Хозяин «Метцгерайгастхофа» безошибочно угадал кто из гостей уважаемый профессор, — «это тот в плаще и шляпе» – не сомневался он. Услужливо взял чемодан учёного, и лично проводил Иван Израилевича в «пентхауз». Номер занимал весь верхний этаж. Широкая кровать, огромный телевизор на стене хорошо сочетался со старинным баварским стилем. Традиционность с модернизмом дополняли друг друга, делая номер удобным и очень уютным.
Профессор огляделся, понравилось, — «Вот если бы Сонечка была рядом», — грустно подумал он. – «Как бы обрадовалась», — слеза блеснула в его глазах от переизбытка чувств и таких мыслей. Гер (Хер) Мунигер заметил, будучи опытным отельером, удалился, не мешая уважаемому клиенту придаваться чувствам.
Всем другим «учёным» были предоставлены номера этажом ниже.
Сергей стоял рядом с фрау Ингрид, и внимательно следил, чтобы та правильно вписала фамилию латинскими буквами, не заменив желанную «J» на дурацкую «Y», когда та вносила их в регистрационную книгу.
Фрау Ингрид, уточнив, что все трое являются членами одной семьи, выделила им трёхместный номер. По просьбе Василия со спутницей им была выделена комната на двоих, но поменьше. Монахиня Серафима с Алексеем расселились в отдельных одноместных номерах.
Закончив с распределением, хозяйка сообщила время ужина, пожелала всем приятного отдыха, ушла по своим делам. Их, у неё было много.
— Это что же получается? – Возмутилась Людмила. – Нас как селёдку в бочку засунули троих в один номер, а всем дали отдельные? – Она уставилась на мужа.
– Ну не всех. Эта же чокнутая с электриком тоже в одном номере.
– Ты их с нами сравнил? Они сами попросили. А мы что, у этой мымры спрашивали? Что, не могла мальчику отдельный номер дать?
– Посчитала, что мы одна семья, — ответил Сергей.
– Ну и что теперь? Значит, лысый зэк будет, как барин жить, а наш Андрюшенька на узкой кровати ютится? Увидишь хозяина, скажи, чтоб мальчику отдельный номер дал. Понятно? Я не позволю к нам без почтения относиться. Хамьё! Что они себе возомнили? Я что, хуже других? Не даст отдельный номер, такой скандал устрою, будут знать, как с уважаемыми людьми обходится.
Вечер окончательно испортил её настроение. Во-первых, никто не предупредил, что всё будет оплачивать институт. Об этом посетители узнали, только поужинав и приготовившись к расчёту. Ели очень скромно, зато планы на следующее употребление пищи резко изменились, когда хозяин сообщил, что всё включено, платит институт. Во-вторых, весть о пентхаузе, окончательно вывела из себя Людмилу. Это не входило ни в одни рамки! – Скажешь «придурку» чтобы шёл в наш номер жить, а мы поселимся в его. – Категорично заявила она Сергею. – Он один на всём этаже, а мы втроём в комнатушке? Кто он такой? Почему это ему всё, а нам ничего? Делай что хочешь, а я завтра должна туда переселиться, понятно? – Тон её не терпел пререканий.
В юном возрасте Люда осознала, что правила существуют только для тех, кто их выполняет. Сама она, всех в них тыкая, никаких правил соблюдать не собиралась. На ходу могла выдумать выгодные только ей одной, и требовать их исполнения от окружающих. Когда Люда была ещё маленькая, дети во дворе не любили играть с ней, так как путались в правилах, которые выдумывала амбициозная девочка, а всё ради того, чтобы все знали, победила она. Проигрывать Людмила не могла ни где и ни за что!
Староста класса, она до окончания школы третировала одноклассников требованием соблюдать правила. Большинство учеников не хотели попадать под немилость Людмилы, поэтому её хвалили даже за посредственность. «Г***о не тронь, вонять не будет» – решили однокашники.
Так наша «неутомимый борец за выполнение правил» стала серьёзно воспринимать лесть за почитание и верить в свою исключительность.
Людмиле было важно показать, что она круче всех. Для этого она была готова на всё. Перед окружающими не стеснялась демонстрировать достаток и возможности. Щеголяла знакомством с «нужными людьми», подавая это с пафосом. Терпеть не могла людей с достоинством и личным мнением. Они её «бесили». А ещё тех, кто был профессионалом в своём деле и не стеснялся пафосного сноба дилетанта поставить на место.
Так случилось в одном пансионате, где Сергей проходил реабилитацию после операции межпозвоночной грыжи. Общество на тот момент собралось, не очень. Сплошь работяги да продавцы. Тут Людмила услышала, что в одном из корпусов находятся два академика РАН. Оба они были из отдела математических наук, что на Воробьёвых горах в Москве. Такого шанса познакомиться, и потом щеголять, чета Япаровых, конечно же, упустить не могла.
Представившись высокопоставленным сотрудником МВД и успешной «бизнесвумен», супруги решили прощупать перспективы такого приобщения. Вечером сидели в ресторане, неподалёку от пансионата, разговаривали на отвлечённые темы, пока речь не зашла о математике Григории Перельмане. Кто это Япаровы не знали, но, когда услышали, что он отказался от вознаграждения суммой в миллион долларов, хором воскликнули, — «во дурак!» – академики переглянулись, встали и ушли. Терпеть людей, назвавших гения неблагозвучно, они не собирались. Предупредили персонал, чтобы «этих идиотов» близко к ним не подпускали.
После тех событий к учёным они относились с ненавистью. А тут профессор, да ещё и «лох» по определению. «Нет, он нам за всё ответит, за весь учёный мир! Ибо нефиг!» – Решили супруги.
Вечером Сергей бесцеремонно вошёл в пентхауз к профессору, объявил, — ты Иван Израилевич, завтра в наш номер переселишься. Мы трое, так что давай, проснёшься и с вещами на выход. Понял?
Профессору стало стыдно, что он один живёт в таком номере, но учёный уже представлял себя здесь с Сонечкой, и неожиданно сказал, — нет. – Захлопнув дверь перед носом «офигевшего» Сергея.
(продолжение следует)
Автор публикации
