Гер (Хер) Мунигер любил деньги и ненавидел славян. Любовь к деньгам, жила в нём с детства, а вот со славянами и выходцами из Восточной Европы нелюбовь началась сразу же после образования Евросоюза.
Уважаемый сосед Гер (Хер) Вальтерер скончался, как только образовался Евросоюз. (Повезло ему, — думал Гер (Хер) Мунигер, ушёл к праотцам как истинный ариец, не запятнавшим себя дружбой с поляками). Но не образование ЕС стал причиной ухода уважаемого соседа, а банальная старость. Сын же Гера (Хера) Вальтерера, сдал помещение гостиницы, принадлежащей их семье вот уже полвека, строительной организации, привозящей из Восточной Европы рабочих. Красивая площадь Хауптштрассе из уютного баварского оазиса немецкой культуры и быта, превратилась в вечно орущую, пьяную, сдобренную смачным словом «курва», площадью, как в спальном районе Варшавы.
– Шайзе! – вновь и вновь повторял Гер (Хер) Мунигер. Он не раз ходил к Бургомистру с жалобами, но тот только разводил руками, обещая разобраться. Фраза, когда-то сказанная художником неудачником А. Гитлером, звучала так, – «Как повезло властям, что люди никогда не думают», — этот тезис убедил нашего Гера (Хера), что о проблеме никто думать не будет, если он сам не начнёт её решать. Обещания Бургомистра не увеличивали его доход, а вот поляки, почти свели заработок на нет. Тогда немец решил предпринять попытку договориться с жильцами, но был сразу же послан в каком-то ему незнакомом направлении. Стало очевидно, только действие может изменить положение.
Гер (Хер) Мунигер поехал к поставщику овощей и зелени Геру (Херу) Мюллеру. В соседнюю деревню. Долго они пили пиво, закусывая «швайнебейном» с квашеной капустой. Несчастный «бюргер» рассказывал о своей проблеме, жалуясь, на беду.
Фермер Мюллер выслушал Мунигера, потёр длинный ус и согласился помочь. Напомнил про одну акцию протеста немецких фермеров возле министерства, когда правительство хотело повысить налоги. Геру (Херу) Мунигеру идея понравилась, и они договорились действовать.
Ранним весенним утром птиц распугал звук двигателя работающего трактора, он тянул по направлению к городу, большую цистерну. Водитель ехал по просёлочным дорогам, избегая встречных машин и людей. Трактор пробирался по маленьким улочкам к гостинице, в которой жили польские «гастарбайтеры», остановился в переулке и стал ждать. Несколько автобусов подъехали к парадному входу, польские рабочие вышли из гостиницы, расселись по машинам и уехали. Трактор завёлся и подъехал к окнам со двора. Гер (Хер) Мунигер с длинной лестницей перебежал через площадь, тоже стараясь быть не замеченным, подошёл к трактористу, им был Гер (Хер) Мюллер. Они кивнули друг другу показывая, что план в действии и будут делать всё, так как договорились. Мунигер приставил лестницу к стене, взял в одну руку конец шланга, прикреплённого к бочке, и полез к окну на третьем этаже. Там была открыта форточка. Вставил в неё шланг, закрепил, как учил его Мюллер, и махнул рукой, — Начинай!
Гер (Хер) Мюллер завёл мотор и под напором закачал в помещение три тоны жидкого птичьего навоза.
В тот же вечер баварский городок освободился от польских «узурпаторов», на улице вновь зазвучала немецкая речь. Все жители маленького городка снимали шляпы приветствуя Гера (Хера) Мунигера. Полицейский с улыбкой слушал алиби «бюргера» и согласно кивал, подтверждая, что его подозрения не имеют оснований.
