Зловещие ЗОЖники

— Разрешите? – белобрысый паренёк в форме лейтенанта милиции заглянул в кабинет к начальнику отдела.

— А-а, заходи-заходи! – радушно воскликнул мордатый майор за столом. – Вот, Миха, видишь, наше, так сказать, будущее! – и он подмигнул усатому капитану, который сидел по правую руку.

— Товарищ майор, лейтенант Сойкин по вашему приказанию прибыл!

— Присаживайся… Сойкин… В ногах правды… Нет… — присоединился к приглашению капитан, отчаянно молотя языком по зубам в попытках отковырять прилипшую ириску.

— Ну что, Саня, приступим? – усадив лейтенанта за дальнюю часть стола, начал майор.

— Я Валера, товарищ майор.

— Да. Так вот, Саня, у нас в районе зафиксированы случаи пропажи людей. Были, понимаешь – и нет. Первого уже третий месяц ищем, аккурат, как лесозону открыли.

— И на кой хрен, спрашивается?! – с риторическим вопросом встрял капитан.

— Станешь мэром – будешь решать, а сейчас не зуди! – осадил кэпа начальник и продолжил работу с Сойкиным. – Последний пропавший – слесарь Хряков из «Промтехремснабслябтреста». Пошёл мужик на берёзки поглядеть – и как в воду канул. Такие вот дела, сынок!

— Да-а, — протянул лейтенант и бросил взгляд на блюдечко с конфетами, которое стояло на столе.

— Ухофяйфя! – изрёк капитан, отколупывая ногтем намертво прилипшую конфетку.

— А бубликов хочешь? – и майор извлёк из стола пачку сушек. – На, бери!

— Спасибо, товарищ майор, — покосившись на капитана, запустившего всю пятерню в рот, вежливо отказался Сойкин. – Прошу дать план оперативно-следственных мероприятий.

— Всё дадим, Саня, не дрейфь! – воскликнул майор, достал из стола папку с делом и бросил её лейтенанту через весь стол. – Вот, гляди: фото пропаж, их данные, протоколы опроса свидетелей и прочая мура.

— У меня есть время на ознакомление?

— В дороге ознакомишься.

— Каков план действий?

— Ну, Сойкин, ты ж – опер, глаза и уши следствия, так сказать. Вот отправляйся на место, послушай и посмотри, что там творится. Свидетелей опроси…

— Кого, ля?! Кукушек и белок?! – встрял капитан, благополучно отковырявший пломбу вместо ириски. – Там же лес, йомана!

— А кого найдёт, — ответил майор, доставая железобетонную сушку из пакета.

— Да там до ближайшей деревни – двадцать вёрст! Зона-то закрытая…

— Была. Теперь заповедник, берёзовый бор, понимаешь.

— Да куда он…

Не желая дальше дискутировать, майор ловко заткнул капитану рот сушкой.

— Только гляди, Саня…

— Валера.

— Да. Гляди, говорю, там в оба. Место странное, — голос майора сделался устрашающе-загадочным. – Бабки толкуют, в том лесочке нечисть всякая живёт…

— Фуефифть! – снова завредничал капитан, с невероятным усилием замешивая зубами на редкость въедливый раствор. – Фифдеш фломбам!

— Бабки-то, конечно, врут, — не обращая внимания на реплики обезоруженного капитана, продолжил майор, — но вот с воздухом будь аккуратен. Там, понимаешь, другой климат, стихия другая. Это у нас тут заводы, фабрики, котельные. Да, дымят, но мы-то придышались. Это ж так сказать, наша родненькая среда обитания. А там… В общем, пользуйся средствами индивидуальной защиты, — и с этими словами майор извлёк из кармана пачку «Кэмела». – На вот. Крепкие, трофейные, от сердца отрываю!

— Спасибо, товарищ майор, но я не курю.

— А ты кури! Кури побольше, Саня! Хер его знает, что в том воздухе намешано. Зона-то полвека закрытой была. Злые языки толкуют, от того воздуха и окочуриться можно. Так что бери, не стесняйся и, так сказать, в добрый путь.

— Подкрепление будет?

— А где мне его взять, лейтенант? Все разъехались. Я не могу, на мне умственная работа, а вот он, — и майор скептически взглянул на капитана, который со стоном выколупывал изо рта слипшуюся массу, — уж лучше самому, чем с ним.

— «Бобик» дадите?

— Бублик дам. Автобусом ехай, от конечной недалеко. Молодой, пройдёшься.

— Спасибо! – лейтенант встал из-за стола, почесал взмокший затылок, выпрямился по струнке и рявкнул: — Разрешите идти?!

