Вне конкурса! Лекарство от карликовой хвори

Эстильма ловко обошла все скрипучие половицы и подкралась к кровати старшего брата.
— Тиккель, — позвала тихонько.
— Да, Эсти, сейчас сменю тебя, — и он быстро спустил ноги на пол.
— Тиккель, погоди, послушай меня, — зашептала Эсти, — я знаю, как помочь Зигги.
— Никто не знает, сестричка, — грустно ответил брат.
— Я всё продумала. Я отнесу Зигги в город. В городе карликовой хворью почти не болеют, значит, есть лекарство.
— Эсти, туда добираться полдня, а сейчас ночь. О чём ты вообще?
— Пройду через болото. Дождей не было уже два месяца, идти безопасно. Если выйду сейчас, то к утру буду у городских ворот.
— Это безумие.
— Тиккель, пожалуйста, — Эсти взяла в свои ладони маленькие детские ручки брата, — мама не выдержит этого ещё раз. Просто прикрой меня на эту ночь.

Шестилетний Зигги толком и не проснулся, когда его перекладывали из постели на спину сестры. Братишка сразу уронил голову на шею Эсти и тяжело засопел.
Тиккель помог надеть дорожный мешок и закрепить керосиновый фонарь. На прощание лишь кивнул сестре и поспешил обратно в дом.

Местный лекарь, зайдя к ним тем утром, подтвердил карликову хворь. Жар у младшего брата не спадал уже третьи сутки, но боли ещё не начались. Мать и отец смирились, потому что знали, что это пройдет, и Зигги не умрёт, хоть жизнь его и изменится. Первое время после болезни будет казаться, что всё хорошо, но через год братишка заметит, что сверстники выросли, а он нет. Тиккель помнил, как сам начал осознавать весь ужас произошедшего именно на контрасте со своими друзьями. Он и не верил в задумку Эсти, и где-то на теневой стороне души надеялся, что Зигги останется меньше него. Жить в теле восьмилетнего ребенка Тиккелю было слишком горько.

Полная луна освещала извилистую тропинку, ведущую к лесу. На опушке Эсти зажгла фонарь и ещё раз проверила тяжёлый отцовский кошель на поясе. Деньги были отложены на её свадьбу, так что девушка не чувствовала себя воровкой. В конце концов, это же родители хотели выдать её замуж, переживая, что не дождутся внуков ни от кого из детей. А раз теперь и младший брат мог лишился взрослого будущего… Эсти поёжилась, представляя, как её отдают кому-то второй или третьей женой, ведь молодых мужчин из-за карликовой хвори в их деревне осталось совсем немного.

Две трети пути остались позади, но впереди лежала самая заболоченная часть леса. Эсти привалилась плечом к дереву, чтобы немного передохнуть. Шагать с Зигги на спине оказалось тяжелее, чем она себе представляла. Хорошая толстая палка сейчас пригодилась бы, да в спешке об этом ни Эсти, ни Тиккель не вспомнили. Видимо, оба сомневались в реалистичности плана. Зигги вдруг начал поскуливать во сне, и Эсти припустила вперёд. Она не простит себя, если не попробует. Мать и отец уже смирились, а вот Эстильма, сидя у кровати Зигги, почувствовала единственно правильный вектор действий. Говорят, что такое чувство посещает лишь раз в жизни: перед самой главной развилкой судьбы. Задумавшись, девушка зацепилась ногой за торчащий из-под земли корень, потеряла равновесие и упала. За секунду в глазах потемнело.

Эсти чувствовала запах леса и сырости, под руками пружинил мягкий мох. Яркое солнце не дало сразу разлепить веки. Но тут девушка вспомнила, как здесь оказалась. Она резко села, и боль сразу же пронзила висок. Эсти поморщилась и оглянулась. Рядом с ней был Зигги: лежал в какой-то грязной луже. Она метнулась вперёд и, дотронувшись до детской щеки, поняла, что кожа холодная. Ужас ледяными оковами сжал грудь, не давая вздохнуть. Ещё мгновение и крик потери вырвался бы наружу, но тут Зигги открыл глаза.

