Владимира Речная Забайкальская несколько раз спускалась в холл. Дверь в ресторан была закрыта. Она обошла здание гостиницы, заглядывая во все закоулки, но Василия нигде не было. – «Найду, прибью! Нужно было одного его не оставлять. Где он теперь? Может, к тому немцу отправился? – Не находила себе места женщина. – А вдруг в полицию угодил? Ещё хуже, если эти «жлобы» (имея в виду Япаровых) к себе заманили и всё выведали. Тогда утром надо бежать. Сесть на рейсовый автобус, и в аэропорт.»
Андрею снилась Марта, она крутилась между столиками, подавая клиентам большие бокалы с пенным пивом. Он любовался её фигурой, рыжими косичками, вдруг она повернулась в его сторону. Лицо – о, ужас! Оказалась, что это монахиня Серафима, — «молись! Грешник!» – провозгласила она, тряся крестом. Андрей беспокойно заворочался в кровати.
– Что-то страшное ему сниться, — шёпотом сказала мужу Людмила.
– Конечно, его на пятьсот евро развели, я тоже не уснул бы. Вот аферюги! Смотри как хочешь, но я это так не оставлю! Пойду сейчас, пусть деньги вернёт. Дураку понятно, электрошокером лысого долбанули. Колдунья – «ититтвою мать».
– Куда ты сейчас пойдёшь? Спи лучше. Завтра подойдёшь и потребуешь деньги.
– Утром? Ты что? Они через час уже свалят отсюда. Я бы так и сделал, — Сергей нервничал, — плакали тогда наши денежки. Пойду. Не закрывай дверь, я быстро. – Он стал натягивать джинсы.
– Может, лучше не ходи? Электрик пока не протрезвеет, никуда они не денутся, — заволновалась Людмила.
– Нафига он ей нужен? Таких тысячу пьяниц найдёт, если захочет. Сейчас надо её за шкирку брать. Утром не увидим. – Сергей направился к дверям.
Лёха привязал пьяного электрика к трубе отопления, огляделся, — «запах какой-то непонятный», — подумал он. Незаметно вышел из пустого здания, сел на велик, и стараясь быть невидимым, окольными улицами пригнал велосипед с люлькой на то же место, где взял.
Тихо вошёл в холл и на цыпочках, пошёл на верхний этаж. В тусклом свете коридорной лампы он увидел, что дверь номера Япаровых отворилась, и из неё, оглядевшись по сторонам, явно желая быть незамеченным, вышел Сергей. Бесшумно подкрался к дверям электрика и шаманки, встал, приложил ухо, прислушиваясь, что происходит у них в номере. – Ах ты ж ссука, – прошипел Алексей, наблюдая эту сцену, — вот чего ты по ночам «шаришся»? – Он огляделся вокруг, ища что-нибудь увесистое. На подоконнике стоял небольшой кактус. Горшок удобно лёг в ладонь.
– Что тут делаешь? – Голос прозвучал как выстрел. Сергей отскочил от двери, повернулся посмотреть кто здесь.
Мысль, как известно, быстрее скорости света. За сотую долю секунды Япаров старший поклялся, что в жизни не выйдет из своего номера ни в одной гостинице, ни-ко-г-да! Только бы не произошло как вчера. И неожиданно для себя получил горшком, метко выпущенным сильной рукой Алексея, прямо в многострадальный лоб. Вывалившийся в полёте кактус всеми длинными шипами ударил в грудь. Удар оказался такой же сильный как вчера, Сергей стукнулся спиной о закрытую дверь, и рухнул без сознания.
Людмила услыхала в коридоре какой-то непонятный звук, бросилась к двери, — О, ужас, — муж лежал без чувств в крови земле и кактусе. – На помощь! -Завопила во весь голос она, — Хелп!, хелп!
Владимира Речная Забайкальская положила все свои и Василия вещи в сумки и решила, — через час не вернётся, уеду без него. – Подошла к окну, стала всматриваться в ночь. – «Жаль, конечно, когда не пьёт – «золотой мужик». Но что поделаешь? Суета здесь настолько нездоровая, что можно вляпаться, не выберешься. Эх, Вася-Вася!»
За дверью раздались крики. Владимира кинулась к кровати, разделась и юркнула под одеяло, делая вид, что давно спит. В дверь забарабанили. Притворяясь сонной, она медленно поплелась на стук. Открыла.
– Убили-и! – голосила Людмила.
Сергей лежал, раскинув руки, лицо синее после вчерашнего ранения, со лба стекает красная струйка, на нём белая майка вся испачканная кровью и землёй, а рядом симпатичный зелёный шарик почти лысого кактуса.
– Что случилось? – уставилась она на Людмилу.
– Убили-и сволочи! – Не умолкала Япарова. Увидела колдунью, бросилась на неё с кулаками, — это всё ты! Убью!
Владимира Речная Забайкальская резко отскочила назад, захлопнув за собой дверь. Подбежала к окну, ища альтернативный выход для спасения, и тут увидела знакомый силуэт, натренированного Лёху, который юркнул в дверь гостиницы напротив.
На этаже гостиницы Гера (Хера) Мунигера творилось столпотворение. На истошные крики Людмилы сбежались все. Не пришёл только профессор Иван Израилевич Птица. Он был счастлив, работа, воображаемая Соня, прекрасный пентхауз, вкусная еда, всё это создало нерушимую стену между ним и этими злыми людьми. Как на волшебном облаке он плыл над суетой, создаваемой крикливыми особями. Поэтому, проснувшись от шума, встал, проверил, надёжно ли закрыта дверь в его апартаменты, вложил в уши беруши, лёг на удобную кровать, чмокнул в щеку воображаемую жену, и блаженно уснул.
