Мальчик захлёбывался, бешено колотя руками. Глаза щипало от солёной воды, и он не мог разлепить их. Мальчик старался выплыть наугад, ему надо только немного вздохнуть.
Крепкая рука паучьими пальцами держала его голову под водой. Мальчик рванулся из последних сил. Из носа пошли кровавые пузыри. Раздувшийся живот свело судорогой. Мальчика стало рвать собственными внутренностями, которые быстро расплывались в стороны юркими змейками в облаке розовой взвеси и ошмётков плоти.
«Мама!» – мысленно крикнул мальчишка, уходя в небытие. Его агонизирующее тело медленно всплыло на поверхность. Волна перевернула труп лицом к ночи. Тихо кружась в смертельном вальсе, мальчик улыбался разорванным ртом холодной бледной луне.
Чайка спикировала на тело, покачивающееся на волнах, и противным криком возвестила о своей добыче. Вцепившись когтями в мягкую плоть, она прицелилась и ударила клювом в мёртвый глаз.
***
Метрах в двадцати от кромки воды стоял мужчина перед мольбертом и вглядывался в морской горизонт. В руке он держал кисти, которыми иногда отмахивался от назойливых мошек. В это раннее утро солнце ещё не пекло, миролюбиво лаская редких отдыхающих дикого пляжа. К художнику приближалась девочка лет восьми. В руках она держала ведёрко и совок.
– Дяденька, а вы что рисуете?
– Привет, малышка! Я пишу море.
– А покажите!
Девочка в розовых трусиках привстала на цыпочки и заглянула в мольберт. Тренога, врытая в песок, держала небольшую картонку, на которой было изображено небо и море в летний день – такой же, как сейчас. Краски на картине давно засохли, но малышка не обратила на это внимания.
– Здоровско! А это чайки, да?
Мужчина отложил кисти, присел на корточки перед девочкой и широко улыбнулся. На вид ему было не больше пятидесяти. Белые ровные зубы и накачанное загорелое тело делали его ещё моложе. Парусиновые брюки и соломенная шляпа – это был весь наряд художника. А ещё тёплая, располагающая улыбка.
– Вы тут краской измазались, – хихикнула девочка и доверчиво провела ладошкой по гладковыбритой щеке художника.
– Спасибо, милая, – он потёр указанное место. – А как тебя зовут?
– Я Маша-растеряша, – девочка смешно наморщила нос и прищурилась.
Художник встал и расхохотался.
– Здравствуй, Маша! А почему растеряша?
– Потому что я всё теряю, что же тут непонятного?
Миловидная женщина слегка за сорок привстала с топчана, придерживая верх купальника. Она отложила книгу и махнула девочке.
– Машенька, не приставай к дяде художнику! Ты ему мешаешь!
– Мам, я ему не мешаю! Смотри, какую он чайку нарисовал! Как настоящая!
Художник, прихрамывая, направился к женщине, радушно улыбаясь.
– Роберт, – представился он, подходя к топчану и учтиво поклонился.
– Зинаида Серге… можно просто Зина, – быстро исправилась женщина и кокетливо улыбнулась. – Вы приехали в отпуск?
– Нет, я здесь живу. – Роберт опустился на песок и показал в сторону города. – Где-то там, затерянный среди безликих новостроек, находится и мой тихий приют.
– Как интересно вы изъясняетесь, – Зина сняла солнцезащитные очки и с любопытством взглянула на собеседника.
– Может я хочу произвести на вас впечатление? – рассмеялся Роберт.
– У вас это прекрасно получается, – игриво ответила Зина и перевернулась на живот. – Машенька, намажь мне спинку кремом, пожалуйста!
– Я не хочу, – надулась Маша, делая рядом со взрослыми куличики из песка. – Я пеку пирожки, разве ты не видишь?
– Давайте я, – предложил Роберт с обезоруживающей улыбкой.
– Ну, я не знаю, – Зина умело разыграла сомнение. – Мы с вами едва знакомы.
– Вот и познакомимся поближе! – рассмеялся Роберт и взял крем. – А вы приехали на отдых, или тоже местная?
– Нет, мы приехали на море… издалека. У меня отпуск ещё неделю.
