Марина опять опаздывала – трамваи встали из-за аварии на путях и ей пришлось идти пешком почти три остановки. В 19:56 она пулей влетела под красные фонари, вежливо успев поздороваться с Марьей Ильинишной, которая раньше работала в штате, а теперь, выйдя на пенсию, скорее от скуки, чем от необходимости, сидела за символическую оплату на входе и пугала посетителей своими сморщенными сиськами и подагрическими коленями из-под резиновых шорт.
– Марька, шевелись, – шипела над душой Васька, уже одетая в черные сетчатые колготки и положенный черный латексный костюм.
Марька же, быстро справившись с удобной черной кожаной микроюбкой, удачно купленной в магазинчике «Все для Садо» и кожаным купальником с изящными серебреными зажимами для сосков, застряла на ботфорте на ультрадлинной шпильке, куда никак не пролазила стройная, но двадцативосьмилетняя нога.
– Вась, помоги.
– Это все пирожки твои любимые, – кряхтя они вдвоем с Василисой все-таки упихали длинные ноги Марины в сапоги и быстро стуча каблуками побежали на линейку.
В зале Страданий уже в ряд стояли сотрудники и негромко переговаривались в ожидании Главного, который традиционно задерживался.
– Че там, говорят хотят надбавку срезать за анал?
– Да, сверху спустили. Говорят, по результатам исследований вовлеченности, сотрудники стали получать удовольствие, и надбавка больше не требуется.
– Им бы по десять членов за ночь в жопу, получили бы удовольствие, теоретики хреновы. Смазки то хоть завезли? А то вчера нормальный лубрикант кончился, пришлось вазелином мазать детским.
– Да. Вчера привезли, без запаха и вкуса, чешский. А то старый этот клубничный от «СадМазХимПром» такая дрянь. Особенно, когда еще потом в рот берешь – будто трехлетнее засахарившееся варенье клубничное ешь.
– А решили вопрос с стиркой костюмов? Меня вчера три мужика, которые баб год не видели, всю обкончали, а старшая Нёрсис сказала, чтобы я дома стирала. Пока донесла – все провоняло насквозь, включая металлические застежки.
– Нужно сегодня поднять вопрос. Мне тоже после золотого дождя пришлось самой стираться.
– Извиняюсь, начинаем линейку, – в зал стремительно, стукая о бедра огромным членом, торчащим из кожаных шорт, в развевающемся длиннополом черном плаще на голую волосатую грудь, влетел Главный, – Софья Александрова, пожалуйста.
Вперед сделала шаг холеная ярко накрашенная блондинка с большой силиконовой грудью и накаченными губами в красном латексном обтягивающем костюме.
– Добрый вечер. За дневное дежурство было десять обращений. Пятерых отправили домой – искали обычный секс. Трое «легких» – их пока связали до вечера. Двое «тяжелых». Одного пока на дыбе растянули и обкапали парафином с горящих свечей, но пока не помогает – кричит, что мало, требует, чтобы его избили колючей проволокой до смерти. Угрожает, что позвонит и нам всем тут будет жарко. Засунули ему в зад медную затычку с экстрактом красного перца. Пока успокоился, даже кончил один раз. Еще один утих только когда поставили столиком в общий зал. Но что-то не то – дергается, бледный, эрекции нет.
– Хорошо, спасибо. Про Шишкина и колючую мне уже звонили. Я лично им займусь после обхода. По столику. По опыту скажу, если бледный после столика – нужно будет из него люстру делать. И обязательно клизму и не пускать в туалет.
– Сделаем, Альфред Иванович, – блондинка, похотливо косясь на тридцатисантиметровый член, облизнула губы и сделала шаг в строй.
– Анастасия Михайловна.
– Добрый вечер, – вперед вышла крепкая и накаченная женщина за сорок в металлических трусах и лифчике с полутораметровым розовым резиновым дилдо в импровизированных ножнах за спиной. Вчера получили поставку лубриканта – частично, уже заполнены расходные шкафчики. Младшие рабы продолжат пополнение в течение вечера-ночи. Кому срочно потребуется – обращайтесь напрямую к Алле Семеновне на пост. Сегодня ожидаем поставки и установки новой электрошовокой установки в главной пыточной, а также, наконец сегодня приедут ремонтировать мультивибраторный стенд.
В строю раздались аплодисменты, возглас: «Ну наконец-то».
– Напомню в очередной раз, – вмешался Главный, – что сотрудникам использовать стенд в личных целях запрещается по распоряжению МинСадМаз от тридцатого июля нцотого года. За все факты нецелевого использования буду наказывать лично, – и он демонстративно помахал членом в воздухе.
Улыбки в строю немного приугасли.
– Извините, Анастасия Михайловна, продолжайте.
– У меня всё.
– Анастасия Михайловна, разрешите вопрос, – из строя вышла Старшая надсмотрщица отделения Групповых процедур.
– Да.
– От младшего персонала поступают многочисленные жалобы, что старшие Нёрсис отказываются принимать форму в чистку, заставляя брать на стирку домой. Может для других отделов это допустимо, то для нас нет – большое количество спермы, не отчищаемой вовремя, присыхает и оставляет трудно убираемые бытовыми стиральными машинами разводы, приводя форму в негодность.