— Эсти, я есть хочу.
— Ах, живой! — сестра стиснула его в объятиях, боясь, что он растворится. Чуть успокоившись, девушка отстранилась, погладила щёки брата, поцеловала лоб: убедилась, что жар каким-то чудом спал.
— Сестрёнка, где это мы? — малыш наконец огляделся вокруг.
— Я несла тебя в город, к врачам.
— Да? А я уже хорошо себя чувствую. Дашь поесть?
Эсти усадила Зигги на сухую кочку, быстро достала из дорожного мешка большой ломоть хлеба и, завернув край в полотенце, передала младшему. Пока он жадно поглощал нехитрый завтрак, Эсти смахивала слёзы и попутно вытаскивала со дна сумки мятую, зато сухую одежду. Она всё поглядывала на жующего брата и сопротивлялась зреющей внутри надежде на волшебное исцеление. Девушка смутно помнила, как болел Тиккель, а от родителей знала, что последние дни жар сопровождался болями и судорогами. Да и не слышала она раньше о том, чтобы карликовая хворь так быстро отпускала.

— Эсти, — обратился к сестре Зигги с набитым ртом, — а ты меня в городе отведешь на карусель? — мечтательно протянул он.
— Сначала надо попасть к врачам. Я не уверена, что ты полностью выздоровел. Пойдем, дожуёшь по дороге.
— Сестрёнка, у тебя кровь!
— Ничего страшного, просто головой о камень ударилась, — и Эсти ещё раз аккуратно ощупала свой висок.

До центральных ворот они добрались быстро: Зигги бежал впереди, перескакивая по кочкам, и всё подгонял сестру. «На карусель хочет, чертяка», — понимала она. Раз в пару недель их семейство обязательно наведывалось в город: родители вместе с Эсти шли на рынок, а Тиккель с Зигги — развлекаться. Старшему брату редко приходилось что-то объяснять сердобольным взрослым: по его грустным задумчивым глазам сразу угадывался мужчина, застрявший в детском теле.

Ворота были распахнуты, а сразу за ними толпились торговцы — город приветливо затягивал посетителей. Эстильма крепко взяла брата за руку и храбро протащила его мимо прилавком со сладостями и свистушками.
— Сначала к доктору! Всё остальное — потом, — строго отвечала она на мольбы Зигги.

На них то и дело бросали косые взгляды горожане: по-деревенски одетые и чумазые были здесь не в почёте. Наконец, невысокие дома разошлись и впустили путников на главную площадь. В центре журчал фонтан. Вот туда-то Эсти и потащила брата.
— Давай быстро умоемся и сразу в больницу.
— Мадам, куда смотрит ваш супруг, отпуская вас с ребенком в таком виде одних? — к ним подошёл констебль и с ехидной усмешкой смерил Эсти взглядом.
Девушка уже привыкла к тому, что и Зигги, и Тиккеля частенько принимали за её детей. Всё-таки ей уже двадцать пять лет, она вполне годилась им в матери. Но вот с констеблем следовало быть осторожнее.
— Простите, мы как раз направлялись в больницу.
— И что же у вас болит? — служитель закона нагнулся, чтобы посмотреть Эсти в глаза и выверенным движением пригладил усы.
— У меня карликова хворь! — радостно объявил Зигги.
Констебль моментально отшатнулся и схватился за грудь. Левой рукой стал хаотично шарить по поясу, видимо, ища свисток.
Эсти схватила брата за руку и побежала. Главное — добраться до больницы, там уж им в помощи не откажут. Однако фундамент этого убеждения рушился с каждым пронзительным криком «Стой!», доносившимся со стороны площади.