– А где отец этой прекрасной малышки? – Роберт уверенными движениями растирал солнцезащитный крем по обнажённой спине Зинаиды.
– Наш папочка… затерялся среди безликих новостроек и бросил нас, найдя в чужой женщине свой мерзкий приют.
Роберт замер, на мгновение, потом они с Зинаидой громко рассмеялись. Роберт круговыми движениями рук перешёл на шею и плечи Зинаиды.
– Расслабьтесь, я вам сделаю дивный массаж, – пальцы Роберта изогнулись под противоестественным углом и поползли по телу Зинаиды, удлиняясь в размерах.
– Ммм, у вас такие пальцы, – прошептала Зина, нежась под руками Роберта. – У меня словно по телу бегает стая паучков.
Роберт улыбнулся и посмотрел на Машу. Девочка закончила с песочными пирожками и пыталась вылепить рядом нечто, напоминающее двугорбый холм.
– Это верблюд? – спросил Роберт и широко улыбнулся.
Его верхняя челюсть упала на нижнюю, неприятно клацнув зубами, отчего улыбка получилась нечеловеческой. Он быстро закрыл рот и вправил челюсть на место.
– Сами вы верблюд! – обиделась Маша, поднимая глаза. – Это королевский дворец. Видите, башенки растут?
– Вижу. А хочешь я тебе помогу?
– Хочу.
– Вы такой заботливый, – сонным голосом проговорила Зинаида, нежась под пальцами Роберта. – А у вас есть дети?
– Да, у меня много детей. Я отец-молодец! – засмеялся он, стараясь не раскрывать широко рот.
– А что же вы их с собой не взяли на пляж? Они с мамой, наверное, остались?
– Я им мама, я им папа, – загадочно улыбнулся Роберт.
Его мизинец вдруг вошёл в ухо Зинаиды, постепенно удлиняясь и исчезая в глубине головы. Женщина сладко зевнула и пробубнила:
– Роберт, вы меня совсем усыпили своим массажем… присмотрите, пожалуйста, за Машенькой, а я вздремну, пожалуй. Вам ведь не трудно?
– Совсем нет. С удовольствием! Мы сейчас будем строить с ней верб… королевский дворец.
– Вот и славно, – Зинаиду уже было еле слышно. – А тот тут третьего дня мальчик пропал… потом к берегу прибило то, что от него осталось. Ужас!
– Да, ужас, – улыбнулся Роберт и посмотрел на Машу, которая успела построить из песка третий горб.
Через минуту Зинаида дёрнулась, её тело неестественно вытянулось, и она замерла. Роберт сел на колени, и стал строить вместе с Машей дворец из песка. Сооружение быстро росло и приобретало поистине королевский размах.
– Хочешь искупнуться? – спросил Роберт, глядя, как лоб девочки покрылся капельками пота.
– Мне мама одной купаться не разрешает, – Маша лупила совочком по оборонительной стене дворца, ставя под удар мирное будущее королевских подданных.
– Почему одной, мы вместе пойдём. Хочешь?
Маша внимательно посмотрела на Роберта. Он осторожно улыбнулся.
– А вы меня не бросите?
– Никогда! – ответил он и поднял руку в торжественной клятве.
– Тогда побежали! – радостно взвизгнула Маша и опрометью бросилась к воде.
– Ой, догоню-догоню! – воскликнул Роберт и быстро захромал следом.
Они весело плескались у самой кромки воды, кидались мокрыми комьями песка и водорослей, а потом отправились на поиски камня «Куриный бог».
– Может быть, поплаваем? – предложил Роберт, когда они отошли на приличное расстояние от шезлонгов.
– Я не умею, – ответила Маша, безуспешно пытаясь запустить блинчики.
– Я тебя научу, – глаза Роберта стали холодны.
– Давайте-давайте! – Машенька захлопала в ладоши и, подтянув трусики, смело пошла в море.
Роберт вошёл в воду прямо в брюках и двигался рядом, придерживая девочку за плечо. Когда вода поднялась ей до горла, она испуганно посмотрела на Роберта, и он осторожно приподнял её, держа рукой под животом.
– Теперь работай руками, – улыбнулся он.
Маша заколотила руками по воде подняв тучу брызг.
– А теперь ноги! – крикнул Роберт.