– Вопрос решу. О проблеме не слышала.
– Спасибо. Держите меня на контроле – вопрос важный, – Главный сделал пометку у себя в телефоне, – еще вопросы? Хорошо, спасибо. Снежана Владимировна.
– Добрый вечер. Из старшего персонала отсутствует Госпожа Хаоса – отпросилась, у нее заболел сын. Двое в отпуске, один Истязатель на больничном. Из младшего персонала не вышли в смену двое младших рабов, пока не дозвонилась. Один явился с похмелья – отдан в пыточную для проверки новой установки. Младшая рабыня из зала Слез отпросилась по уважительной причине. Двое в отпуске. У меня все.
– Хорошо, всем спасибо. За работу.
Все начали расходиться, тихо переговариваясь.
– Марина Анатольевна, – крепкая рука Главного больно сжала предплечье Марины, – зайдите ко мне после обхода.
– Слушаюсь, Альфред Иванович, – сдавленно пискнула девушка, лихорадочно вспоминая свои прегрешения и ощущая тревожное тянущее чувство внизу живота.
Все два часа она, механически выполняя вечернюю текучку, пыталась вспомнить, где она так накосячила, что заслужила личный тет-а-тет с Самим. Может нажаловался тот плешивый дед, которому подчиненная ей Младшая так и не смогла поднять его «червяка», не смотря на двухчасовые усилия. Молодая девочка вся в слезах и соплях прибежала к ней с синяком под глазом, после чего, дед таки получил того, чего и добивался от нее лично. Из Отделения его уносили.
Или кто-то видел, как тот застенчивый юноша, которому для бурного оргазма хватило всего пары ударов плеткой и прижатых каблуком яиц, смущаясь и краснея, протянул ей пакетик с большой двухсотграммовой шоколадкой «Пфайзер». Как знал, что ее самый любимый шоколад и она не смогла не взять. А брать им ничего нельзя… Небось Наташка стуканула – ей то ничего никто никогда не дарит.
Или та девушка, которая умоляла, чтобы Марина стала ее Госпожой и требовала дать телефон, суля золотые горы. Она ей жестко отказала – девушка была препротивная и какая-то сучистая, хоть и сверкала бриллиантами из каждой дырки, включая штангу в половой губе и анальную затычку. От таких всегда много проблем и с ними лучше было дел не иметь.
– Марина, пойдем, – Главный заглянул в Мастурбационную, – где в вечерней тишине, пока еще не было посетителей, она заполняла бумаги.
«По имени обратился – значит не все так плохо», – она слегка улыбнулась и вышла в коридор.
– Альфред Иванович? – Марина опасливо зашла в темный кабинет в багровых тонах, прикрыв дверь.
Тут же могучая рука схватила ее за горло. Она почувствовала, как ноги ее оторвались от пола. Потом резкий рывок вперед. Твердая гладь стола под лопаткой. И невыносимое распирающее чувство от резко вошедшего в нее гигантского члена.
– Мариночка, – она все еще не могла вздохнуть и только жалобно сипела от каждой могучей фрикции, – жалуются на тебя.
– Говорят, – бревно двигалось внутри нее безостановочно, а рука все еще сжимала ее горло, заставляя темнеть в глазах, – грубишь важным персонам, не вслушиваешься намеки и просьбы.
Сознание покидало ее и вместе с ним отступала боль. Внутри нее начал разгораться жар. Горячие клубки ритмично запрыгали по телу, в такт гулко билось сердце.
– А люди бывают злопамятными, – хватка на горле ослабла, движения стали нежными, плавными, обильно пошла смазка, делая процесс насаживания с каждой секундой все более невообразимо волшебным, – и не от всех этих бяк тебя сможет защитить дядя Альфред.
«Еще, еще», – стучало в голове, – «мой господин». Она стала натягиваться на него, подвиливая бедрами. «Глубже, прошу». Перед глазами пошли цветные круги с мелкими черными точками. «Уже. Почти. Сейчас». Нестерпимо захотелось писать и умереть. Потяжелевший живот придавил ее к столу.
И.
Он на самом пике пропал из нее. Мир постепенно переставал вертеться и наполнялся отчаянной пустотой, холодом и непониманием. Она заскулила, как брошенная собака, дернулась к нему, стекла со стола, бросилась в ноги, но он оттолкнул ее.
– Это тебе наказание и урок. Ты все правильно сделала, конечно. Но это была дочь тебе даже не нужно знать кого.
– Альфред Иванович, и что теперь?
– Ничего. Я все порешал, – он нежно погладил ее по голове, все еще сидящую на ковре, обдав запахом мужчины, – о таких клиентах сразу докладывай мне. Кстати, шоколадкой тоже могла бы поделиться.
Он игриво ей подмигнул, помог встать. Потом не удержавшись, запустил ей руку между ног и хорошенько её промастурбировал, снова почти доведя ее до оргазма.
– Иди давай, – сказал он, подталкивая к выходу еле двигающуюся на подкашивающихся ногах девушку, – ночь только начинается.
– И не смей додрачивать! Узнаю – накажу, – донеслось ей в спину из-за закрывшейся двери.
Автор публикации