Монахиня Серафима, достав невесть откуда икону, взобралась на стул и заунывным, визгливым голосом в 90 дБ орала молитвы призывая всех раскаяться и уверовать.
Андрей, перекрикивая Серафиму, кричал, — отца убили! – и то, что он непременно отомстит злодею. Фрау Ингрид прикладывала мокрые полотенца к голове Сергея, Марта звонила в полицию и неотложку, пытаясь перекричать весь этот гвалт, стараясь донести до служб необходимую информацию. И только Гер (Хер) Мунигер стоял в стороне, повторяя через каждые десять секунд – «шайзе», а в адрес Сергея – «аршлох», нисколько не стесняясь показать, как же он ненавидит, в данный момент, славян.
К парадному входу гостиницы одна за другой, съезжались машины с синими проблесковыми маячками, будоража провинциальный немецкий городок невиданным событием. В окнах стал вспыхивать свет, степенные «бюргеры», прильнув к ним, наблюдали, не понимая, что же произошло у уважаемого Гера (Хера) Мунигера. Полицейские и медики взбежали по лестнице. Врачи профессионально разложили оборудование, окружили раненного.
Сергей пришёл в себя, крутил головой, ничего не видя из-за распухших век. – Что? Кто это был? – Пытался получить ответ. Над ним кто-то склонился и быстро тараторил на немецком. Он ничего не понимал.
Полицейские стянули со стула орущую Серафиму и заперли её в номере. Фрау Ингрид побежала за русско-немецким словарём.
Высокий полицейский, тыча пальцем в книгу, с сильным акцентом переводил вопросы медперсонала. Людмила отвечала, Сергей мычал, иногда кивал. Вдруг прозвучал о медицинской страховке. Супруги замерли.
– У фас ест ферзихерунг? Старохофание жисни? – Он вопросительно уставился на чету.
— Это чо? – Люда посмотрела на мужа.
– Фы обьясаны были кауфен, – полицейский, ведя пальцем нашёл нужное слово, — купит.
– Ты приобрёл?
– Нет, сама же говорила – экономь. – Оправдываясь, произнёс Сергей.
– А если у нас нету? – Спросила она офицера.
Тот достал блокнот, быстрым подчерком написал: Ambulanz – 400 EU, Krankenhaus – 600 EU tag. Вырвал листок и подал его Людмиле.
Медработники приготовили носилки, чтобы везти раненого, в сверкающую синими проблесковыми фонариками, машину.
– Что он там написал? – Спросил Сергей у жены.
– Тысячу евро.
– За что?
– Страховка. Дурень! Вот теперь “штуку” заплатим за то, что они тебя в больницу отвезут. – Ответила она ему.
– Я никуда не поеду! – Заорал он. – Как им сказать? – Нихт, нихт… – слез с носилок и ушёл в номер.
Андрей стоял у окна, наблюдая за полицейскими и неотложкой. Вдруг он заметил, что через площадь к зданию, напротив, с сумками в руках, стараясь быть не замеченной, бежит Владимира Речная Забайкальская. – Куда это она?
– Кто? – Спросила мать.
– Колдунья.
– Какая?
– Мам! Ну? Наша, Владимира.
В номер постучали. Людмила пошла объяснять, что муж её никуда не поедет, а Сергей подошёл к сыну и взглянул в окно. – Говорил! С нашими деньгами дёру даёт! Вот гады!
Полицейский переписал данные Япаровых из регистрационной книги Гера (Хера) Мунигера в блокнот и пошёл вниз. Санитары и медработники с остальными полицейскими усаживались в машины. Через пять минут площадь опустела.
– Так кто платить за это будет? – Обратился Сергей к жене.
– Мы, конечно же.
– При чём тут? Кто вызывал, тот пусть и платит. – Сергей стал решительным. – Или эта… ведьма долбанная.
– Ага, поймаешь ты её. Сам же видел, она уже, небось, на такси в аэропорт едет, – махнула рукой Люба.
– Нет мам, она в здание, напротив, ушла. Я видел. Там, наверное, и электрик её ждёт. Пойду посмотрю, вещи его тут. – Сказал Андрей.
– Стой! Не смей! Ещё ты в лоб горшком получишь. Всем сидеть! – Приказала Людмила.
Тут из коридора снова раздался заунывный голос Серафимы – она молилась!
Услышав, Гер (Хер) Мунигер, с мокрой тряпкой в руках, взлетел по лестнице на этаж, и с криком «шайзе» стал хлестать монахиню по спине, выгоняя на улицу.
Серафима, схватив свою нехитрую поклажу, оставив только конверт на столе, пулей выскочила на площадь перед гостиницей.
– Нам надо бежать! – Заявил Сергей. – Теперь точно узнают, что мы не учёные, и за всех, нас платить заставят. Все уже «чухнули» одни как придурки, тут сидим.
– Я никуда не пойду, — заявил Андрей, — здесь Марта. Я её не оставлю!
– Ты дурак? Какая к чёрту Марта?
– Пап, это такая женщина…
– Любая обнажённая женщина, на ощупь ничем не отличается от голой бабы. Быстро собирай «манатки» и бежим туда, куда шаманка пошла.
Людмила закивала, соглашаясь с мужем, — Давай сынок, собирайся, девушек на свете много, а ты у нас один. Надо бежать.
(продолжение следует)
Автор публикации
