упрешься в  древнюю легенду!  Нам ничего не известно о министрах, генералах, ученых, философах, народе тех эпох. Современные индусы считают, что законы грамматики, философии, архитектуры, медицины, поэзии, музыки были продиктованы людям высшими существами из божественного мира. Мы не знаем, почему деятельность и достижения выдающихся людей так обезличены, почему никто ничего не написал о них. Возможно, страна, в которой значительная  часть населения до сих пор не умеет читать, просто вынуждена слагать фантасмагорические картины собственной жизни.  Нет ничего похожего на произведения Фукидида или Тацита. А до британской колонизации Индия представляла собой всего лишь  географическое понятие – смесь разрозненных царств, не оставивших после себя никаких архивных свидетельств. До наших дней сохранились только их названия. Индия только начинает открывать самой себе свою « индийскую цивилизацию». Будде повезло больше остальных потому, что он умел писать. И только поэтому до нас дошли его учения. А что касается Тантры, я не изучал глубоко ее основы, и мне сложно судить о практической пользе  Ати-йоги, о сути «Ожерелья воззрения», о  «Драгоценной сокровищнице Дхармадхату». Гораздо ценнее видеть тебя здоровым и улыбающимся, знать, что с моей семьей все в порядке, а дома  ждут белые березы и родные лица. И  наплевать, что  ждет  после смерти! Гораздо важнее, что в этом чудесном месте я счастлив!

Глаза Якова прояснились, заулыбались.

-Ты  не был в пещерах монахов, удалившихся в горы на молитвенный трехлетний ритрит. Предлагаю прогуляться.
Хижина  оказалась проста: настольная печь, на стенах – ткханки (изображения божеств на ткани), масляный светильник и деревянный короб вместо кровати. На полках – множество книг с религиозными текстами, напечатанными традиционным способом: с помощью деревянных оттисков. Вечерами, под чтение мантр, монах совершает «кора» (обхождение скалы). Каждый 15-ый лунный день месяца делает ритуальные подношения благовоний.

Жизнь монахов  я не назвал бы легкой. В перерыве между медитационными сессиями, которые в среднем длятся по 8 часов в день, они выполняют будничную работу: стирают одежду, колют дрова, работают в огороде.
Вечером  появилась возможность поговорить с настоятелем монастыря.

Мы спросили , сохранилась ли старая традиция жизни? Лама с грустью ответил, что давным-давно йогины перелетали с горы на гору, а сейчас Буддизм постепенно исчезает в Тибете и уходит на Запад. Но поймут ли европейцы суть Дхармы? Как  распорядятся  знанием?

«Проблема в том, – вмешался я, – что европейскому  рациональному уму сложно принять буддийское  универсальное благо. Мы живем в других условиях. Видимая реальность не совпадает с утверждением  трактатов. Реализация  Дхармы –  недостижимый идеал. Не понятно,  что такое «чистое» и «нечистое» видение, не говоря уже о «пустоте» ума.

-Для этого требуются годы тренировки и полное доверие к наставнику.

– Но Вы же не думаете, что европеец легко примет буддийских учителей ?

– Не буду утверждать.   Чем сильнее опыт познания этого мира, тем крепче вера. Таков принцип доверия. Ты пробовал плоды коконы? Сможешь описать их вкус?

-Нет.

-Тогда не торопись судить о том, что не стало твоим опытом. Традиционная светская школа дает  знания и  навыки, которые позволяют в той или иной степени влиять на окружающий мир. На духовном пути наставник помогает ученику понять  собственную жизнь и изменить ее. Ты ведь понимаешь разницу? Задача ученика – выбрать методы и   наставника.  Важно понимать следующее: чтобы достичь весомого результата на духовном пути, необходимы понимание, преданность и вера. Ламы не занимаются рекламой Буддизма в Европе. Буддизм не нуждается в рекламе, как и остальные религии. Мы просто пытаемся  сохранить свои знания.

В словах настоятеля была своя правда.

На следующий день мы  отправились в горы, к пещере Кристального Лотоса, Гуру Ринпоче. Она является самым святым и почитаемым для буддистов местом. Спустя много веков, после смерти Падмасамбхавы, здесь были обнаружены терма (тексты  Гуру Ринпоче), которые впоследствии стали основой учения тибетских школ буддизма.
Считается, что тысячи терма  сокрыты в тайных местах: пещерах, скалах, храмах, статуях и ступах. Когда люди иных времен будут нуждаться в  наставлениях для излечения  духовных недугов, терма будут найдены и станут доступными.

