* * *
– Ну-с, какие пожелания будут? – говорит Тамара Степановна, которую я уже успел окрестить Тамрико (39 лет, девятый этаж, тысяча двести в час). Я отвечаю ей с порога:
– Вначале – помыться!
Тамрико суёт мне пёстренький халатик с дырявой подмышкой (откуда там дырка?), и я отправляюсь в ванную комнату. Но не один, а с пакетиком, в котором заботливо приготовлены два шампуня, для головы и прочего инвентаря, а также бальзам для дикорастущих волос с ворсистым репейником на обложке. Мыло, мочалка, пемза, свежее полотенце… в общем, как у людей.
Через двадцать минут Тамара Степановна стучится в дверь:
– Мужчина, вам плохо?
Какое плохо, тут обнаружилась хвойная пена! Лежу себе, размышляю о бренном. Есть в проститутках свой оздоровительный фактор. Но трудятся без огонька, на потоке, как наш участковый: входите, больной… ногу сюда… лягте на правый бок. Не успеешь ахнуть, как ты уже отоварен и выдворен за ворота. И она приветливо стонет: следующий! Нету, знаете ли, малейшей духовной близости. А тут, гляжу, объявление: 39 лет, блондинка со скидкой. Вот, думаю, на скидку и разговеюсь. Мыться тем часом заканчиваю, поэтому ведут меня в спальню.
То есть, по замыслу, в рабочий кабинет. Тамрико, белобрысая по форме и плотненькая по содержанию, синхронно сдёргивает с нас халатики (её, кстати, оказался без дырки!) и принимается сосредоточенно облизывать мне навершие, а затем – незаметно, под лёгкий шумок, но очень чувствительно! – отправляет отточенный ноготь безымянного пальца в мою, извиняюсь, труднодоступную задницу.
Точь-в-точь, телезвезда малышевского прогона «Профилактика простатита».
– Но-но! – рычу я. – Полегче, суженая! Давайте без фанатизма.
Дама изумлённо выпускает навершие и говорит освободившимся ртом:
– В каком это смысле – суженая?
– В таком, что не сильно разношенная, – ворчу я, успев, однако, убедиться в обратном.
Ну и ну, думаю… кто дурака за язык тянул? Тот ещё юморочек, плакали мои скидки. Но нет: порозовела женщина, улыбается. Видимо, в этих буфетных стенках с розовыми незабудками давненько басом не шутят. Чувствую, тает на глазах ледок недоверия. Поиграли мы в дикарку и заблудившегося коммивояжёра, потом Тамрико, не спрашивая, разворачивается фронтоном в подушку. Глянул я на захватанные, изрядно скомканные полушария с трудовой мозолью посередине и говорю задумчиво:
– Избушка-избушка, а поворотись-ка ты ко мне передом!
Тамрико к этой просьбе отнеслась со всем пониманием. Ничто так не облегчает жизнь, как отсутствие неясных потребностей. При очень средних возможностях. Почти мгновенно я получаю сеанс французского бокса: борьба с дрессированным удавом. Что характерно, сеанс проводится партнерами с явной квалификацией. Отдыхаю душой, глядя на нестираный потолок: ларчик просто открывается… возраст тире трудовой стаж плюс неудачное замужество. Или два. Так, в размышлениях, закончился третий раунд, в котором я вновь уступил по очкам Тамаре Степановне. Или наступил… на тумбочке что-то хрустнуло. И говорю задумчиво:
– Давайте, женщина, я вас борщом угощу?
Дама от неожиданности хрюкает так, что хвостиковые засланцы дробью разлетаются по всему интерьеру. Но всё же сконцентрировалась, откашлялась и спрашивает (вот она, истинная труженица тылом!):
– С продлением будете?
– Само собой! – отвечаю.
И нашариваю в лежащих под кроватью портках ещё одну тысячу. Дама успокаивается и в спину мне объясняет, где у них кухня. А я тороплюсь выбрать правильную сковородку, покуда тётка не передумала. Три года после развода жрать всухомятку! Так можно и мать-природу возненавидеть. Прихватил я в коридоре и второй свой пакетик, с борщом вразбивку: овощи, растительное масло, грудинка, укроп, сметана… знал ведь, на что иду. А борщ, это вам не французский бокс. Борщом владею без опаски. Сомневаетесь? Не сомневайтесь.
Хозяйка, оправляясь, выходит в тревоге: на плите уже дым коромыслом.
– Всё нашли? – спрашивает Тамрико, но я ей только киваю.
Изображаю крайнюю занятость. Они это любят. И как бы про себя сообщаю:
– У вас на кухне идеальный порядок!
Снова порозовела, чмокнула в щёчку. Значит, и у меня здесь полный порядок. Овощи покрошил-натёр, жарятся потихоньку. Духовной близостью стало попахивать… нет, братцы, это лук подгорает. Залил я перец-морковку томат-пастой с ложечкой яблочного пюре, протёр головку чеснока пополам с грудинкой и сунул в бульон – ничего, что из кубиков.
Мастерство, друзья мои, не пропьёшь. За что ни возьмись. Сели мы за стол. Хозяйка плеснула в рюмочку виски. Я сморщился, но выпил – само собой, нет ничего к борщу вкусней, чем ледяная перцовочка. После тарелки сижу опять в приподнятом настроении. Как бы, думаю, намекнуть… и выход скоро нашёлся. Подхожу к окну:
– Глянь, Тома: леди в джипе паркуется! Удовольствие для знатоков, коррида минут на двадцать.
Тамрико подходит к подоконнику, я подворачиваю к Тамрико… говорю же, стаж плюс возраст тире квалификация. То стонет в моих руках, то взвизгивает – стало быть, парковка сильно её захватывает! Исполнив нечто вроде супружеского долга, церемонно откланиваюсь. Тамрико прижимается ко мне и шепчет: телефончик свой не оставите? И не поверите, пятьсот рублей в карман суёт. Я краем глаза определяю. На такси, мол. Вот это скидка! Немного поломавшись для вида, чмокаю в щёчку ответно:
– Разумеется!
Диктую цифры, она их торопливо заносит в память. Мой номер не потеряй, подмигивает Тома заговорщицки.
А то, говорю. Ещё бы! В следующий раз на пельмени приду.
Мастерской лепки.
Автор публикации