Маша сосредоточенно заработала ногами и немного продвинулась вперёд.
– У меня получается?
– Да, всё отлично! Я тебя сейчас отпущу, и ты поплывёшь сама.
Роберт выпустил Машеньку из рук, и она тут же ушла под воду. Тогда Роберт молниеносно выбросил руку вперёд и схватил её за голову. Гибкие пальцы полностью обхватили череп девочки и подняли его над водой. Маша закашлялась и протянула к нему руки. Роберт прижал её к себе и постучал ладонью по спине. Маша отрыгнула немного воды Роберту на плечо и обхватила маленькими ручками его шею.
– Я больше не хочу плавать, – сказала Маша, успокаиваясь.
– Хорошо, тогда выходим на берег.
Роберт нёс девочку на руках, а она смотрела на уходящее море через его плечо.
Маша спросила:
– А почему вы хромаете? У вас ножка болит, да? – вдруг она встрепенулась:
– ой, дядя Роберт, смотрите! За нами ужики плывут!
Роберт обернулся. К ним подплывали тёмные змейки, размером не больше ладони. Они точно следовали за Робертом и их было много.
– Не бойся, Машенька, это хорошие… ужики. Они не опасны.
– А давайте мы их поймаем на память, дядя Роберт? Ну пожалуйста!
– У меня дома есть такие. Хочешь посмотреть? – они уже вышли на берег, и Роберт осторожно поставил девочку на песок.
– Хочу! Только надо маме сказать, – неуверенно проговорила Маша.
– Обязательно! – кивнул Роберт. – Сейчас я у неё отпрошусь, а ты жди меня здесь, хорошо?
– Хорошо, – кивнула Маша и плюхнулась на песок. – Я пока построю домик для ужиков.
Роберт вернулся через несколько минут. На плече у него болтался сложенный мольберт. Он присел перед Машей и протянул ей руку.
– Всё отлично устроилось. Мама тебя отпустила. Пошли.
– А где вы живёте?
– Воон, видишь, кусты на том утёсе? – Роберт показал на скалистый холм, покрытый чахлой растительностью.
– Ого! Так высоко!
– Это просто снизу так кажется. Ну, что побежали?
– А я опять вас обгоню, дядя Роберт! – Маша состроила потешную гримасу.
– А вот и нет! – весело ответил Роберт, вставая.
– А вот и да! – засмеялась Маша, вскакивая на ноги.
– На счёт три! Раз, два…
– Только, чур, не поддаваться! – Маша выставила маленький пальчик и погрозила Роберту.
– Три! – крикнул Роберт и девочка побежала, заливаясь смехом. – Ой, догоню-догоню!
Она весело мчалась по пляжу, утопая в песке, потом скорость замедлилась: начался каменистый склон холма. Маша упрямо карабкалась наверх, поминутно оглядываясь, далеко ли преследователь. Роберт не отставал, находясь в десятке метров позади девочки. Наконец они добрались до ориентира, на который указывал Роберт: участка склона, густо заросшего высокими кустами.
– Где же тут дом? – спросила Маша, озираясь.
– Вход прямо здесь, в кустах, – Роберт показал на землю. – Можешь проползти здесь. Там меньше веток.
Девочка недоверчиво посмотрела на него. Роберт обезоруживающе улыбнулся:
– Залезай и я открою тебе тайну!
– О! Я люблю тайны! – воскликнула Маша и, став на четвереньки, полезла в кусты.
Роберт шагнул между густыми ветками наискось, по еле заметному проходу между ними. Через десяток метров они приблизились к скале. Перед ними стоял высокий камень. Роберт нажал неприметный рычаг и камень бесшумно отодвинулся в сторону, открыв узкий лаз.
– Добро пожаловать ко мне домой! – сказал Роберт и легонько подтолкнул Машу к расщелине.
– У вас такой странный дом, дядя Роберт, – сказала она и шагнула вперёд. – И где тут ужики?
– Терпение, юная леди, – ответил Роберт, войдя следом и прикрыв за собой вход, сдвинув рычаг в исходное положение. – Иди осторожнее, здесь ступени.
Внутри, вдоль серых стен, уходящих высоко вверх в полумраке пещеры, вились ступени из сухого известняка. Они уходили вниз под большим углом и Маша ступала осторожно, держась рукой за каменистую стену. Призрачный свет лился снизу, отбрасывая причудливые тени от спускавшихся фигур.