Только вот сын уважаемого Гера (Хера) Валтерера не верил в непричастность соседа, хотя в полиции все его в этом убеждали, стараясь отнести этот инцидент к конкурентной войне строительных фирм. Страховая компания, выслушав неоспоримые аргументы, и обещания взять часть на бюджет муниципалитета, а также представленные заверения Бургомистра, согласилась покрыть расходы по ремонту помещения, с условием, что больше комнаты не будут сдаваться строительным организациям.
Дела стали налаживаться. Предстоящие две недели были оплачены «метеорологами», участвовавшими в конференции по климату, но сегодня утром они срочно покинули гостиницу в связи с извержением Исландского вулкана. Гер (Хер) Мунигер приказал своим работницам прибраться в номерах, как вдруг, неожиданно, позвонили из энтомологического института, интересовались наличием свободных мест. Хозяин гостиницы подтвердил, что есть. Теперь, когда из автобуса стала выходить группа людей, он очень удивился, разговаривая с представителями института ему сказали об одном очень важном учёном. Гер (Хер) Мунигер подумал, что, скорее всего, профессора надо поселить как VIP персону, а членов его группы как обычных посетителей. Не мог добропорядочный немец даже предположить, что «на хвост» профессору из России, вот так просто, прицепится целая группа людей, не имеющих к нему никакого отношения.
Институт гарантировал оплату полного пансиона с трёхразовым питанием после отбытия учёного. Никто не знал, сколько продлится запрет на воздухоплавание.
Встречать гостей вышли с Гером (Хером) Мунигером вся его семья, жена фрау Ингрид и дочь Юнгфрау Марта.
Взгляды двух молодых учёных, одного высокого с обвисшим животом и бородой, второго лысого с татуированными руками, отцу девушки не понравились. Её рыжие косички на веснушчатом лице и голубые большие глаза, сводили мужчин с ума. Он знал, поэтому Марта обслуживала посетителей за уличными столиками, привлекая посетителей.
На всех клиентов моложе пятидесяти Франц Мунигер смотрел подозрительно, он не мог допустить даже мысли, что его любимая дочь выйдет замуж не по его составленным планам. Во-первых, это должен быть немец, лучше всего баварец, молодой, сильный и обязательно из хорошей семьи, желательно фермер или отельер. Во-вторых, он непременно обязан понравиться отцу невесты. И третье условие, в «Дойчьбанке» у него должен быть счёт как минимум с пятью нулями, и первая цифра перед ними начинаться как минимум с четвёрки. Франц часто видел в своих мечтах двух внуков, мальчика в шортиках с причёсанной чёлкой и пробором на голове, и девочку в синей юбочке и белом фартучке, с косичками. Зятя, он представлял себе, в фетровой шляпе с пером, а дочь, как скромную мать двоих детей. Они сидят за большим дубовым столом, едят «вайсвурст», а со стен на них глядят портреты предков и чучела застреленных на охоте оленей.
Франц присмотрелся к группе учёных, пряча свои чувства под радушной улыбкой, — «странные они какие-то, совсем непохожи на немецких учёных, разве что только один, тот в плаще и шляпе» – подумал отельер. Особенно непохожа была пара, женщина вся в ленточках и побрякушках и её спутник, который выглядел скорее пьяницей, чем учёным мужем. Да и монахиня вызывала сомнения, он пытался вспомнить монахов учёных, на память приходил только Уильям Оккам, да и тот жил тут в Баварии ещё в 1347 году. Тем более Франц не помнил, то ли жил, то ли умер? Всё, что преподавалось в школе, он давно забыл. Не увидел бы монахиню, и не вспомнил бы. А этот лысый? Если он учёный, то все английские футбольные болельщики, которые приезжают в Мюнхен подраться в «Энглишгартоне», такие же деятели науки. А эти трое? Они точно выглядят, как те туристы, которых все немцы обходят стороной в Турецких в отелях «allinclusivе».
Единственно, это, что гарантированная оплата из института не позволяла Францу Мунигеру сомневаться в учёной степени посетивших его заведение представителей «альма-матер».
(продолжение следует)
Автор публикации