По приёмному покою змеилась очередь. Эсти, быстро проскакивая мимо медлительных посетителей, пронеслась к белоснежной стойке регистрации.
— Нам срочно нужен врач! — выпалила она, отчего медсестра недовольно подняла брови и, казалось, уже собралась отчитать наглую девицу, как вдруг в зал влетел констебль.
Он наконец совладал со свистком, и по вестибюлю прокатился повелительный сигнал стоять на месте.
— Этот мелкий оборванец — переносчик карликовой хвори! — закричал констебль, указывая на Зигги.
Медсестра выпучила на мальчишку глаза и задержала дыхание, посетители же в панике постарались удалиться как можно дальше от эпицентра заразы.
— Констебль, мальчик не переносчик карликовой хвори. Это я вам гарантирую, — глубокий властный голос моментально перекрыл испуганный ропот посетителей. Из-за ширмы, отделявшей часть коридора, вышел высокий мужчина в белом халате. Он быстро приблизился к Зигги, присел и достал маленький фонарик, посветил на ладони и шею мальчика, потом повернулся к Эсти.
— Вы его мать?
— Нет, сестра.
— Господин Лигон, — отошёл от оцепенения констебль, — вы уверены, что опасности нет?
— Абсолютно. Мальчик, судя по тому, как легко он от вас убежал, вполне здоров. Вы можете быть свободны, — ответил врач, внимательно разглядывая Эстильму.
— Но они нарушили общественный порядок, я должен их задержать.
— Они мои пациенты. А девушке нужна срочная помощь, иначе заражения крови не избежать, — тихо добавил он, аккуратно отодвинув волосы Эсти и изучая рану на виске.

Медсестра сложила все необходимые инструменты и лекарства на поднос и направилась к кабинету главного врача. На двери золотистыми буквами с вензелями было выведено: Доктор Макалей Лигон.
— А почему он принял их в своём кабинете? — полюбопытствовала молоденькая санитарка, когда медсестра вернулась за стойку регистрации.
— Миниатюрных он любит, вот и взялся сам за эту деревенскую пташку.

А доктор Лигон в это время аккуратно смывал кровь с виска Эсти. Зигги он разрешил покрутиться в своём кресле, так что мальчонка не мешал и, казалось, был абсолютно счастлив.
— Придется наложить три шва, — наконец озвучил свой вердикт врач, — но не переживай, шрама не останется. Я всё сделаю аккуратно.
— Спасибо вам, господин Лигон, — тихо ответила девушка, и добавила, взглянув на брата, — А вы уверены, что у него нет карликовой хвори?
— Сейчас он точно не болеет, — добродушно заключил доктор, — Что там с ним до этого было, пока не могу сказать. А ты, кстати, так и не представилась.
— Я Эстильма, а моего брата зовут Зигги. Вы ведь сможете его тщательно осмотреть? — она потянулась к поясу и достала кошелек, — У меня есть деньги, чтобы вам заплатить.
— Это лишнее. Я осмотрю его бесплатно, но чуть позже. Сначала закончу с тобой. Ну и ты, конечно, должна мне подробно всё рассказать. Договорились? — доктор улыбнулся, отчего стали сильнее заметны его морщины, но глаза при этом засияли так по-доброму.
— Конечно, господин Лигон. Я… Я даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Тссс, — врач приложил палец к губам Эсти, — сейчас буду зашивать, так что не говори и не двигайся. Отблагодаришь позже.

К вечеру в город приехали родители вместе с Тиккелем. За бегство Эстильмы отец выпорол его, совершенно забыв в очередной раз, что перед ним не восьмилетний шалопай, а взрослый сын. К тому времени, как родные добрались до больницы, доктор Лигон уже услышал от Эстильмы историю её бегства, а также осмотрел Зигги, записал его рост, вес и взял кровь на анализ.
— Эсти, милая, я практически уверен, что ваш лекарь ошибся, и это была не карликова хворь. Ты можешь не беспокоиться за брата.
— Но, господин Лигон, вы можете это проверить?
— Да, я отправил его кровь на анализ. Но уверяю тебя, он скорее всего будет отрицательным. Эта болезнь так не проходит.
— А вдруг мы случайно нашли лекарство?
— Всё возможно, но я бы на это не рассчитывал. Медицина знает только профилактическое средство, — врач вытащил на свет полупрозрачный кулон, висящий у него на шее, — вот это защищает от заражения. Очень дорогая вещица. Я подарю Зигги один такой, когда за вами приедут родители.
— А зачем вы его носите? Ведь взрослые не болеют.
— Да, но могут быть переносчиками, потому и ношу. И не только я: все в городе.