— С Богом! И кури, слышь, побольше! – благословил его майора, и когда лейтенант скрылся за дверью, добавил: — Кури, сынок, а то, не ровён час, сам зажмуришься.

***

Выскочив на конечной, Сойкин смело зашагал в сторону лесочка по неразъезженной, едва заметной дороге. Через полчаса пешего хода, когда из виду скрылась последняя дымящая труба города, лейтенант сбавил ход и включил бдительность на максимум. Когда впереди показалась первая красавица-берёзка – страж заветного леса — Сойкин в очередной раз пощупал пустую кобуру, ругнулся и пошёл на полусогнутых. Сейчас будет…

Мягкая лесная подстилка под ногами отзывалась приятной упругость и кажется, даже приветливо похрюкивала, приглашая путника в удивительный мир неведомых запахов и звуков. Играя в догонялки с эхом, отовсюду доносилось какое-то чириканье, посвистывание, похрустывание и перешёптывание. Не по-апрельски тёплый воздух смешивался с прохладой ещё мёрзлой земли и медленно поднимался вверх, напитываясь удивительными ароматами, совсем не похожими на смрад промышленного города. Окутывая стройные берёзки словно шалью, воздух с каждым шагом становился всё гуще и гуще, превращаясь в сладкий, ароматный эфир. Просто дышать этим великолепием было невозможно. Рот так и тянулся отхватить кусочек побольше и отправить вовнутрь, чтобы утолить немыслимый голод души, истосковавшейся по первозданной чистоте.

Заворожённый коварным великолепием, Сойкин едва не утратил бдительность. Как загипнотизированный, он смело шагал в самую гущу леса, будучи уже не в силах сопротивляться враждебной стихии. Хруст ветки под ногой взбодрил лейтенанта, который уже изнемогал от головокружения и мелькающей белизны перед глазами. «Кури побольше!» — вспомнил он слова майора, засунул голову себе подмышку, чтобы сделать последний глоток родного воздуха, задержал дыхание и отправил в рот первую сигарету. Синея от недостатка кислорода, Сойкин судорожно рыскал по карманам в поисках спичек или зажигалки. Но всё тщетно. По неопытности он так и не прихватил с собой спасительного огня.

Погибель пришла на исходе первой минуты. Сойкин со стоном выдохнул и судорожно глотнул токсичную для своего тела чистоту. Ноги мигом подкосились, и молодое тело тихо опустилось на мягкую подстилку. Сойкин лежал под берёзкой, дышал глубоко, посвистывая носом, и таращил в небо ошалевшие глаза. Растянувшийся от уха – до уха рот беззвучно шептал прощальные слова, а обмякшие пальцы всё ещё шарили в пустом кармане в поисках спичек.

***

— Эвона, ещё один! – проскрипела страшная старуха, заметив валяющегося под берёзкой лейтенанта, и хромая, направилась к Сойкину, опираясь на клюку. – Ишь, понаехали! Дай им волю – оне б и туточа заводов своих понатыкали! Эй, Леший! Леший, ежа тебе в портки, где тебя Горыныч носит?!

— Иду уж, матушка, — отозвался из чащи хриплый голос.

— Хромай-ка сюды. Ишшо один.

— И где ж вы, окаянные, на мою голову-то берётесь?! – запричитал появившийся коренастый старик.

— Не скули, старый! – осадила его старуха. – Енто ж клондайк под боком! Сами идуть к нам в руки, ничего и делать-то не надо. Вишь, как им воздух наш свежий по вкусу? Мигом вырубаются очумелыми.

— Эт тебе ничего делать не надо, — прокряхтел в ответ старик, с трудом поднимая Сойкина, — а я таскаюся с ним! Слышь, Яга, подмогнула бы мне, что ли.

— Бох поможет! Тащи-тащи, бодибилдер мой лесной!

— И куды яво?

— А Горынычу и снеси, уж он то разберётси.

— А Горынычу он на кой ляд?

— А на той, что ентот аспид трёхголовый вечно жалится, мол топливо у него кончилось, лететь никуда не может. Как мотнуться за зельем – так он первый, а как дело справить – так давай Яга, тарахти ступой. Вот пущай ентого типа на топливо и пустит.

— Да какое ж с него топливо?!

— А такое! Ентот паразит насквозь дымом да гарью пропитанный. Вишь, с какого он места проклятущего? Тама даже птицы не летают, замертво с небес падают. А он ещё и курящий. Вона, уж и сигарету подготовил, окаянный! – и Яга замахнулась на лейтенанта клюкой. — Тащи-тащи, пущай наш змеюшка его на топливо пускает. В йом столько химии, что не только на Горыныча, а и на три Боинга хватит!