— Кто это там в петле? — спросил гогочащий барон.
— Он развращал наших детей.
— Он хранил дьявольские творения.
— Он пил кровь девственниц!
Толпа неистовствовала.
— Да ведь это пройдоха ювелир-кудесник, это он сработал ту изящную штуковину с секретом, которуя я подарил вашей жене, барон, прошлым блипларем. — удивился сир Касторк.
— А чего это вы дарите моей жене какие-то вещички, а?
— Вы сами, благородный барон, приглашали нас с Доном Мюллером на её День рождения.
— А точно, у этой благородной дамы день рождения в блипларе,а я всё помню в дафате, верно она меня заствила вас позвать,чтобы я не забыл, что вы дарили подарки моей жене, — всё больше гоготал барон, — а я забыл тут же.
Он смеялся всё громче, потом его лицо побагровело, он резко выхватил меч и проткнул качающееся тело.
— Нечего ему мастерить подарки для моей жены, да ещё и те, что дарятся не мной!
— Теперь он точно не воскреснет, — под одобрительный смех толпы проговорил весёлый Касторк, — что скажете, Дон Мюллер?
— Я припоминаю, что он один из четырех ювелиров, которого графиня Шабазицкая призвала на состязание лучшего ожерелья для королевы, и только у него был должный дар. Я уверен. Только он был известен, как кудесник.
— Тогда я обращаюсь к одному из тех трёх, когда буду дарить баронессе новые подарки, и убью того, у кого закажут остальные кабальеро, — опять был весел барон.
— Да будет так, благородные сиры, да будет так, но нам нужно ехать дальше, пусть собаки полакомятся, — весело взмахнул копьём, сир Касторк, и тело несчастного мастера упало в грязь.
— Слава благородным сирам, вечно правьте, — взвыла толпа.
— А всё таки хороший был мастер, но кто-то его переиграл, умело использовав этих добрых людей. — произнес дон Мюллер.
— Ну, что вы хотели, благородный сир, мне один колдун перед костром тоже что-то такое говорил — вот я по наблюдению скажу, люди, которые хуже всего умеют держать свои животные порывы, в итоге стараются выдать себя за самых больших праведников, и жутко порицают любое отклонение от их представления праведности, отрицая здравый смысл. Ведь они , кроме похоти и жажды своих чресел, не видели эстетики этого мира, и интересных слияний с иными, — заговорил барон вновь.
— Вот это наглец, — удивился сир Касторк, — и что же вы сделали?
— Перед костром позвал уличных девок, чтобы показали ему, чего хотят его чресла , — засмеялся барон, — он страдал, жуткооо.
— Но у них получилось? — задал вопрос Дон Мюллер.
— А как же?! — загоготал барон пуще прежнего, — только это было не долго ,его сразу послали на костёр, убедившись, что он ещё и лжец.
Благородные сиры добродушно засмеялись в один голос и, мерно покачиваясь в сёдлах, всё дальше уезжали от прославлявшей их толпы.
Автор публикации