Медсестры проводили мать и отца сначала к младшему сыну. Тот коротал время, прыгая на пружинящей больничной койке. Но это развлечение прекратилось, как только Зигги попал в объятия родителей. А Тиккель стоял в сторонке и, сжав губы, считал минуты радостного материнского плача.

Доктор Лигон исполнил обещание и подарил маленькому пациенту на прощание защитный кулон.
— Зигги я отпускаю с чистой душой. Я его осмотрел и, на мой профессиональный взгляд, он абсолютно здоров.
— А как же карликовая хворь, доктор? — с подозрением поинтересовался отец.
— Полагаю, что это была не она. Но, в любом случае, мы это установим через пару дней. Как раз к тому времени, как ваша дочь вернется домой.
— Разве вы не отпускаете её с нами? Что случилось? — забеспокоилась мать.
— Ничего страшного, но во время своих ночных бдений она сильно ударилась головой, я наложил несколько швов. Хочу лишь подстраховаться на случай сотрясения. Она полежит пару дней в больнице, а потом я отправлю её к вам, не переживайте. — Макалей Лигон учтиво поклонился и распрощался с родными Эстильмы. Он уже предвкушал, как усердно деревенская красавица будет его благодарить.

На следующий день голова у Эсти уже не болела, а аппетит стал просто волчьим. Медсестры приносили еду и были чрезвычайно учтивы с девушкой, вот только одна из них смотрела с какой-то неясной жалостью. Эстильма хотела уйти днём, но её предупредили, что анализ Зигги будет готов только завтра. Вектор верного пути склонял к тому, чтобы покинуть больницу, но Эсти хотела знать наверняка, была ли то карликова хворь.

Вечером в палату зашёл доктор Лигон.
— Пойдем, угощу свою красавицу-пациентку нормальным ужином, а то больничная еда не слишком изысканна, — произнёс он, поклонившись, и учтиво поцеловал руку Эсти.

Девушка раскраснелась, но отказать не смогла. Этот господин спас её от констебля и позаботился о Зигги. «Может, он поможет и с поиском лекарства?» — вдруг подумала она.

Ужин, как оказалось, был накрыт в доме господина Лигона. Жил он прямо напротив больницы.
— Всегда хожу на работу пешком, — сообщил доктор, пока открывал парадную дверь, потом, улыбнувшись, добавил, — не переживай, мы будем только вдвоём.
Эти слова прозвучали для Эсти как звук сработавшей мышеловки. Или это хлопнула входная дверь?

За ужином Макалей, так он попросил его называть, разливал вино. А несколько бокалов спустя доктор Лигон снова приложил палец к губам Эстильмы, произнёс тихое «Тссс» и стал целовать её шею и стягивать платье.

Утром он разбудил свою гостью нежными поглаживаниями.
— Эсти, милая, просыпайся. Пора идти выписываться.
Девушка расплакалась и попыталась прикрыться одеялом.
— Не переживай, красавица. Всё хорошо, я не сделал тебе ничего плохого. Когда будешь выходить замуж, просто правильно выбери день, и жених ни о чем не догадается.

В больницу Эстильме все же пришлось вернуться — там остался дорожный мешок. Она не хотела больше видеться с главным врачом, но он сам догнал её у дверей.
— Послушай, Эсти, — начал он возбужденно, — у твоего брата действительно была карликова хворь. Мне очень жаль.
— Значит, мы нашли лекарство? — вмиг оживившись, спросила Эсти. Внутренний компас подсказывал верное направление, на время затуманив воспоминания о предыдущей ночи.
— Вряд ли, милая, — начал объяснения врач.
— Я вам не милая! — девушка пронзила полным ненависти взглядом своего насильника, развернулась, тряхнув копной каштановых волос, и вылетела из дверей приёмного покоя.