В последующие дни  много бродили по горам. Я постепенно утрачивал ощущение четких пространственных и временных связей. Прошлое осталось в прошлом, будущего не знал, а настоящее растворилось в зыбком беге вечерних сумерек, в лавандовых горных озерах, в шрамах высохших скал. Вспомнились слова Мукаи Кёрайя: «Прекрасное родится само, в соответствующий момент. Велено лишь уловить этот момент».

Было уже далеко за полночь. Погасли светильники масляных ламп в окнах, ударил молитвенный колокол, призывающий ко сну.  Я тихонечко пробрался к двери, вышел на улицу и направился к озеру. Луна светила так ярко, что на глади воды отчетливо отразилось  лицо: на меня глядел уставший старик со впалыми щеками! Ужаснувшись,  отшатнулся и с размаху плюхнулся в траву. Что-то зашуршало рядом. Из темноты надвигалась огромная обезьяна. Ловким, мощным прыжком придавила меня к земле, распласталась на груди и провела когтистой лапой по волосам. Боясь пошевелиться, я  постарался  расслабить тело, чтобы не испугать животное. Не почувствовав опасности, обезьяна зевнула и доверчиво положила голову  на плечо. Так и лежали  два древних существа, скованные единым биением сердец и вечным сиянием луны, разгадывая тайные письмена земли и неба.

Обратный путь в Дели прошел без происшествий. И я снова утонул в вековой печали и радости Индии.
Оставшийся день  посвятили поездке в столицу империи Великих Моголов – город Агру.

В предрассветной дымке спокойной и величавой реки парит Тадж-Махал!
Создали и щедро отдали миру зодчие  дар – Дворец Небес! Отдали без остатка, без размена, безраздельно!
И полетела восхищенная песнь босых посланцев по  всему Индостану о главном сокровище Агры. Тысячи людей пришли поклониться великому деянию мастеров и бессмертной любви Шах-Джахана. Восторженно замирая у стен, с трепетом взирали на воздушную вязь, инкрустированную драгоценными камнями: «И коли есть блаженство рая на земле, то здесь оно, а более – нигде».
Окружены величавыми ажурными аркадами из белого мрамора многочисленные арки, минареты, портики и купола. Каллиграфические орнаменты  цветов, листьев, веток инкрустированы черным сланцем и золотом. Внутри комплекса – маленький уголок рая: бушующий разноцветьем, фонтанами сад, где важно вышагивают павлины, сверкает бассейн с заморскими рыбками. И наконец, главный аккорд гимна любви, поэма из камня – мавзолей Шах-Джахана и Мумтаз-Махал. Тысячи драгоценных и полудрагоценных камней искрятся на стенах  усыпальницы.
Шах-Джахан называл нежным именем Лала, белолицую, как полная луна, персиянку Мумтаз-Махал. Черным коршуном ворвалась в их жизнь беда: заболела Мумтаз . А когда поняла, что умирает, обратилась к мужу с просьбой построить для нее  мавзолей и не искать новой жены. Поклялся и исполнил последнюю волю возлюбленной Лалы Шах-Джахан :

Слезам, оплакивающим любовь,
ты пожелал придать вечную жизнь.
Ты поймал время в сеть красоты,
и бесформенную смерть увенчал
бессмертием формы.
Тайну, которую ты в ночной тиши
Поведал на ушко любимой,
Хранит теперь камень.
В вечном молчании своем
мрамор все еще шепчет звездам:
«Я помню».

(Рабиндранат Тагор)

Трудно покидать Тадж-Махал.

Пора уезжать. На сердце легла грусть.

Время сотрет в пыль эти слова . Следом  придут новые люди и  оставят  письмена об этой удивительной стране и ее жителях.
Из столетья в столетье движется по индийской земле неисчислимая рать. Но хочется верить, что страна останется верна своим мечтам, видениям, уникальной культуре. Народ не будет грызть обломки собственных царств под деспотией цивилизованных европейских псов. Ведь ты, Индия,  так простодушна, и тебе нужна не истина, а счастье. Так пляши же в зареве погребальных костров на берегу священной Ганги, и пусть улыбка бесстрастного Будды освятит, защитит твой народ и вечные его ценности!