Впереди послышались чмокающие звуки и Маша испуганно оглянулась. Роберт ободряюще улыбнулся. Маша сделала ещё несколько шагов и чмоканье усилилось. К этому странному фону добавился тягучий сосущий звук, словно кто-то пытался выпить через трубочку пустоту.
– Что это? – Маша остановилась. В её глазах был испуг.
– Это ужики. Иди, – Роберт уже не улыбался. От его тела исходил какой-то тихий клёкот.
– Дядя Роберт! Я хочу к маме! – глаза девочки вмиг наполнились слезами.
– Теперь я твоя мама, – сказал Роберт, с лёгкостью подхватил Машу подмышку и продолжил спуск.
– Хочу к маме-е-е! – Маша разревелась и засучила ножками в воздухе.
Роберт вошёл в просторную комнату-пещеру и поставил девочку на пол. Маша упала на четвереньки и быстро поползла к стене. Там она забилась в угол, обхватила коленки руками и, всхлипывая, с ужасом оглядывалась по сторонам. Рядом с ней у стены стояла конструкция, похожая на стоматологическое кресло или место для врачебного осмотра. У противоположной стены стояла огромная металлическая кювета, на треть наполненная зеленоватой водой. Обе другие стены были занавешены матовой клеёнкой грязно-серого цвета. Из левой стены доносились чмокающие и сосущие звуки.
– Ты хочешь увидеть ужиков? – спросил Роберт и развёл руки в стороны.
Маша отрицательно покачала головой и вжалась в стену.
– Вот мои ужики, – торжественно сказал Роберт, не обращая внимания на реакцию девочки и потянул за шпагат, висящий сбоку от клеёнки.
Чмоканье усилилось многократно, пока клеенчатая штора уезжала в сторону. За ней оказались аккуратные прямоугольные ниши около метра в длину, выдолбленные прямо в стене. Они походили на полки, созданные по проекту безумного архитектора. Ниши были закрыты стеклом от пола до потолка, и вымазаны чем-то липким.
Маша рассмотрела то, что находилось в нишах, и вскрикнула, закрыв лицо руками.
На полках лежали дети. Мальчики и девочки. Они были примерно Машиного возраста – кто-то старше, кто-то моложе – и все они были обнажены. Маша осторожно посмотрела через щёлочку между пальцами: губы детей были сильно выпуклыми, как у некоторых тётенек из маминого журнала, и они были сине-фиолетового оттенка. Некоторые прижимались губами к стеклу, издавая чмокающие звуки, и оставляя на грязной поверхности слюнявые разводы. Некоторые лежали неподвижно и не чмокали, но они все смотрели на Машу.
– Пора! – крикнул Роберт и быстро сбросил с себя брюки.
Чмоканье усилилось многократно, Маша испуганно посмотрела на Роберта и её глаза округлились. Не потому, что она увидела его причинное место: у Роберта не было одной ноги. Деревянный муляж шёл до самого верха бедра, где торчала короткая культя. Роберт отстегнул ногу и с шумом повалился в кювету с водой, подняв тучу брызг. Маша взвизгнула, когда холодные капли попали на её ноги.
И тут Роберт сделал странную штуку. Он быстро провёл пальцем по телу – от горла и до самого низа – и его кожа на груди бескровно разошлась, словно он расстегнул невидимую молнию на комбинезоне. Под человеческой кожей оказалась другая, гладкая и блестящая, с красивым синим отливом. На ней были расположены два ряда выростов, напоминающих грибовидные сосцы – по четыре в каждом ряду.
Роберт вдруг гаркнул что-то нечленораздельное, напоминающее птичий клёкот, и все дети заметались в своих нишах-клетках. В самом низу стены, под каменными полками оказался лаз, откуда стали появляться дети. Они быстро ползли к кювете, по-змеиному изгибая свои нагие тела. Их ступни и кисти рук были покрыты струпьями мозолей и двигались неестественно, как тряпичные сгустки, словно у них оборвались все жилы, связывающие их.
Маша, зажав уши руками, с ужасом наблюдала за этим чудовищным парадом диковинных детей.