До самого дома Эсти не проронила ни слезинки. Она смогла поужинать с матерью и отцом, поиграть с Зигги перед сном. Но ночью пришла к Тиккелю и всё рассказала. Брат не задавал вопросов, не обвинял и не осуждал, просто дал ей выплакаться на своём детском плече.

— Что думаешь делать дальше, Эсти? — спросил он под утро.
— Пойду на болото, — тихо ответила сестра, но увидев настороженный взгляд Тиккеля, добавила, — Не топиться, искать лекарство.

***
Следующим летом доктор Макалей Лигон получил особое предписание: отправиться в соседнюю деревню и изучить методы местных лекарей. По слухам они успешно справлялись с карликовой хворью. Со всей страны сюда спешили привезти заболевших детей. Говорили, что если в первые четыре дня болезни принять лекарство, то ребенок полностью выздоравливал и продолжал расти.

Доктор Лигон, ознакомившись с документом, невольно вспомнил случай годичной давности с тем чумазым мальчишкой и миловидной девушкой, которая так ему понравилась. Однако, всё следовало проверить по форме, так что главный врач лично отправился разоблачать шарлатанов. Во всяком случае, ему хотелось так думать.

В деревне доктору никто не стал препятствовать, более того, его сразу же проводили к дому лекарей. Около забора там рыл яму какой-то мальчишка лет семи. Когда Лигон поравнялся с ним, малец вдруг подскочил к врачу, обнял и закричал:
— Доктор Лигон! Доктор Лигон! А я ваш кулон сохранил. Вот! — и Зигги с довольной улыбкой продемонстрировал, что носит подарок на шее на грубом шнурке.
— Ох, малыш, да ты вырос, — удивленно произнёс врач, опустил на землю саквояж и достал мягкий метр, — дай-ка я проверю твой рост.
Господин Лигон внимательно смотрел на мальчика, пытаясь понять, показалось ли ему, или прошлогодний пациент действительно вытянулся.
— Пришёл убедиться, Макалей? — знакомый голос больно резанул слух доктора неприкрытой ненавистью. Он обернулся и увидел на крыльце Эсти. Она стояла, привалившись к косяку, скрестив руки на груди. Всё такая же миниатюрная, но по-новому холодная и неприступная.
— Эстильма, рад тебя видеть, — чуть склонив голову произнёс Лигон.
— А мы тебя не рады видеть, так что не расшаркивайся, — из дома вышел Тиккель и быстро приблизился к незваному гостю.
Мальчишка оглядел врача с ног до головы глазами взрослого мужчины, потом нарочито долго ощупывал карманы на своём комбинезоне и наконец вытащил маленький пузырёк.
— Лови!
Лигон чудом успел сориентироваться и поймать хрупкий стеклянный сосуд. Он с подозрением посмотрел на Тиккеля, потом на Эсти, затем надел очки и стал изучать содержимое. Поболтал его, посмотрел на просвет.
— Забирай и сделай наконец свою работу, — громко сказала Эстильма.
— Это… Это и есть лекарство?
— Ты у нас врач. Вот и выясни, — прорычал Тиккель, проходя мимо доктора. У калитки он взял большой позвякивающий ящик и быстро зашагал в сторону леса.
Перед тем, как сбежать от тяжелого взгляда Эстильмы, Макалей Лигон отметил про себя, что рабочий комбинезон был маловат её старшему брату.

Тиккель добрался до отмеченной красным крестом топи спустя пару часов. Поставил на кочку ящик и аккуратно вынул все склянки. По одной он наполнял их, закупоривал и ставил обратно. Когда закончил, огляделся вокруг и, нагнувшись к грязной луже, стал жадно пить.