* * *
– Слышь, Аладьин! – прохрипела трубка пиратским басом Сильвера в исполнении Бориса Андреева. – Какого чёрта не на смене?! У нас и так три мастера на четыре бригады!
– Насборк у бедя! – проскрипел я в ответ. – Температура. Горло… Кхы-хх!! Лежу, в общем.
– Лечись, уродец, – вздохнул невидимый предводитель пиратов, он же начальник производства Семён-Яклич. – Если в понедельник не выйдешь, готовься в бессрочный отпуск!
– Так и норовят приморить, – вздохнул я, с ненавистью глядя на замолкший телефон. – Тебя-то, верзилу, никакой холерой не проймёшь.
Чем бы таким подлечиться? Водки с перцем принял уже достаточно: голову от подушки не оторвать. Придётся всё-таки слезть с кровати. Я порылся в ящиках древнего бабкиного комода: может, таблетки какие отыщутся? Самому тратиться на лекарства представлялось мне верхом идиотизма. В самом низу комода отыскалась потускневшая синяя лампа с отражающим свет металлическим полушарием. Последний раз я такую видел в старом советском фильме. Упразднили наши медики синюю лампу, вместе с валокордином и рыбьим жиром. Чёрт-те чем теперь лечат! Ладно. Попробуем… Я воткнул круглый штепсель в розетку, и лампа тут же озарилась ярким синим огнём.
Снова улёгшись, я приблизил световой отблеск к заложенной переносице. Ничего, приятный такой мини-солярий. И аромат какой-то: пыль, небось, загорелась? Не уснуть бы, морду спалю! Должен же быть какой-то выход из положения… Благодаря длинной ручке лампу удалось пристроить в завитках прикроватной спинки. Облегчённо вздохнув, я лёг и расслабился под исцеляющим теплом. Дышать стало легче, подступила дремота. Проснувшись, я первым делом ткнул пультом в сторону непрерывно бубнившего телевизора. На экране появился рекламный ролик. Рослый мужик, согнув голову, прорывался сквозь длиннющую очередь возле кассы. Голос за кадром задумчиво произнёс:
– Его зовут Михаил Синцов. Он не готовится к чемпионату по регби. И не осваивает бег с препятствиями. Михаил Синцов – алкоголик. Ему просто необходимо выпить! Служба доставки «Продукты на дом». Телефон…
Бляха-муха, цокотуха! Алкашей рекламируют. Я поднял трубку и набрал номер Семён-Яклича:
– Яклич! – захрипел я голосом боцмана Израэля Хендса. – В третьем холодильнике сейчас вентилятор со стенда сорвёт! А в плюсовом складе два ящика сервелата только что спёрли!
– Ты что, допился до ясновидения? – удивлённо спросил пиратский бас.
Не ответив, я бросил трубку. В дверь длинно позвонили. Разумеется, я немедленно угадал, что за дверью Надька, соседка снизу, и деверь её, участковый из соседнего района. Угадав, я поздравил себя с невиданной прозорливостью и обнаружил, что разговариваю не гундося: насморк закончился! А угадайки мои откуда? Открыв дверь, я с ходу втащил гостей в прихожую и сказал, не дав вошедшим и рта раскрыть:
– Бельё с балкона попятили ваши соседи слева! Наблевали на него соседи сверху. А заливать Надькину фатеру я и не собирался! В межэтажном перекрытии стояк ночью лопнул.
– Дак, а… – заикнулся Надькин деверь и вытер милицейской фуражкой взмокшее от пота лицо.
– И Надька мне в невесты тоже не подойдёт! – отрезал я, спрашивая про себя: дверной ручкой, Надькин ты деверь, утереться слабо? А каково кольчугой было подтираться русскому витязю?!
– Дык, а… – пролепетала Надька, заливаясь бурым румянцем, словно переспелая свёкла.
– Всё, соседи! – я вытолкал их на площадку. – У меня санаторный курс! Синим светом горю… То есть лечусь!
Телефон звякнул, но как-то нерешительно. Я рявкнул в трубку:
– Администрация президента эРэФ? Соедините с главой!
– Глава у телефона, – прошелестела трубка ровно через минуту.
– Три банка слейте в один: ФиБыМы, ГаБэСе и ЙоМаЁ! Называться будет: Объединённый банк НиФиГаСе! – сказал я, с ужасом вслушиваясь в то, что произношу. Язык ворочался во рту, как чужой. Однако речь текла складно, словно шпарили по бумажке.
– Кредитовать кого-нибудь будем? – прошелестела трубка.
– Ни в коем разе! – отрубил я, чувствуя, как по спине катятся крупные капли пота. – Пусть акционеры срочно реализуют все непрофильные активы!
– Понимаю… – тихо ответили на другом конце, и в трубке явственно щёлкнуло.
Что же это такое? Может, самому себе Кащенко вызвать?
– Кащенко на проводе! – приветливо откликнулась трубка, которую я по забывчивости продолжал держать в руке. – Прослушайте прогноз погоды. В Костроме ветрено, плюс один, плюс три. В Саратове дожди. В Петропавловске-Камчатском – полночь.
Всё, теперь и Кащенко не поможет, уныло подумал я и бросил трубку на рычаг. Бесцельно блуждая по комнате, я наткнулся взглядом на всё ещё горящий синий кружок над кроватью. Неужели это бабкина лампа меня так вылечила? И чего теперь ещё ожидать? В раскрытую дверь сунулась вихрастая голова Ромки, моего племянника, сына двоюродной сестры:
– Дядь-Лёш, здрасьте! Я на секундочку. Ой, иху-мать…
Ромка подскочил к кровати, где продолжала гореть волшебная лампа. Моментально выхватил штепсель из розетки. Шипя, обжигаясь и дуя на пальцы, Ромка принялся что-то выцарапывать из-под синей стеклянной груши. В руках его оказался полусожжённый мешочек, по виду сшитый из серой холстины. Ромка повернул ко мне лицо, искажённое неподдельным горем:
– Это же Ананд, дружок мой школьный, из дому привёз! Из Индии!! Говорил, шмаль прикольная, вот я у бабушки и припрятал. Лучше бы сразу скурил!
– А-а, так вот чем я лечился! – вслух сообразил я.
Голова отчётливо гудела. Но прозорливые мысли неслись теперь, не задерживаясь. Ощущалось, как извилины остывают, позванивая. Словно неведомый повар подсыпает в голову мяту со льдом. Я попрощался с Ромкой и извинился за нечаянную потраву. А про себя подумал: разузнаю-ка всё да спишусь с Анандовым батей! Столько дел в государстве не кончено.
Автор публикации