Они все ползли к Роберту.
Те, кто успел добраться первыми до кюветы, переваливались через бортик и мгновенно присасывались к грибовидным отросткам на синем теле Роберта. Фиолетовые распухшие губы работали, как маленькие насосы. Не прошло и минуты, как вся кювета кишела голыми телами, облепившими Роберта, как пиявки. Дети вяло толкались и отпихивали друг друга неуклюжими болтающимися кистями, на которых теперь отчётливо были видны плохо зажившие надрезы.
Вдруг Роберт заклёкал, подтянул ногу к груди и полосонул по ней пальцем. Нога распалась и сползла, с тихим плеском упав в воду. Вместо неё в воздухе затрепетал длинный хвост, играя в блёклом свете синими отливами. Голова Роберта запрокинулась и съехала с шеи, уставившись на Машу в весёлом оскале сомкнутых челюстей.
Девочка зажмурилась и закричала. То, что было Робертом, стало биться в кювете, разбрызгивая воду и давя детей, неосторожно подвернувшихся под руки. Клёкот нарастал, Маша визжала, дети сосали и чавкали с утроенной силой…
Синее прогонистое тело последний раз выгнулось дугой и опало. Дети выбирались из кюветы и ползли тихой вереницей извивающихся тел в свои ниши. Два или три малыша остались лежать неподвижно, уткнув головы в зелёную жижу. Один мальчик отклонился от общего потока и приблизился к Маше, которая в немом ужасе смотрела на него. Её трусики были мокрыми, но она не заметила, когда это случилось. Мальчик ткнулся раздутыми губами в коленку девочки, оставив на ней кровавый поцелуй и по-стариковски улыбнулся: у него совсем не было зубов.
Маша повалилась на бок и потеряла сознание.
***
– Вот видишь, теперь всё будет хорошо!
Маша разлепила глаза и уставилась на Роберта. Он склонился над ней, улыбаясь добродушной улыбкой. Лицо саднило и Маша прикоснулась к щеке. И наткнулась на губы. На толстые губы. Она вздрогнула и проверила их языком изнутри. Язык легко прошёл до щеки, не встретив сопротивления. Десны заныли от наплывающей боли, но Маша боялась к ним прикоснуться. Она дёрнулась, но ремни держали её крепко. Покосилась на кресло, к которому была пристёгнута. Её щиколотки были забинтованы. Она глянула на руки: они тоже были аккуратно перевязаны в кистях.
– Теперь ты тоже станешь носителем! Одной из них! – Роберт радостно потрепал Машу по волосам. – Смотри, что тебя ждёт!
Он дёрнул за шнур у правой стены, и занавеска поехала в сторону. Там было намного меньше каменных полок, и они были значительно просторней. В них сидело всего пятеро детей: два мальчика и три девочки. У них были такие же огромные губы, но ещё – раздувшиеся животы: у кого-то больше, у кого-то меньше. Они подползли к стеклу и уставились на Машу. У ближней девочки с самым большим животом вдруг потекли слёзы.
– Смотри, как она радуется! Это слёзы счастья! – улыбнулся Роберт. – Знаешь, что у неё внутри? Там, в животике?
Маша отрицательно покачала головой. Ей было больно и хотелось к маме.
– Там ужики! – Роберт расхохотался. – И скоро мы их выпустим на волю – туда, где ты с ними впервые встретилась!
Маша закрыла глаза. Слёзы покатились сами. Голова горела и раскалывалась от боли. Ныли перебинтованные раны.
– Отдыхай, милая, тебе нужно набраться сил. Скоро ты будешь вместе со всеми детишками и у тебя тоже начнут появляться ужики. – Роберт подошёл к противоположной стене и откинул клеенку. – Смотри, какое уютное местечко я для тебя приготовил!
Маша посмотрела на пустую каменную полку, которая расплылась чёрным пятном перед её глазами, и согласно кивнула.
– Вот и чудно! Посиди пока тут, а я пойду к морю. Мне нужно написать следующую картину. – Роберт подмигнул девочке, подхватил мольберт и исчез на ступеньках лестницы.
Через минуту его шаги стихли и воцарилась тишина, изредка нарушаемая чмокающими звуками.
И тогда Машенька закричала.
Автор публикации
